Дважды мертв - Лемад Ника

Урин посмотрела.

– Кто он?

Понятия не имею, скривилась Янжин, чувствуя себя много увереннее в компании.

– Он спас меня… от собак. И его погрызли. Немножко. И еще – он появился такой. Побитый и… без одежды в общем.

Урин моргнула и присмотрелась внимательнее. То, что она приняла за темную куртку, окружало человека со всех сторон.

– Врешь ведь.

Янжин медленно покачала головой, тогда как глаза Урин раскрывались все шире.

– Это волосы. Он немного зарос.

– Немного? – выкрикнула Урин, теряя самообладание и вспыхивая краской. Янжин прижала палец к губам, озираясь, но подруга откинула ее руку. – Голый? Во дворе у дома? Ты оставила его просто сидеть на виду?

– Ну не совсем голый. Но почти. У тебя не найдется лишней куртки? Свободной какой-нибудь? Кед старых? Носков хотя бы?

– Ты ненормальная! Я всегда это знала! – крикнула Урин, разворачиваясь и бегом взлетая обратно в квартиру. Вернулась с рабочей фуфайкой и пакетом, не замолкая: – Как можно такое… Слов нет!

– Там есть в твоем домике ножницы и шампунь?

Урин сунула ей в руки одежду и подтолкнула к дереву:

– Тащи его к машине! Быстрее… Господи…

Легко сказать. Янжин, сделав несколько шагов, уставилась на мужчину.

Он уставился на нее. Все такой же окровавленный и, к сожалению, раздетый. Синий, черный, желтый от синяков.

Янжин, протянув руку, поманила его к себе.

– Иди. Давай же. – Старалась говорить спокойно, хотя умирала от страха. Затылком чувствовала спешку Урин. – Я тебя не обижу. Иди же сюда.

Развернула фуфайку, предлагая ее надеть.

Парень вжался спиной в ствол тополя, настороженно глядя на нее. Янжин приходила в отчаяние. Урин нервничала.

– Он точно знакомый? Такое ощущение, что он ни слова не понимает. – Встав рядом с подругой, она нахмурилась, обратив внимание на то, как человек выглядел, и пришла в ужас, выдохнув: – Ничего себе…

Янжин приблизилась еще. Парень заслонил руками голову.

– Какой кошмар! – В голосе Урин послышались слезы. – Ему же в больницу надо!

Янжин не могла этого допустить.

– Он сильнее, чем кажется. Вставай уже. Ну пожалуйста!

Беглый пленник смотрел исподлобья; зверь зверем. Осторожно поднялся на ноги. Позволил обернуть вокруг себя фуфайку и ее края стянул на себе сам, заодно убрав с обзора и покалеченные руки. Заметно перетрусился, спрятавшись от утреннего холода под одеждой.

Янжин заманила его в машину. И ей пришлось сесть рядом, потому что иначе он внутри не оставался. Как кусок железа, не гнулся и не шевелился лишний раз, смотрел прямо перед собой. И совсем капельку – вбок, на девушку рядом, удостоверяясь, что она здесь.

Урин шмыгала носом. Вопросы роились в ней, но ни один не слетел с губ, за что Янжин была ей сейчас благодарна. Не прекращала осматривать втиснутого в салон мужчину через зеркало.

– Он похож на щенка, – глухо сказала наконец. – Он не в себе? Выглядит как помешанный.

Янжин тоже это заметила. Похоже, разум парня бродил в темноте, и винить его за это не могла, зная, что он пережил. Но он не буйствовал; не сразу, правда, но реагировал на жесты, а это было главным.

Они уезжали в дачный поселок, что разлегся под боком города.

* * *

В теплое время года на участки ходил автобус, в холодное же каждый добирался как умел. Живописная летом местность, яркость и гибкость линий с приходом осени затвердевали и превращалась в застывшие формы, заключенные в жесткий каркас ободранных близкой зимой деревьев. Мало кто из владельцев покинутых на долгие месяцы домиков задумывался о том, чтобы коротать дни в серой тоскливости без намека на людское присутствие, а потому здесь было безопасно.

Было безопасно, если не принимать во внимание мужчину, занявшего пустой курятник на одном из участков.

Домик, принадлежавший семье Урин, стоял на огороженном забором из шифера клочке земли, не слишком большом, но места для огородика, курятника, сарайчика и, собственно, самой жилой коробочки из двух комнат с прилепившейся крытой верандой (она же летняя кухня) хватало для смены городской обстановки. Перед домом абгай 1 Алима разбила черешневый садик, у самого забора любопытные взоры с улицы отсекал ряд высоких туй.

Кур всех на зиму абгай Алима резала и сейчас в птичнике тухло запустение. Под насестом осталась куча соломы, куда и забился молодой мужчина. Как только автомобиль заехал на территорию дачи и Янжин вылезла наружу, так и дернул в сторону курятника, перед этим обнюхав воздух. Урин со всей силы грохнула воротами, боясь, что он выскочит на проселочную дорогу и пустится наутек, потому что выглядел готовым именно это и сделать. Он весь трясся, паниковал, хотя никакой угрозы для него не было. На тихий голос отпрыгнул и вцепился в фуфайку, которая ему все же была мала. Попятился, согнувши спину, втянув шею в плечи и, был бы у него хвост, прижал бы и его к ногам. А потом метнулся в курятник, благо дверь туда была открыта, иначе занес бы ее внутрь вместе с собой.

Урин, потеряв дар речи, таращилась в пустой проем, откуда после быстрого шороха дохнуло тишиной, и лишь перышки, поднятые пронесшимся вихрем, тихонько кружились к земле.

Янжин терла лоб, не зная, что тут сказать.

– Я не знаю, кто он такой, – предупредила вопрос подруги. – Он просто шел за мной как барлаг. Я и сама его боюсь.

– Он же весь избит! – возмущенно выпалила Урин, и на миг Янжин почувствовала себя так, будто лично истязала мужчину.

– А я при чем? – огрызнулась в ответ.

– Ему нужна помощь!

– Вот и помоги, – посоветовала Янжин и, не обращая внимания на ужас, написанный на лице подруги, полезла в багажник за вещами. – Ты же у нас доктор. А я хочу помыться, поесть и лечь спать. Где можно воды нагреть? – Потянула за лямки затрещавший рюкзак. – Что ты сюда напихала? Надеюсь, что-нибудь вкусное? Тут есть магазины поблизости?

Урин, подойдя, встряхнула Янжин, и той пришлось выпрямиться.

– Послушай, – пролаяла, поражаясь при виде недовольной гримасы; как будто свои проблемы заставляла ее решать, – у меня вон там, – ткнула рукой в дырявую постройку, где ветер в щелях свистел, – умирающий человек, которого ты же и подкинула, а тебя заботит только твой бездонный желудок? Быстро иди и помоги ему!

– Нет уж, – твердо отказалась Янжин.

За забором завыли собаки, заставив обеих девушек вздрогнуть и переглянуться – обычно с уходом хозяев пропадали и хвостатые сторожа, потому как кормить их было здесь некому.

– Черт, – простонала Янжин, отнюдь не радуясь такой компании, – будут теперь лаять на всю округу.

– И что они здесь делают? – прошептала Урин. На миг прикрыла глаза, как обдумывая что-то, после чего подтолкнула Янжин к дому. – Ладно, иди. Печка внутри есть, она на керосине, зажги. Нагрей воды. Разбери сумки. Я скоро.

Сама подхватила последний взятый из квартиры пакет и, глубоко вздохнув, шагнула к птичьему обиталищу.

Янжин дожидаться не стала, чем дело закончится. Она хотела есть. Хотела снять с себя мокрую одежду и погреться. Целиком доверяла Урин и ее состраданию, которого хватило бы, чтобы вымолить у эжена Эрлика еще один шанс для того несчастного. Поэтому направилась в дом, где, отыскав упомянутую печку и спички, зажгла огонь. Посидев немного с растопыренными над голубым жаром пальцами, пока не начало припекать, полезла в рюкзак, откуда добыла завернутый в целлофан ломоть пирога и вгрызлась в него. С облегчением простонала, когда первый кусок, упавший в живот, унял тошнотворное чувство голода. Умяв всю порцию, вспомнила о воде и огляделась в поисках ведра или таза. На улицу к колодцу идти не улыбалось, однако, обшарив все углы и не обнаружив ни капли воды, поняла, что этого не избежать.

Тогда только подумала о том, что Урин долгое время не возвращается в домик. И вдруг представила, что тот дикарь ее убил. И осталась она наедине с психом, еще и в пределах чужой дачи.

Похолодела вся, застыв с ведром на пороге. Прислушалась, прижалась ухом к двери, однако ни зова, ни вскрика не раздавалось с той стороны. Оглушительная тишина; лишь в ухе начало тихонько звенеть.