Моя Академия. Тетралогия (СИ) - Син Евгений

Толпа стоит возле столов в нетерпении. Пилюлькин дожидается, пока все студенты кивнут.

– Раз всё понятно, тогда оставляем здесь свои вещи и выходим за мной, – целитель распахивает двери.

Студенты вздрагивают и замирают почти все до единого. Пилюлькин смотрит на аудиторию и, видимо, понимает, что происходит.

– Нет, нет! Не так, как с нашим физруком будет. Мы идём просто тренироваться, – улыбается препод. – Начальные тренировки магии внутри помещения с тридцатью подростками – это из разряда самоубийства.

Аудитория дружно выдыхает. Если верить Пилюлькину, гонять по полигону нас не собираются.

– Смелее, выходим, – зовет препод. – Мишени для занятий уже выставлены. Кураторы вас поддержат. Восстанавливающий настой обеспечу. Я же не изверг какой. Ближайшие пару часов вас вымотают.

Теперь понимаю, почему именно Пилюлькин назначен одним из основных учителей. Пока мы не умеем дозировать магию, именно он сможет быстро исправить любые ошибки. Так понимаю, он в любом случае будет присутствовать на всех занятиях, где есть опасность повреждений или истощения. Зачем на одну и ту же работу ставить двух преподавателей, особенно в условиях их дефицита? Видимо, как только мы перейдем к более сложным практикам, там мы познакомимся с другими людьми из Академии. Здесь ресурсы ограничены, в том числе и преподавательские. Больше всего сотрудников, похоже, мы видели перед заходом на тропу. И то несколько из них были кураторами. Думаю, в эту Академию перешло не так много учителей.

Размышляю о своем, пока мы все вместе выходим из зала.

Пилюлькин запирает дверь. В воздухе витает дежавю. Судя по реакциям остальных ребят, они чувствуют то же самое. Идём по коридорам за преподавателем.

– Макс, только не говори, как тяжело тебе достались дневники того студента, – обращаюсь к парню.

– Ты тоже почувствовал? – усмехается Макс.

Девчонки идут рядом и согласно кивают. Все дружно вспоминают ощущения перед полигоном. На самом деле не верю, что в нас снова выпихнут в лабиринты с монстрами. Это было бы нелогично. В Академии абсолютно всё подчиняется поставленной цели, даже если мы ее не до конца понимаем.

Оказываюсь прав, и нас действительно приводят на полигон. Правда, не на тот, где мы недавно были с физруком. Полосы препятствий тут нет. Заходим на соседний огороженный плац. Там нас уже ожидает куратор. На небольшом расстоянии от нас, буквально в тридцати метрах, стоят плоские деревянные мишени.

– Смотрите! – показывает Олеся.

Когда видим, куда показывает девчонка, понимаем, что мы тут надолго. Большая часть деревяшек лежит сложенными в штабель. На взгляд так сразу и не скажешь, сколько всего плоских деревянных досок сложено около границ полигона. Кажется, что они абсолютно у всех стен. Видимо, этот полигон создан как раз под работу с магией для первачков, когда те могут создать непонятно что и направить непонятно куда.

– Господа, выходим группами, – приглашает целитель. – Вас здесь всего пять групп. Так что по две группы прошу к барьеру.

Глава 13

Не находим повреждений

Пилюлькин называет барьером отмеченную низким горизонтально положенным стволом границу. Видимо, дуэльный слог всё‑таки характерен для него.

Места сразу размечены. Кураторы стоят рядом, цели не так далеко, если перенести ситуацию на обычную стрельбу. Никакой сложности на первый взгляд нет. Все студенты мнутся. Делать первый шаг никто не торопится.

– Тогда первыми выходят к барьеру те группы, которые заняли первое и второе место в нашем импровизированном состязании, – Пилюлькин берет инициативу на себя. – Так что прошу вас, группа господина Синегорского и группа нашего стрелка. Ну да, господин Орлов! – поправляет себя препод.

Киваю своей команде.

– Револьвером пользоваться нельзя, – шутливо предупреждает Пилюлькин.

По полигону проносятся смешки.

– Да, я понимаю, что сегодня наша цель не в поражении мишеней, – поддерживаю шутку целителя.

– Молодец! – усмехается целитель. – Да, они деревянные, и нападать на вас сегодня не будут. Наверное.

Все присутствующие снова смеются.

Этой простенькой шуткой Пилюлькин мгновенно сбрасывает скопившееся у групп напряжение. Студенты немного расслабляются и переговариваются между собой. Кидаю взгляд на наших девчонок. Все‑таки им все происходящее дается труднее. На вид они чувствуют себя веселее, чем до этого. В любом деле главное – настрой.

Всё‑таки опыт преподавателя дорогого стоит. Думаю, две наши группы выбраны первыми не случайно. Целитель прекрасно знает, что и в группе Синегорского, и в нашей есть как минимум один человек, который знаком со структурированными заклинаниями. Маркиз занимался еще до поступления в Академию. Что касается меня, Пилюлькин сам вчера учил меня работать с росчерком. Мне кажется, что преподаватель выбирает именно нас, чтобы провести показательное выступление. Мол, не так уж сложно работать с глифами.

Всей группой подходим к барьеру. Напротив каждого из нас установлены разбитые на сектора мишени.

Для начала целитель объясняет, что нужно делать. Мои согруппники понимают концепцию наполнения «только линии» очень быстро. Раза в два быстрее, чем я на вчерашнем внеплановом занятии в коридоре.

Первым запускаю росчерк в свою мишень. Он ничем не отличается от вчерашнего. Огненный, быстрый. Синегорский тоже не отстает. Его росчерк матового белого цвета.

– Проще пареной репы, – улыбается Макс минут через десять, когда его росчерк долетает до мишени.

Аглая и Марк формируют глифы практически одновременно и тоже быстрее, чем я в свой первый раз. Но я этого ожидал. На лице парня ни единой эмоции. Девчонка только фыркает.

Олесе и Марине требуется чуть больше времени. Марина наполняет треугольник, и глиф сразу же срывается.

– Нам нужны только линии, – напоминаю ей.

Олесин разряд вылетает мощной светло‑голубой молнией. Он выглядит внушительнее, чем у остальных. Марина справляется последней, но отправляет сразу три летящих друг за другом росчерка. Понятно, над чем так долго работала девчонка. Думаю, что ребята справляются чуть ли не в два раза быстрее, потому что чувствуют свой резерв и свою магию лучше, чем я.

Группа Синегорского удивленно смотрит в нашу сторону, как только я формирую свой росчерк. Кормак кидает пару слов, и все понимающе кивают. Они продолжают отрабатывать заклинание, но попытки формирования раз за разом срываются. Хотя я уверен, что все шесть человек могут сформировать простейший глиф практически сразу, но решают не выделяться. Синегорский отправляет росчерк одновременно со мной, остальные заканчивают сразу после Марины.

Мне нет смысла скрывать умение. Моя группа прекрасно знает, что Пилюлькин сам меня этому научил еще вчера.

Целитель подтверждает это вслух для всех остальных:

– Ларион, согласитесь, сегодня уже намного проще формировать глиф? А вы ведь только вчера познакомились с его рисунком!

– Да, господин целитель. Так и есть, – соглашаюсь и ловлю несколько недовольных взглядов из группы Синегорского. – Как вы мне вчера показали, так и дела. Сегодня всё складывается само собой.

– Да‑да, примерно то же самое жду и от вас, – обращается целитель ко всем наблюдающим.

Студенты тоже делают для себя пометки. Все пристально наблюдают друг за другом. Значит, Кормак не зря сказал, что очень многие пытаются вычислить рода, которые отправили своих детей в эту Академию.

Пилюлькин подходит к каждому из нашей группы. У всех моих сокомандников с каждым разом получается всё лучше и быстрее. Целитель заканчивает с нами и переходит к группе Синегорского. Каждый делает ещё по три‑четыре формирования глифа. После этого силы заканчиваются, и это заметно по изнуренным лицам и опущенным рукам.

– Замечательно! – останавливает нас Пилюлькин, когда практически все, кроме меня, выжимают себя до максимума.