Глава рода. Продолжение (СИ) - Ахминеева Нина

«Серьёзная встреча не в кабинете, не в гостиной, а на кухне⁈ Он настолько презирает общепринятые правила? Мало того, что революционер, так ещё и нигилист? Ведьмочка, с кем же ты связалась?»

Не показывая эмоций, Анатолий Фёдорович скинул верхнюю одежду. Положив пальто на диванчик, помедлил несколько мгновений и пошёл следом за девушкой. Сейчас он как никогда был собран и абсолютно уверен, что готов к любому повороту событий.

— Прошу, — Александра широким жестом предложила гостю первым зайти на кухню.

Поблагодарив хозяйку, Кони вошёл в уже хорошо знакомое помещение. Покровитель серебряной ведьмы обнаружился сразу же. Высокий, статный мужчина в чёрной форме стоял спиной к входу и смотрел в темноту за окном.

«Он однозначно знает, что я уже здесь. Почему не оборачивается? Решил со мной поиграть? Выдержать паузу, а после посмотреть, как отреагирую на его лицо? — аристократ мысленно поморщился. — Уж точно не удивлюсь. Таких здоровенных менталистов-некромантов среди моих знакомых нет».

Из предосторожности желая удостовериться, что перед ним не качественный фантом или мощная иллюзия, Кони незаметно скинул с пальцев сканирующую технику. Через мгновение получил ответ: живой человек.

— Ваш настрой и проявленная сейчас предусмотрительность мне импонируют, Анатолий Фёдорович. Приятно в очередной раз убедиться, что моя супруга умеет разбираться в людях, — сообщил революционер-нигилист и с грацией хищника повернулся.

Все предположения и выводы Анатолия Фёдоровича мгновенно разбились вдребезги. Потеряв дар речи, он потрясённо смотрел на стоящего перед ним императора. Осознав, что челюсть сама собой поползла вниз, дворянин с усилием закрыл рот. Быстро облизнув пересохшие губы, неверяще уточнил:

— Ваше Величество?

Самодержец усмехнулся и едва заметно кивнул. Всё ещё не в силах прийти в себя, Кони заторможено наблюдал за тем, как к Рюриковичу подошла Александра. Государь нежно ей улыбнулся, заботливо убрал за ухо выпавший из причёски локон.

«Он упомянул супругу. Саша — жена императора⁈»

От потрясения челюсть мужчины снова отвисла. Но на сей раз он этого даже не заметил.

Вот бедолага-то.

Я с сочувствием смотрела на шокированного адвоката. Наконец тот отмер: с очевидным усилием закрыл рот, опёрся ладонью о раковину.

— Дорогая, ты останешься или предпочтёшь выйти? — неожиданно уточнил самодержец. Заметив мой вопросительный взгляд, невозмутимо сообщил: — Господин Кони сейчас обнажит грудь.

Я что-то пропустила⁈

Быстро обернулась. Всё ещё бледный мужчина стоял в прежней позе.

Та-а-а-к. Галстук на месте, пуговицы на рубашке застёгнуты. Бесплатный стриптиз определённо не входит в ближайшие планы Анатолия Фёдоровича. Но Дима не стал бы сейчас бросать слова на ветер. Решил таким вот образом рассказать и мне, и юристу о том, что сейчас произойдёт? Хм-м. Значит, будет нелишним вновь подыграть мужу. Хочется верить, в этот раз обойдётся без потрясений для служителя Фемиды.

— Обнажит грудь? — повторила я удивлённым эхом и повернулась к государю: — Для чего это нужно?

Словно кроме нас на кухне никого нет, император России приобнял меня:

— Любимая, твой юрист уже обладает конфиденциальной информацией, касающейся членов императорского рода. Дальше её будет ещё больше. В целях безопасности я поставлю на господина Кони печать молчания. Для этого ему придётся расстегнуть рубашку.

Что за печать такая? Её больно ставить? А какие последствия? Расспросить Диму? Нет, не стоит. Кони наверняка знает, о чём идёт речь, а я распишусь в полном невежестве. Позже узнаю.

Не пытаясь уклониться от объятий супруга, я поглаживала лопоухого зверька.

— У Анатолия Фёдоровича есть возможность отказаться? — негромко спросила я о важном.

— Безусловно, — в голосе Рюриковича появились металлические нотки. — В этом случае господина Кони придётся изолировать. Ориентировочно — до того момента, как наш с тобой брак перестанет быть государственной тайной. Точнее назвать срок сейчас сложно. Разумеется, он сразу же лишится возможности представлять интересы члена императорской семьи.

М-да уж.

Я глянула на адвоката. Тот стоял навытяжку, а на лице — решимость. Но догадаться, какой выбор сделал мужчина, увы, не смогла.

Тем временем государь убрал руку с моей талии и властно спросил у адвоката:

— Готовы ли вы, нетитулованный дворянин Анатолий Фёдорович Кони, служить верой и правдой императорскому роду Рюриковичей?

Аристократ поклонился в пояс. А выпрямившись, уверенно заявил:

— Почту за честь, ваше величество, — выдержав короткую паузу, обратился ко мне: — Александра Петровна, позволите попросить вас о личном одолжении?

— Слушаю вас, — я замерла, даже не предполагая, чего ожидать.

Анатолий Фёдорович смущённо улыбнулся и внезапно попросил:

— Вы не могли бы оставить нас с государем наедине?

И в эту же секунду в моей голове прозвучал голос Або:

«Некромант рекомендует согласиться. Поясняю. Процедура наложения печати молчания крайне болезненна. По всей видимости, Кони не желает, чтобы ты видела его мучения».

Кабздец!

Сердце в груди учащённо забилось. Старательно контролируя эмоции, я величественно кивнула и покинула кухню. Как только вышла в холл, зверёк перебрался ко мне на плечо.

Направляясь к диванчику, раздражённо спросила Або:

«Дима же сам умеет мысленно общаться. Почему передал через тебя?» — сев рядом с пальто адвоката, я обняла себя за плечи.

«У него подобного опыта пока ничтожно мало, — напомнила высшая сущность. — Предположу, что некромант боялся ненароком причинить тебе боль».

Понятно.

Покивав головой, мрачно спросила:

«Объясни, для чего подобный садизм? Неужели нельзя хоть как-то эту печать обезболить?»

«Нет. Печать молчания — это последовательное впаивание в тело множества рун. Затрагиваются все нервные окончания. Если использовать обезболивание, то вместо верного помощника получишь безмозглого идиота».

Уф-ф-ф.

Переживая за юриста, я нервно потёрла ладони друг о друга. Глубоко вздохнула, успокаиваясь.

«Почему нельзя было просто взять с Кони клятву? К чему такие сложности?»

«Как и любые другие одарённые, менталисты способны давать магические обеты. Но вот верить им или нет — большой вопрос, — огорошил Або и пояснил: — Одарённые с ментальными способностями могут обходить любые клятвы, кроме печати молчания».

Озадаченно хмыкнув, я отчего-то вспомнила о графине Троекуровой.

«А в суде от менталистов требуют клятву говорить только правду?»

«Нет. Так же их не проверяют на артефактах правды. Бессмысленно».

Пальто Анатолия Фёдоровича сползло с подлокотника. Встав, я аккуратно положила верхнюю одежду мужчины на прежнее место. Пройдясь по холлу, переставила вазочку на столике.

«Або, скажи, чем отличается печать молчания от магической клятвы?»

«В основном последствиями: после активации печати разум Кони будет полностью открыт для некроманта, а после смерти адвоката его душа растворится без следа. Это один из элементов безопасности. Раз нет духа, то и призвать его невозможно. С клятвой проще. Нарушил — понёс наказание. Мера ответственности — вплоть до физической гибели тела. Но душа в любом случае отправляется на перерождение».

«А снять печать можно? Ну, когда необходимость сохранять тайну отпадёт?»

«Технически — да. Но на практике этого не делают. Тебе не стоит жалеть юриста. Он принял осознанное решение. Выгода, которую может получить в этой жизни, для него гораздо более привлекательна, чем вероятность когда-нибудь родиться вновь: не исключено, что и не человеком. У высших сил своеобразное чувство юмора, — ушастик замолчал, а через несколько минут предложил: — Иди на кухню. Некромант зовёт».

За пять минут до этого. Дмитрий.

Нанеся последний символ, Рюрикович понаблюдал, как золотистое свечение впитывается в кожу на груди мужчины.