Небесная академия. Ученица и наездник - Айт Элис

В животе от мысли, что будет, если ляпнуться с такой высоты, все перевернулось. Мне пришлось отцепить одну ладонь и закрыть ею рот, чтобы не орать. Никто из студентов не визжал и не кричал. Ну и что, что у меня, в отличие от них, первый полет? Позориться не хотелось, поэтому я прикусила палец и на всякий случай зажмурила глаза.

Когда я их вновь открыла, мы уже поднялись над Туманным венцом и летели на северо-восток, в сторону Мавеннара. В мысли даже и без ментальной связи пробивалось недовольство Зари – я слишком сильно дергала ее за перья в попытках не упасть.

– Можешь отпустить, – сказал ректор. – Тебя держат ремни.

– Н-не м-могу, – процедила я, старательно избегая смотреть вниз.

Освальт снова засмеялся.

– Не бойся. Самое страшное позади.

Я опять зажмурилась, чуть-чуть опустила голову и осторожно приоткрыла один глаз. Затем выдохнула и распахнула уже второй.

Ректор не обманул. По лицу хлестал ветер, наверху было гораздо холоднее, чем на Орлиной Голове, зато какой отсюда открывался вид!

Теперь я понимала, откуда взялась фраза «раскинулся как на ладони». С высоты грифоньего полета Вайль казался таким крошечным, что полностью поместился бы в руке. Речка, текущая по долине и между горами, превратилась в ниточку – не хуже паутинок ментальной связи, только серебристая, а не золотая. Из многих труб шел дым, но здесь его запах совсем не чувствовался – только морозная свежесть. Дышать было сложно, даже невзирая на то что я привыкла к особому разреженному воздуху на Облачных вершинах.

Скоро появился краешек еще одного городка, притаившегося между горами. Я восторженно охнула – а вон и постоялый двор, в котором мне пришлось остановиться на ночевку несколько месяцев назад, когда я ехала наниматься на работу!

– Здорово, правда? – спросил ректор.

Я задрала голову, увидела его улыбку и сразу приняла серьезный вид. Выгляжу, наверное, как наивная простолюдинка… Коей, собственно, и являюсь, хм.

Освальт опять рассмеялся. Вот хохотун! И не скажешь по нему.

– Эйри, в небе не принято скрывать свои чувства. Если хочешь – покричи, никто не осудит. Здесь одна душа на всех.

И он сам издал такой громкий ликующий клич, что у меня чуть не заложило уши. Сзади вдруг грянули студенты – каждый на свой лад, а грифоны им вторили клекотом. Я в восторге обернулась. Оказывается, мы летели клином – ректор впереди, затем четвертый курс, следом третий, замыкали преподаватели. Коллар, видимо, был где-то в хвосте, потому я его не видела – очень уж далеко мы растянулись.

«Ох-ох-ох, – заныл в голове знакомый голос. – Вы все радуетесь, а некоторым, между прочим, тяжело! Надо было не подтрунивать над Гордецом, а тренироваться с ним вместе…»

Заря неожиданно вскинула голову и насмешливо заклекотала. Откуда-то сзади послышался едва слышный ответ, больше похожий на кряканье. Заря забулькала, хихикая.

«Выдерни-ка этой высокомерной грифонице парочку перьев, – возмутился Кусачка. – Чего она обзывается?»

«Вот еще. Ты же сам хотел полететь со мной в Мавеннар, – упрекнула я, хотя понятия не имела, что за перепалка только что произошла между грифонами. – Теперь терпи. Может, похудеешь – заодно и польза будет».

Кусачка обиженно фыркнул в ответ. Худеть ему явно не нравилось.

«Ты точно выдержишь путь?» – осведомилась я.

«Конечно, выдержу! Грифон я или кто?»

Я придержала при себе мысль о том, что Кусачка в его нынешнем состоянии больше похож на толстого котика, пусть и с крыльями. И к сливкам такая же слабость.

– Он сильно изменился, – тихо заметил ректор. – И я не про его вес. Похоже, ты хорошо влияешь на Кусачку и Гордеца.

– Они чувствуют любовь, – я пожала плечами. – Намного более чутко, чем люди.

– Да, это так. Помню, после того как Кусачка попытался убить своего наездника, он вообще не хотел открываться для связи и атаковал любого, кто к нему подойдет. Заманить его в авиарий удалось только с помощью чар.

– А вы не пытались узнать, что именно случилось? Почему Кусачка стал себя так вести? Может, это была вина его наездника?

– Пытались, – признался он. – Но наездник превратился в дурачка, который не мог связать двух слов, и мы от него ничего не добились. А Кусачка говорить просто не хотел.

«До сих пор не хочу, – раздалось в голове. – Только с теми, кто приносит сливки и говяжью вырезку».

– Он нас слышит, – предупредила я ректора.

– И не сомневался, – хмыкнул тот. – Передавай ему привет.

Я послушала мысленный ответ грифона.

– Э-э… мне стыдно повторять то, что он сказал. Кажется, он вас недолюбливает за то, что вы несколько лет не выпускали его наружу.

– Ну, хотя бы клюнуть не пытается, и то ладно, – засмеялся Освальт. – А теперь держись крепче. Нам нужно обогнуть вон ту гору. Повезло, что сегодня погожий день, а то летели бы в сырых облаках и все промокли…

Он еще рассказал немного о том, как мы будем лететь, дал несколько советов, как удержаться на грифоне, показал, где и что находится внизу. Вскоре я так увлеклась разглядыванием деревушек и рощиц, казавшихся плюшевыми, что напрочь забыла, что собиралась еще что-то обдумывать. А потом меня и вовсе потянуло в сон. Полет Зари выровнялся, меня уже больше не болтало из стороны в сторону, да и я начала привыкать к покачиванию, которое создавал каждый взмах крыльев. Сказывался, наверное, и катастрофический недосып.

Поэтому в какой-то момент я натянула пониже капюшон плаща, прислонилась к изящной грифоньей шее и сама не заметила, как задремала.

Глава 41

– Эйри, – меня потрясли за плечо. – Эйри, проснись. Подлетаем к Мавеннару.

Я оторвала щеку от теплой подушки, выпрямилась, собираясь потянуться… Кровать подо мной внезапно накренилась. Я распахнула веки, с ужасом обнаружила, что это вовсе никакая не кровать, а подо мной пустота, только где-то далеко внизу виднеются крыши домов, и завизжала.

Сильные руки тотчас подхватили меня и вернули в вертикальное положение.

– Заря, не шали, – строго произнес ректор.

От грифоницы донеслось отчетливое хихиканье. Я уже полностью пришла в себя и сердито одернула плащ.

– Эх ты, Заря, а я ведь тебе доверяла!

Хихиканье сменилось виноватым курлы-курлы. Я вздохнула.

– Ладно, прощаю.

Грифоница сразу повеселела. А я потерла лицо, раздумывая о том, остаются ли на лице следы от перьев так же, как от подушки, и огляделась.

Мы уже давно покинули горы. Под крыльями Зари простиралась огромная равнина с полями. Вдалеке виднелся лес, надвое рассеченный рекой. Эланне, одна из главных водных артерий королевства, питающая его сердце – Мавеннар. Она уже походила не на ниточку, как речка в Вайле, а на ленту или даже широкий пояс, небрежно брошенный богами на землю.

Я проследила за серебристой гладью от леса до разбросанных горошин – домиков окрестных деревень, затем до пригорода, подступавшего к невероятно высоким белым стенам. Знаменитая крепостная стена Мавеннара – «живое» напоминание об эльфийской культуре. Люди такие не строили, ограничивались тем, что пониже да попроще. В Аэнвине лишь столица и еще несколько городов поменьше были исключением, да и то потому, что строились на эльфийских руинах.

За крепостными стенами домики жались друг к другу тесно-тесно – и не разглядишь узенькие улочки под крышами. Зато было хорошо видно новый королевский дворец, построенный не так давно, в правление отца почившего короля Серена. И отца Тарена, мысленно добавила я.

Даже отсюда, с огромного расстояния, дворец выглядел впечатляющим. В грандиозности с ним мог поспорить только гигантский храм на холме, посвященный Хедену и Энеде, – тот самый, в котором жил оракул. Однако мое внимание сразу привлекла совсем другая постройка – белая башня, еще один остаток эльфийской эпохи.

Она стояла почти в центре города, высоко-высоко поднимаясь над крышами окрестных зданий. Чем выше, тем страннее становилась ее архитектура. Стены исчезали, а вместо них появлялись арки, словно входы в пещеры. Причем там не было ни балконов, ни каких-либо ограждений. Кого-нибудь другого это удивило бы, но я достаточно прожила на Облачных вершинах, чтобы понять: это гнезда для грифонов, чьи наездники служат в личной гвардии короля. А само здание – знаменитая Крылатая башня, главный штаб Грифоньей стражи!