Дважды мертв - Лемад Ника

Сделала шаг назад.

Могла только посочувствовать. Даже если… Посмотрела на шпильку в руке и сразу отбросила мысль искать замки от цепей и отмыкать их. Даже если у нее выйдет что, то на себе она этого мужчину не вынесет. Они попадутся оба и вернутся сюда, только вот ей уже не будет так вольно, как сейчас.

Мысли переметнулись к двери наверху лестницы и отмычку, которой ее можно открыть. И заскрежетали зубы, когда после осмотра не обнаружила нигде даже намека на ключи. Оставалась несчастная заколка для волос. Как хорошо, подумалось Янжин, что знает ей применение иное, чем большинство девушек.

Вспотевшая рука выпустила шпильку, и она тихо звякнула о камень.

В унисон с нею загремели цепи.

Янжин быстро обернулась. Отчетливо увидела темную прорезь между ресницами и блеск.

Замерла с растопыренными над камнями пальцами, понимая, что…

Он ее видел. Он отыскал где-то свое сознание и силы открыть глаза. Силу духа не орать при этом. Не стонать. И не умолять ни о чем.

Он просто смотрел.

– Ты кто такой? – вырвалось у Янжин, и она тут же прикусила язык, запрещая себе говорить с полутрупом. Чем больше узнаешь человека, тем сложнее забыть его. А этого хотела выбросить из головы немедленно, как переступит порог этого заведения. Нащупала потерянное.

Мужчина смотрел. Без слов. Пока она не вспомнила, что говорить он вряд ли может из-за сломанной челюсти.

Вот и хорошо, подумала, медленно вставая.

Пленник дернулся назад всем телом, рванул сдавленную ошейником шею и его глаза расширились. Кожа порвалась, из-под удавки потекла кровь, на что он внимания не обратил.

Он ее боялся.

Она его тоже. Сжалась вся от грохота цепей. И надеялась, что мужчина будет молчать, как и прежде.

– Я ухожу, – прошептала, поднимая вверх руки и не зная, как еще показать, что трогать его не станет. – Не поднимай шума, пожалуйста!

Пятясь и не спуская глаз с заросшего лица, стукнулась спиной о стену напротив решеток, завернула за угол. Как раз в тот момент дверь наверху опять открылась, и вниз начало спускаться несколько человек. Несколько негромких голосов, которые оборвались быстрым ахом.

– Черт! – простонала Янжин, поняв, что ее заметили, после чего рванула обратно к пленнику, забившемуся в своей металлической паутине, один в один дурная муха.

Тишину подземелья разрезали крики, и пленник замычал, с неожиданной силой изгибаясь в оковах. Янжин показалось, что он оторвет себе голову прямо на ее глазах. Свет вспыхнул ярче, позволив увидеть трех коренастых человек у клеток и спину, за которую она спряталась. Всю черную от побоев.

Стыдно, наверное, но ничего лучше не придумала, действовала инстинктивно. На полу разглядела наконец что-то похожее на оружие, тускло блестевший прут, который и схватила, не сразу сообразив, что он покрыт засохшей кровью. Чьей – большого ума не требовалось, чтобы догадаться.

Сглотнула, выронила его. Подумала запоздало, что мужчину все же можно было и освободить, потому что один вид тюремщиков привел его в исступление, какого не ожидала; однозначно он бы отвлек их от нее самой. Начала скакать взглядом по ошейнику в поисках замков, но цепи соединялись с ним звеньями в скобы. Сил, чтобы их разорвать, у нее не было.

Пленник дернул руками, калеча себя еще сильнее. Лопнула кожа, хрустнули кости.

Янжин, как ни терпела, не выдержала, согнулась пополам и ее вырвало ему под ноги.

Голоса приближались, били по ушам, приказывая не двигаться. Мужчине, скорее всего, потому что Янжин и без приказов впала в ступор, не в силах отвести взгляд от развороченной плоти, в которую превратились руки пленника буквально за минуту. Он еще и схватился ими за цепи ошейника, дергая так, что мог и камни вырвать, к которым они крепились.

Откуда он силы черпает только, не понимала. Но то, что недооценила человека, было налицо – теперь он избавлялся от ножных оков. Быстро и без раздумий, окатив землю и девушку теплыми брызгами.

Янжин перевела дыхание, утирая рот. Другой конец, подумала оцепенело, другой конец цепей – что там? И побежала вдоль них, надеясь отыскать нормальный замок, который можно открыть, поковырявшись в нем.

– Не трожь! – заорал один из похитителей. Пленник зарычал в ответ, пригибая голову.

Янжин слизывала пот с верхней губы, который струился уже ручьем. Подняла глаза на стену, в которую вмонтированы были точно такие же скобы, что и на ошейнике пленника. На них жирно чернели незнакомые символы, толщина штырей вызвала отчаяние.

Ей с ними не справиться.

– Руки! – уже завизжали люди.

Янжин глянула на свои дрожащие руки. Может, самое время поторговаться, билось в голове. Обернулась, щурясь на свет и на три силуэта, крадущиеся к ней в обход взбесившегося пленника.

Вытянула руку к стене, мужчины дружно вдохнули и не выдохнули.

– Не надо, – тихо, но с угрозой проговорил один, не глядя на притихшего юношу, который шумно дышал и тоже ждал. Ждал того, что она сделает. Лицо его было обращено к руке девушки, схватившей окончание цепи.

Значит, это именно то, что надо. А так как ничего кроме нечитаемых надписей на вбитых в камень звеньях не было, то Янжин стерла их.

Пленник одним рывком оторвал цепь от ошейника и отшвырнул ее, медленно переводя взгляд на людей перед собой.

У Янжин отвисла челюсть. Сказала бы, как ветку переломил.

Трое заметно растеряли уверенность. Один помчался наверх, прижав к уху телефон.

Янжин едва не рванулась за ним, но двое еще преграждали путь. Выпускать ее не собирались.

– Ты не понимаешь, что делаешь, – напряженно предупредил один из оставшихся, указывая на пленника, хрипящего, выкручивающего другие цепи, сдерживающие его; видно было, что боялся его до чертиков. Янжин сглотнула, бросив туда же взгляд; промчалась мысль, то тюремщик, в общем-то, прав. И принялась тереть символы быстрее, пока не поддалась нагоняющему жути голосу: – Думаешь, почему он здесь?

Понятия не имела, но очень надеялась, что ярости бедолаги хватит, чтобы дать ей фору в побеге. Стерла надпись со следующей скобы, и пленник оборвал и вторую цепь. Осталось две.

Тюремщики признали свой провал, больше не уговаривали, бросились к ней. Юноша, лишившись распорки, обрел подвижность. Янжин пряталась точно за его спиной и молилась, чтобы он не вспомнил о ней.

Как только на ногах держался – в голове не укладывалось. Адреналин, решила, торопясь добраться до противоположной стены.

Пленник как понял ее задумку, перемещался туда же. Не мог еще достать до людей, но и не подпускал их к девушке. Янжин со страхом думала о том, что случится, если он свалится без сознания от потери крови. Ей следовало пошевеливаться. Если повезет, то он продержится до выхода.

Тюремщики вопили, стараясь перекричать рев парня и остановить его освобождение, скрежетало железо, множилось эхо; в ушах стоял гул. Янжин умирала от ужаса, застопорившись перед последней надписью и не решаясь тронуть ее. Дать волю безумцу. Который все же ей сильно помог одним своим присутствием.

Ее оттолкнули, грязные пальцы мазнули по скобе, после чего последняя цепь упала на каменный пол. С тихим рычанием пленник выпрямился во весь рост и отыскал своих, очевидно, давних знакомых, судя по реакции на них.

Те наконец осознали свое положение, очень, если верить охватывающему посеревшие лица выражению, бедственное.

Янжин тоже сделала свои выводы. Зажмурилась. Закрыла уши. Воображение немедленно восполнило пустоту кусочками, всякими разными, отчего опять наружу полез желудок.

Зажала вдобавок и рот, глотая спазмы, приоткрыла один глаз, заставляя себя смотреть только на стену, только на клетки и, пока резкие смазанные рывки оставались где-то сбоку, она побежала. Понеслась, скорее. Полетела со всех ног, не оглядываясь и запрещая себе думать о чем-либо кроме выхода наружу. Наверняка их пленник отыграется за все, что испытал, будучи беспомощным. А досталось ему ох как…

Янжин крепко, до боли зажмурилась и едва не пропустила поворот, а следом – дверь, которую толкнула и выпала на улицу. Скатилась по ступенькам, отбила косточку на ноге о керамический горшок, зашипела и понеслась дальше, молясь, чтобы все были сильно заняты внизу в этот поздний час.