Идеальный мир для Химеролога 4 (СИ) - Сапфир Олег

Ветеран вздохнул.

— Тяжело сказать. Иногда лучше не вмешиваться в те дела, которые к нам не имеют отношения. Ведь это может касаться каких-то аристократов, и ты потом останешься крайний.

Я усмехнулся. Прагматичный ответ. Правильный, с точки зрения выживания. Но не с моей.

— Вот в этом и различие сильных людей, обладающих поистине настоящей силой, и теми, кто думает, что имеет силу. Сильные личности никогда не задумываются о последствиях. Они знают цель, они знают, ради чего и что они делают. А последствия — это мелочи.

Семён Петрович нахмурился.

— Виктор, к чему ты это мне рассказал?

— Да так, просто время занимаю. Ты сегодня тоже сделал выбор. Возможно, когда Кабан проснётся, в его глазах ты станешь предателем. Но ты-то знаешь, что ему осталось не больше двух дней жить. Пусть это всего лишь были мои слова.

Беркут криво усмехнулся.

— Не только твои слова. Я проверил его одним из артефактов.

— Да, каким?

— Со службы остался, «Визор». Старенький, но надёжный. Сканирует биополе на предмет критических отклонений. У него кровь в сосудах почти не двигалась. Несколько крупных тромбов в лёгочной артерии и ещё один, самый жирный, — на подходе к сердцу. Ещё пара дней, а может, часов — и всё. Инфаркт. Без вариантов.

— Ну и вот. Ты это знаешь, я это знаю, но он этого не знает. И поверит ли он нам? Но ты сделал своё решение.

Семён Петрович ничего не ответил. Он просто смотрел на своего друга, лежащего без сознания.

— Ладно, приступаю, — сказал я, поднимаясь. — И напоминаю: всё, что ты увидишь… ты подписал документы о неразглашении.

Я снял с Кабана бронежилет и рубашку. А потом просто вытащил сердце пантеры. Оно было огромным, размером с голову Кабана, и всё ещё слабо пульсировало, поддерживаемое моей энергией. Я поставил его Кабану на грудь.

И оно начало тонуть…

Прямо на глазах Семёна Петровича оно погружалось в тело ветерана, как будто грудь — это иллюзия, как будто плоть стала водой. Оно просто поглощалось, не оставляя ни разреза, ни капли крови.

Как только сердце полностью скрылось внутри, тело Кабана выгнулось дугой. Дикая, неконтролируемая судорога сотрясла его с ног до головы. Глаза закатились.

— Сейчас я запускаю принудительную регенерацию на клеточном уровне, — начал я комментировать, как на лекции. — Главное — заставить его организм принять чужеродный орган. И не просто принять, а сделать пригодным для человеческого тела и интегрировать. Перестроить всю кровеносную систему под новый, более мощный «насос».

Я положил ладони ему на грудь, и они засветились. Я чувствовал, как его старое, изношенное сердце распадается, растворяясь, а новое начинает биться, разгоняя кровь по венам.

В этот момент где-то в лесу протяжно завыло. Сначала одно существо, потом ему ответило второе и третье…

— Ой, у нас, кажется, гости. А я не могу отвлекаться. Давай, Петрович, прикрывай. Стоит мне отвлечься хоть на секунду, и Кабан умрёт. Сможешь прикрыть или мне что-то придумать?

Семён Петрович, не говоря ни слова, шагнул вперёд, вставая между мной и темнотой за пределами поляны. Он выхватил из ножен свой боевой нож.

— Смогу, не переживай. Ты только Кабаныча восстанови. Он мне как брат. Я его знаю уже лет двадцать, и не хотелось бы, чтобы он от какого-то тромба погиб. Ладно, если бы от когтей твари там или от пули… Это хотя бы смерть в бою.

Из-за деревьев на поляну выскочило первое существо. Похожее на гигантскую гиену, но с двумя головами, каждая из которых скалилась, обнажая ряды кривых, но острых зубов.

Тело Беркута окутало плотное серое свечение — Дар Земли пробудился.

— Ну что, уроды, — прорычал он. — Потанцуем?

Удар — и земля под ногами твари вздыбилась каменным шипом, пронзая ей брюхо. Он даже не смотрел в её сторону. Его взгляд был прикован к лесу, откуда уже выползали новые тени.

А я продолжал свою работу, не отвлекаясь на такие мелочи, как очередная битва за выживание. У меня были дела поважнее. Например, спасти жизнь одного очень хорошего человека.

Энергия текла через мои пальцы, вливаясь в тело Кабана. Операция была на пике. Мой мозг работал на пределе возможностей, обрабатывая тысячи переменных одновременно, пока руки творили настоящее чудо.

А за спиной шёл бой.

Я не оборачивался. Не было ни времени, ни нужды. Просто чувствовал.

Да, Беркут всё ещё двигался как старик. Но теперь, после нескольких сеансов терапии моими «конфетками» и эксклюзивными настойками, он был воплощением самой земли — медленным, но неотвратимым и смертоносным.

Я слышал, как трещит земля под его ногами, как он создаёт каменные шипы, вспарывая брюхо одной из двухголовых гиен.

«Интересный у него Дар, — пронеслось в голове, пока я перестраивал сердечные клапаны Кабана. — Не просто „Каменная кожа“. Он управляет структурой. Может уплотнять и разрыхлять… По сути, он может превратить землю под ногами противника в зыбучий песок. Или в бетон. Почему он этого не делает? Экономит силы? Или просто не додумался?»

Снова рык и глухой удар. Это одна из тварей бросилась на него. Я почувствовал короткий всплеск энергии — Беркут активировал свой личный щит. Удар пришёлся вскользь. А в следующую секунду услышал хруст ломаемых костей. Он поймал тварь на противоходе и просто сломал ей хребет.

«Эффективно, — одобрительно отметил я, запуская процесс интеграции нового сердца. — Но грубо. Можно было бы тоньше. Например, создать яму с кольями. Или просто изменить плотность воздуха перед её мордой, чтобы она задохнулась на бегу. Но для этого нужно знать основы магии воздуха… Ладно, и так сойдёт».

Я как раз заканчивал. Финальный импульс — и новое сердце Кабана забилось ровно и мощно.

Я выпрямился, вытирая пот со лба.

Поляна была усеяна трупами. Беркут стоял посреди этого кровавого месива, тяжело дыша. Его форма была порвана в нескольких местах, но сам он не получил ни одной царапины.

— Отличный улов, — кивнул я, оглядывая поверженных врагов.

В Диких Землях было проще работать. Город — это энергетическая помойка. Тысячи аур, ментальный шум, остаточные следы магии… Всё это создавало такой фон, что для тонкой работы приходилось тратить вдвое больше сил, пробиваясь через этот мусор. А здесь энергия была чистой. Она текла свободно, и работать с ней было одно удовольствие.

Я подошёл к одной из туш. Присел на корточки, достал нож.

— Ага, хороший улов, — повторил я, вспарывая брюхо твари.

Аккуратно вырезал кусок её шкуры. Она была плотной, эластичной и покрыта мелкими, почти незаметными чешуйками, которые отливали металлическим блеском. Идеальный материал для укрепления брони.

Я вырезал несколько самых крупных и целых кусков, аккуратно свернул их в рулон и убрал в рюкзак.

Семён Петрович подошёл и молча встал рядом, глядя на лежащего без сознания Кабана.

— Ну что, живой? — спросил он.

И тут Кабан дёрнулся и открыл глаза. Он сел, ошарашенно оглядываясь.

— Э, что случилось?

— Ну, Кабан, ты даёшь, — сказал я, пряча нож. — Такую шутку рассказать и на самом финале упасть. Да ты обломщик величайшего класса! Пришлось тебя реанимировать срочно, чтобы ты нам эту шутку рассказал…

Тот сидел, хлопая глазами, не понимая, что случилось.

Семён Петрович тоже слегка усмехнулся.

— Шутку ты будешь договаривать? — спросил я.

— Э… я рассказывал про бармена, который попал под поезд?

— Ну да.

— А, ну там в конце просто, когда его поездом переехало, кто-то из людей сказал, что человек он хороший, но пиво у него кислое.

И Кабан сам заржал.

Я посмотрел на Петровича.

— Зря мы его оживляли, да?

Тот пожал плечами.

— Ну, видимо, да.

Кабан тем временем подорвался на ноги, потянулся так, что хрустнули кости.

— Ох, хорошо выспался. Не знаю, может, приступ какой-то был, бывает же такое?

Он потянулся ещё раз.

— Ладно, куда нам там?

— Ну, нам туда, на разведку, посмотреть, что к чему, — сказал я, указывая вглубь леса.