— Ты слышишь их… Констатировал Пальмир. — Голоса тех, кого лишили покоя.
— И что блин делать!? Меня такая перспектива не радовала, даже беруши не помогали.
— Привыкнешь. Или сойдешь с ума. Ха-ха. С каждым днем говорящий скелет обходился со мной всё более фамильярно.
Дни, недели, месяцы?
Время стало вязким.
Шёпот грыз сознание, оставляя дыры. Я и вправду немного потерял рациональность и стал воровать трупы прямо с моргов. Однажды унес тело девушки, оно мертвое, но всё еще теплое.
Родственники орали на санитара, а я прятался за углом…
А всё потому что по всему периметру расставлены мертвецы. Каждый для меня как камера видеонаблюдения. Я знаю о прибытии людей за многие километры и могу отслеживать маршруты.
И самое прекрасное — дистанционно отдавать команды. Могу спокойно сидеть дома с любимой в обнимку и проворачивать секретные операции стадом мертвецов. Они принесут мне тела в подарочной упаковке с бантиком.
Куратором миссий выступал Аристарх… Чук и Гек были на подхвате — чисто символически…
— Теперь достаточно? Спросил демона, оживляя очередного подростка со вспоротыми венами.
Пальмир ткнул костью в Варину грудь. — Да. Вложи эмоции. Всю любовь, что клокочет в твоём гниющем сердце. Я прижал руку к её лбу. Вспоминал смех любимой, когда я проливал кофе на клавиатуру, как целовал в нос и прыгал от восторга, как она шептала по ночам — Ты мой дурак…
Чёрная жижа потекла из пальцев в череп.
Варвара тяжело задышала.
Уши, приколотые степлером, срослись в паутину шрамов. Губы, приклеенные бумажным клеем, дрогнули. Волосы, слепленные жвачкой, ожили и обвили запястья как плющ.
— Мой… дорогой. Хрипнула она…
Мёртвое, чёрное, проклятое демоном сердце — ударило раз. Потом ещё. Я упал на колени, обнимал её и завыл. Не от радости. От ужаса. Её голос звучал как моя собственная пародия на любовь, записанная на сломанный диктофон.
Но я поверил…
Человеку вообще без веры сложно… Можно верить в себя, Бога, справедливость, карму, жизнь после смерти… Я выбрал верить в любовь… Господь верил в неё до последней секунды перед смертью, и я буду…
— Теперь я буду воскрешать еще усерднее! А потом мы поженимся! Закричал в потолок, и пауки испуганно убежали.
Пальмир склонился над картой мегаполиса, отмечая кладбища в столице нашей родины….
— Какая замечательная идея! Там тела поставляются в промышленных масштабах! Пальмир улыбнулся, а Чук и Гек запели, но я их не слышал…
В ушах застыло — Мой дорогой…
Глава 27
Животные едят — чтобы жить, а вы живете — чтобы потреблять. Даже друг друга, близких друзей и членов семьи — медленно, по кусочку, сжираете…
Ядовитая змея имеет яркий окрас и опасности не скрывает, а люди травят друг друга фальшивыми улыбками…
Лицемерие — единственный человеческий талант.
Вы называете их “братьями меньшими”, но бьете ногой за лай.
Хорошо, что у животных нет вашей морали…
Вы закрываете приюты, но строите тюрьмы… Звери хоть не сажают друг друга в клетку…
Люди носят кожу и жалуются на браконьеров.
Человек морит голодом бедных, чтобы накормить богатых.
Вы плачете над смертью пса в фильмах, а сами кидаете камень в живую дворнягу во дворе.
Люди ругают кошек за порчу дивана, а сами загаживают всю планету.
Человек молиться о мире — пока дети голодают. Волк хотя бы не воет на луну с полным желудком…
Собака предана даже подонку, а вы предаёте по мельчайшему поводу…
Обезьяны кидают дерьмо открыто, а вы упаковываете его в законы и религии.
Поедая мышей, хищники не притворяются вегетарианцами — А вы? Жрёте мясо и льете слезы под мультик про говорящих поросят…
Человек не умеет жить правильно…
Птицы сбиваются в стаи ради войн? — Нет! Они летят на юг. — А человек!? Он летит в ад и тащит всех за собой!
Муравей тащит груз тяжелее себя, а вы ноете — если интернет медленный…
Деградация на лицо.
Вы построили зоопарки, чтобы смотреть на тех, кто живет свободнее вас.
Вы называете их тупыми тварями, но это не они изобрели пытки, налоги и женские виды спорта…
Крыса выживет в апокалипсис, а вы сдохните от депрессий.
* * *
Природа явно сделала выбор, и я помогу ей форсировать события…
На планете нарушился баланс…
Мир когда-то дышал без аппарата ИВЛ.
Земля вздымалась грудью, втягивая воздух — пропитанный ароматом хвои и полевых растений. Реки пели, переливаясь рыбьей чешуей под солнцем, а леса стояли как часовые.
Всё изменилось, когда пришли они…
— Зачем!? Спрашивал я пустоту, вонзаясь когти в кору дерева, испещренную метками топора. — Для чего ты создал их Господь? Чтобы они жрали твое же творение?
Никто не сможет ответить.
Бог умер.
Сдох, захлебнувшись соплями новорожденных людей, что плодились как крысы в подполье. Его кости сгнили под асфальтом, а душу растоптали гусеницы танков. Фауна лично видела, как небо разверзлось в годы ангельских междоусобиц и дождь из пепла неделями выжигал последние ростки пшеницы.
Люди…
Проклятые паразиты.
Жаль, что не сдохли до конца…
Они вгрызаются в плоть планеты, как черви в труп.
Моря отравлены судоходством, платины душат реки за горло, а от лесов остаются торчащие пеньки.
Вот и все достижения цивилизации…
Нефтяные вышки плюют в небо ядом и ради чего? — Чтобы сжечь черную жижу в двигателях, которые везут их в никуда?
Они же сука за сотни лет своего существования так и не выяснили зачем вообще рождаются!
Неужели, чтобы потрахаться и передать эстафету следующему?
— Самые умные существа… Усмехаюсь я, наблюдая, как бывший учитель в рваном пальто ковыряется в мусорном баке. Его руки трясутся, выуживая объедки. Его сыновья давно похоронены. Один наложил на себя руки из-за неразделенной любви, другой попал в плохую компанию и исколол ноги дезоморфином.
А встречаются ли среди них те — кто не прожил жизнь в холостую?
Если присмотреться к современным детям — то нет.
Нынче их непонятно зачем рожают.
Пьяные подростки сношаются и выбрасывают детей в нищету. В нищете, насилии и вседозволенности — взращивается бракованное поколение. Практика показывает — с таких редко вырастает что-то хорошее.
Государство еще не придумало как их законно утилизировать и просто строит тюрьмы, которых в будущем станет больше чем поликлиник и театров.
Мне их не жалко…
Если они могут сжечь щенка в микроволновке ради смеха — почему я должен моргать, когда их облитые бензином тела вспыхивают?
Если рубят лес — пусть будут готовы сами стать дровами.
Всё честно.
Стал ли я монстром? — Внешне уж точно…
Клыки отрастают и затачиваются с каждым днем.
А впрочем когда небо затянуто смогом, а в реках плавают мертвые рыбы с пластиком в жабрах — какая разница, кто ты?
Я просто последний хищник в пищевой цепочке, которого призвали очистить эту помойку…
Санитар леса.
Не лесничий, не защитник — санитар. Тот, кто вырезает плесень, пока она не съела всё живое.
— Ты не понимаешь, да? Спрашиваю у вороны, сидящей на обугленной сосне. Она согласно каркает и улетает.
Да, понимаю…
Кто-то должен стереть эту грязь с лица земли.
Первыми под удар попали хулиганы и малолетние ублюдки, что пинали щенков ногами в рваных кедах. Их крики и мольбы о спасении — музыка для моих кошек.
— Рви! Шепчу я и собаки грызут.
Кости хрустят, как сухие веточки.
Клочья мяса летят в грязь, и я вдыхаю медный, сладкий запах крови…
— Почему ты так поступаешь? Почему просто не обратится в органы опеки и не почитать им парочку лекций о морали? Мог бы кто-то спросить.
