Стражи восемнадцати районов. Том 1 (СИ) - Крейн Антонина

– Евгений Фортунов. Младший страж Адмиралтейского и Василеостровского районов, – отрекомендовался я. – Мне будет приятно работать с вами, мастер Веналайнен!

– О-о-о, это вряд ли, – покачал головой шаман.

Сейчас он был куда спокойнее, чем прежде. Видимо, сменил дурной режим на рабочий.

– Но полезно будет, – добавил он, обходя меня по кругу и с шумом нюхая воздух. – Ага, а вот ты парфюмом не пользуешься, молодец. Хотя тебе, возможно, и стоит.

Я вспыхнул. Я что, вспотел?!

– Воняешь проклятыми так, что у меня волосы дыбом встают. А сам – не дух, не тварь и не кукла. Впервые такое вижу, – Веналайнен зачем-то с силой нажал указательным пальцем мне на лоб.

В его голосе явственно слышался интерес сродни предвкушению ученого, нашедшего необычный образец. Мне стало жутковато.

Наконец, удовлетворившись осмотром, Веналайнен издал скрипучий смешок, похожий на карканье ворона.

– Что ж, интересного малыша ты притащил мне в подоле, Клугге. Я начинаю понимать опасения идиота-ректора! Ладно, пойдёмте в дом. Эклеры-то в пакетах есть, Айземанн?

– Есть.

– Тогда ты прощен.

***

Я думал, что мы сразу же займёмся вопросом «чертовщины» на Ладожском озере, однако Веналайнен сказал, что «дело не горит». Видимо, с какими бы происшествиями ни были связаны загадочные сокровища волхвов, они никому не грозили немедленными несчастьями.

Я выдохнул с облегчением. Очень люблю, когда в жизни нарушается один из главных законов драмы – а именно, отсутствует тревожное «тик-так», игнорируется принцип ограниченного времени, вынуждающий героев торопиться и действовать наизнос.

Помню, на втором году обучения в Консерватории меня настиг страшный экзистенциальный кризис, и я втайне от мамы и Лины пошел учиться на курсы сценаристов. Гребаное правило «тик-така», трехчастная структура и необходимость в каждой несчастной сцене создавать конфликты бесили меня настолько, что я сбежал с этих курсов. Причем так быстро, что преподаватели в Консерватории даже не успели обеспокоиться чередой моих прогулов.

Так что да, я плохой парень, у меня за спиной – короткий и яркий академический адюльтер.

Меня действительно угнетала необходимость создавать прекрасных героев, а потом помещать их в отстойные обстоятельства и заставлять страдать. Я имею в виду: в жизни и так полно проблем, разве нет? Не стоит ли иногда посмотреть на что-то хорошее? Все вокруг постоянно сталкиваются с неприятностями. Можно хотя бы у кого-то, хотя бы кого-то выдуманного, всё будет идти, как надо?

В этом плане инструментальная музыка для меня предпочтительнее литературы и кинематографа. Как бы я ни страдал из-за того, что меня в неё буквально засунули, я действительно люблю её. Все драмы в ней связаны с несовершенными личностями композиторов, музыкантов и слушателей, а вот сами мелодии – идеальны и милосердны. Все конфликты в музыке происходят в сердцах слушателей и основываются исключительно на их опыте. Сама она – только проводник, бесконечно красивый и тонкий. У музыки нет своего мнения. Она не высказывается прямо, как книжный герой. Если тебе больно из-за партии скрипки – это не потому, что скрипка страдает (ну разве что в руках неумехи), а оттого, что что-то в твоей душе откликается на этот звук.

На мой взгляд, музыка чиста и совершенна, как ничто другое в этом мире. Она никому не приносит зла.

Итак, я был удивлен и рад тому, что нам с Клугге не нужно сразу бросаться в омут загадочных преступлений.

Какое-то время мы втроем с мастером Веналайненом сидели на кухне, пахнущей целебными травами и цветочным мёдом. Веналайнен уплетал эклеры и расспрашивал меня о моей жизни, а Клугге – о новостях магического мира. Всё это время я торчал в обнимку с толстым рыжим котом, который то ли принадлежал Веналайнену, то ли просто залез в открытое окно и пригрелся. Кот тихонько урчал от удовольствия, и меня расслаблял его успокаивающий вес на коленях.

А потом старик отправил меня спать.

– В семь утра я буду ждать тебя возле моста, и если тебя там не окажется, знай: я не дам тебе второго шанса! – Веналайнен погрозил пальцем. – Если я что-то и вынес из многих лет своего преподавания, помимо радикулита, то следующее: никогда не стоит тратить время на тех, у кого нет желания учиться. Под желанием я подразумеваю ту таинственную силу, что превращает человека в волка, который намертво вцепляется в добычу зубами; цветок, что прорастает сквозь скалу; уголь, кристаллизующийся в алмаз! Мне нужны лишь те ученики, чья жажда знаний превосходит все мыслимые пределы. Остальные дружным строем могут идти ковырять в носу или топиться, кому что ближе. – Веналайнен свел кустистые брови. – Ты такой? Ты жаждешь?

Я кивнул.

Удивительно: задай Веналайнен этот вопрос месяц назад, и моё замешательство в ответ, вероятно, очень бы не понравилось ему. «А насколько я хочу учиться?» – Наверняка засомневался бы я. – «Хочу ли я учиться вообще или просто пытаюсь перестать быть одиноким и побыть еще немного в магическом мире, который кажется мне таким притягательным?»

Но с каждым днем в моем сердце словно сильнее разгорался огонь.

Я действительно хочу стать настоящим стражем, достойным колдуном из Ордена Небесных Чертогов. Стать сильным, овладеть своим даром и быть равным Феликсу, Инге, Эрантису и Клугге.

И хотя снаружи я оставался всё таким же вежливым, часто волнующимся, романтичным и хрупким пианистом Евгением Фортуновым, у меня был цель, и когда я вспоминал о ней, мои плечи распрямлялись.

– Да, мастер Веналайнен. Я такой.

И судя по тому, как взметнулись кустистые брови старика, он не ожидал, что в моем ответе будет столько энергии.

– А у тебя, оказывается, всё-таки есть какой-то стержень внутри! – одобрительно хлопнул в ладоши Веналайнен, а Клугге внимательно и задумчиво посмотрел на меня из-под ресниц, отпивая чай.

***

Несмотря на то, что всё в доме Веналайнена пропитывал деревенский дух старых сказок, здесь было место и городскому комфорту.

Туалет находился не где-то за огородом, а в подклети. Подклеть… Услышав это слово, я несколько растерялся. Оказалось, так называется первый, нежилой этаж хором.

Я подивился тому, что вся сантехника была сделана из дерева. Почистив зубы порошком, пахнущим смородиной, и вытеревшись полотенцем, сотканным из крапивы, я направился в выделенную мне горницу, которая находилась под самой крышей.

Спальный матрас лежал прямо на полу, а окно было странно-треугольным и почти наполовину скрытым висящими над ним ловцами снов. Еле найдя единственную розетку, вделанную в бревенчатую стену в самом углу комнаты, я поставил телефон на зарядку, а потом перетащил своё ложе туда же. Укрывшись одеялом, невообразимо легким и объемным, я пробовал уснуть. Но мой взгляд то и дело возвращался к телефону, а палец бездумно жал на кнопку разблокировки.

Наконец пришло сообщение.

«Ты там как? Выжил после знакомства с Веналайненом?»

Феликс не поскупился на эмодзи.

«Всё нормально! – ответил я. – Он очень странный, конечно. Но меня утешает, что он был наставником Клугге. Это хорошая рекомендация».

«Какой ты рассудительный, с ума сойти! Я рад, что всё хорошо. Напиши завтра, какие будут впечатления от занятий».

Я поставил на сообщение реакцию в виде рукопожатия, а потом, помявшись, спросил:

«Феликс, а у тебя сегодня не происходило ничего странного?»

«Позволь догадаться: под «странным» ты имеешь в виду тот факт, что за мной следила, хихикая, девушка, чертовски похожая на тебя? Неужели ты так быстро соскучился, что решил отправить шпиона?»

«Нет! Всё не так. Моя сестра просто дурная! А вообще… Можно я позвоню?»

«Сейчас?.. Не переживай, я не в таком ужасе из-за слежки, чтобы нам пришлось об этом специально беседовать, хах. Телефонный разговор – это же почти вызов на ковер или брошенная дуэльная перчатка. Не пугай меня такими вещами».

«Иногда телефонный разговор – это очень приятно, между прочим». – Кто-то должен был защитить честь этого старинного способа связи, и я решил стать таким человеком. – «Я по делу. Ко мне сегодня приходила Алекто».