Стражи восемнадцати районов. Том 1 (СИ) - Крейн Антонина

Сообщение пометилось как прочитанное, и экран смартфона тотчас засветился.

Видеовызов!..

Рыбкин с ума сошел?! Это же настоящее бесстыдство! Не готов я вот так вот в ночи показывать свою физиономию!

Я яростно сбросил. Он набрал еще раз. Я снова сбросил. Он набрал.

«НЕ ВИДЕО. ТОЛЬКО АУДИО!!!!» – успел вбить в чате я в паузе между непрекращающимися звонками.

Наконец мы смогли созвониться по моим правилам.

– Ты мастер двойных стандартов, Женя, – негромко рассмеялся Феликс. На фоне слышался звук волн. Кажется, он снова включил на проекторе эмбиенс видео с океаном – как делал частенько. – Звонить, значит, бывает приятно, но вот видеосвязь – уже безоговорочная пытка... Ладно, что там с Алекто?

Я пересказал ему события на бензоколонке. Мы долго обсуждали ситуацию, и в итоге Феликс посоветовал мне то же самое, что и Айземанн: действительно отправиться в Сумрачный Город на встречу с Маветом. Мы решили сделать это после моего возвращения.

Потом я спросил Феликса, какого черта в динамике постоянно слышен звук какого-то странного поскребывания. Рыбкин объяснил, что это он чешется, и пожаловался на свой непростой вечер. Он ходил за зельями в соответствующую лавку, и там неожиданно столкнулся в дверях с воришкой, после чего попробовал его остановить… Воришка в ответ швырнул в Феликса чесоточное зелье, и вот – теперь мой напарник тоскливо сидит дома, обмазываясь антигистаминными кремами.

– Кошмар, мы уже пятьдесят минут болтаем, – в какой-то момент ужаснулся Рыбкин. – Для меня это рекорд.

– Серьезно? – я удивился. – Моим рекордом было восемь часов.

– Ск… сколько?! – он даже заикнулся. – Восемь часов говорить по телефону?! Ты вообще нормальный?! Ты же вроде интровертом себя считаешь?!

– С некоторыми время проходит незаметно, – проворчал я. – В школе я действительно много говорил по телефону. Это вполне себе подходящее для интроверта занятие, если по ту сторону – правильный человек. Можно говорить о том, что тебе действительно интересно, делать уроки или домашние дела параллельно беседе. Иногда даже молчать.

– Хм, звучит действительно неплохо. У тебя было много друзей, с которыми можно так провести время? – заинтересовался Феликс, и я почувствовал легкий укол боли.

Видимо, я создал у него неправильное впечатление.

– Нет, у меня не было друзей, – я вздохнул, отсоединяя смартфон от зарядки и идя с ним к окну.

Там, на улице, во всём своем великолепии царило полнолуние. Мир казался театральной сценой. Волшебная деревня спала, но существа на грядках продолжали свои огороднические работы. Несколько любопытных светящихся бабочек подлетели к моему окну. Видимо, их заинтересовал горящий экран телефона – возможно, они даже подумали, что я взял кого-то из их родичей в плен. Я поднял раму и позволил одной бабочке сесть мне на руку. Увы, потыкав хоботком в запястье, она быстро разочаровалась и улетела.

– Вообще не было, – пробормотал я.

Феликсу хватило мозгов не пошутить в стиле: «Неужели ты болтал с выдуманными друзьями, гыгы?». Он просто промолчал, ожидания продолжая.

– Это всё были девушки, – я оперся локтями на подоконник. – Ну, точнее, некоторые из них действительно думали, что я их друг. Но я был влюблен. В каждую.

– Эм, я боюсь спросить, сколько их было.

– Много. Ты правильно заметил тогда, в Чертогах – я действительно быстро влюбляюсь. И, скажем так, в этой сфере я чувствую себя достаточно уверенно. Не в том плане, что я неудержимый Дон Жуан – мне никогда не нужны были рекорды, но в целом я умею общаться с девушками и думаю, что им со мной комфортно. Сколько себя помню, у меня были подруги. А вот друзей не было. Парни всегда меня не любили. За эту мою дебильную высокомерную рожу. За то, что мама водила меня в школу за руку чуть ли не до пятого класса. За то, что я был отличником и пианистом. Ну а я только усугублял положение тем, что постоянно тусовался с девчонками.

– Почему ты не дружил с такими, как ты? – растерянно спросил Феликс и уточнил: – Я имею в виду, с отличниками и пианистами.

– Потому что они мне не нравились, – бросил я. – В глубине души я тоже считал нас лохами. Моё эго хотело большего, но раз большее было недоступно – я выбрал отказаться от чего-либо вообще. Аут нигил, аут Цезарь! Либо всё, либо ничего, как говорил Чезаре Борджиа.

– А потом? В консерватории?

– А потом я уже как-то свыкся с тем, что нормальная мужская дружба – не моё, – я пожал плечами, хотя Феликс не мог этого увидеть. – Так что я больше не стал пробовать завести такой тип отношений. Я рассудил: в мире есть немало людей, у которых не складывается с романтической сферой. Но они при этом умеют прекрасно дружить. А у меня, видимо, наоборот. Всё хорошо с романтикой, а с вот с друзьями – полный провал.

Какое-то время Рыбкин молчал, пока я от нечего делать смотрел на луну то одним, то другим глазом, прикидывая, каким мне стоило бы целиться, захоти я выстрелить в неё из лука.

– Ну… – в голосе Феликса послышалась определенная, несвойственная ему степень неуверенности. – Я думаю, теперь у тебя есть я.

Я замер с зажмуренным правым глазом.

– Я считаю тебя своим другом, Женя, – сказав это, Рыбкин прочистил горло. – Ты уже стал важным для меня человеком. Явно большим, чем просто приятелем. Если ты пока еще считаешь меня просто коллегой и соседом – без проблем. Но знай, что с «нормальной мужской дружбой», как ты ее назвал, у тебя всё в порядке. Во всяком случае, в одну сторону по этой дороге вполне себе ездит транспорт… Эм, нет, какая-то дебильная метафора получилась, забудь.

Это звучит ужасно, но от слов Феликса у меня на глаза чуть не навернулись слёзы.

– Правда? – тупо спросил я. – Я твой друг?

– Господи, конечно, – пробормотал он растерянно. – Мне казалось, это очевидно…

– Прости, пожалуйста, – заморгал я. – Я как-то просто не думал об этом. Хотя, вообще, да, погоди. Я ведь тоже считаю тебя другом! – я неожиданно воспрял духом. – Я бы точно не говорил никаким случайным приятелям, что хотел бы стать их напарником, даже будь они плохими парнями, да?

– Ну я надеюсь, – Феликс вздохнул. – А то у меня возникнут вопросы к твоему чувству меры.

Мне захотелось рассмеяться.

Вау, у меня появился друг. Друг-парень.

Вау.

Боже, какой я идиот. Стоило раньше понять: а кем еще мог быть для меня Феликс, если я, прах побери, только и думаю, что о нём, по сто раз на дню?! Если я уже миллион раз в мыслях назвал его «близким человеком», и если именно ему я хочу равняться?!

– Феликс, я дурак. А ты не просто мой друг, – ошалело выдохнул я. – Ты мой... лучший друг!

На той стороне протяжно вздохнули.

– Ну да, потому что единственный... – проворчал он. – Так, хватит! Ты ликуешь, как пятилетка, эй! И вообще: не торопи события, ты далеко не всё обо мне знаешь, чтобы даровать мне настолько важный титул.

– Я знаю, что ты был Истребителем Чудовищ и работал на преступников! Что может быть хуже?! – воскликнул я.

Феликс почему-то резко замолчал.

– Кое-что может быть, – вздохнул он после паузы так тихо, что я подумал: мне послышалось (связь в деревне не лучшая) и поэтому не стал переспрашивать.

Между тем Феликс отметил, что теперь наш разговор перевалил через отметку шестидесяти шести минут. Я на волне эйфории сказал, что можем поболтать еще часик или два. Но Рыбкин счёл, что хорошенького понемножку – и мы попрощались.

– Хороших снов, Женя, – тепло сказал он, перед тем как дать отбой.

Не прошло и пяти минут, как я уснул – чертовски умиротворённый.

27. Бездна Дремлющих. Часть 1

Утром я пришел к мосту через реку за десять минут до назначенного времени – на всякий случай.

Веналайнена пока не было. В доме я не видел ни его, ни Клугге; компанию за завтраком мне составил только толстый рыжий кот – увы, который резко разлюбил меня после того, как я не поделился с ним едой.