Архитектор Душ VI (СИ) - Вольт Александр

Первым делом после сообщения эльфийки хотелось вскочить, схватить куртку и мчаться следом. Жизнь в постоянной круговерти и ожидании проблем становилось привычкой, что, в общем-то, нехорошо. Но боль в плече тут же дернула, как натянутый поводок, напоминая: ты не в форме, парень.

А еще — логика.

Эльфы справятся. Они профи, за ними система, магия и силовики. Мое физическое присутствие там будет скорее обузой. А вот здесь, в тылу, я как раз могу быть крайне полезен.

Мысли лихорадочно защелкали, выстраиваясь в четкую цепочку.

Волков бежит. Он — загнанная крыса. А что делает крыса, покидающая корабль? Она тащит с собой все что можно унести.

Он соучредитель. У него есть право подписи, доступы к счетам, ключи от цифровых замков компании. Пока его не взяли, пока на его запястьях не защелкнулись наручники, он все еще может одним кликом мыши обрушить империю, которую они с отцом строил столько лет. Перевести активы в офшоры, слить акции, опустошить резервные фонды.

Если он это сделает, мы останемся ни с чем. Отец умрет в нищете, а я получу в наследство только долги и воспоминания. И если второе меня не сильно тревожило, то вот до конца дней выплачивать кому-то деньги только за то, что Ивановича кинули на старости лет… как-то мне не очень хотелось.

Нужно было немедленно перекрывать кислород.

Я схватил телефон и набрал номер отца. Каждый затянувшийся гудок заставлял меня нервно стучать по полу ногой. Казалось, прошла вечность, прежде чем я услышал его хрипловатый, но уже окрепший голос.

— Слушаю, Виктор. Что случилось?

— Волков бежит, отец, — сказал я быстро и без предисловий. — МВД село ему на хвост. Он явно пытается слинять.

— Вот же сын собаки, — проворчал Андрей Иванович. В его голосе слышалось презрение. — Он всегда трусил и пытался сделать работу чужими руками. А тут, видать, совсем посыпался.

— Да черт бы с ним, отец. Главное сейчас перекрыть активы. Пока его не арестовали, он попытается вывести деньги, я тебе зуб даю. Нам нужно заблокировать счета прямо сейчас.

На том конце повисла тишина. Я слышал, как отец тяжело дышит в трубку.

— Ты прав, — сказал он наконец. — Я сейчас же вызову машину. Буду в офисе через полчаса.

— Отставить! — рявкнул я, забыв про субординацию. — Ты лежишь в палате интенсивной терапии. Тебе нельзя вставать, а тем более носиться по городу. Я займусь этим сам.

— Ты? — в его голосе промелькнуло сомнение. — Витя, ты не знаешь специфики. Там совет директоров, юристы, протоколы безопасности. Тебя просто не пустят в систему.

— Пустят, если ты им прикажешь, — парировал я. — Назначь экстренное совещание прямо сейчас, по видеосвязи. Представь меня как своего представителя. Дай мне полномочия, а я разберусь.

Отец помолчал еще пару секунд. Я почти физически ощущал, как в его голове идет борьба между привычкой все контролировать самому и здравым смыслом.

— Хорошо, — сказал он твердо. — Пятнадцать минут. Я свяжусь с секретарем. Подключайся к конференц-связи из моего кабинета. Пароль от системы…

Он продиктовал сложную комбинацию цифр и букв.

— Записал.

— Не подведи, сын.

— Не подведу.

Я сбросил вызов и посмотрел на часы. Пятнадцать минут. У меня было четверть часа, чтобы подготовиться к битве, в которой я ничего не смыслил. Я был судмедэкспертом, коронером, немного магом, но никак не финансовым аналитиком. Мысли о бизнесе если и возникали, то где-то там, на задворках сознания перед сном в прошлой жизни.

Мне нужен был совет. Кто-то, кто знает эту кухню изнутри. Кто-то свой.

Палец сам нашел в контактах номер сестры.

— Настя, срочно дай трубку Саше, — сказал я, как только она ответила.

— Витя? Что стряслось? — ее голос дрогнул от тревоги.

— Потом объясню. Дай мужа. У меня к нему срочный вопрос по бизнесу.

Через секунду я услышал басистый голос Александра.

— Виктор? Что за пожар?

— Саш, слушай внимательно. У меня десять минут. Волков, партнер отца, пытается сбежать и, скорее всего, вывести активы. Отец в больнице, я в его кабинете. Через пятнадцать минут совет директоров. Мне нужно знать, как заблокировать все к чертовой матери быстро и надежно, чтобы ни копейки не ушло.

Александр присвистнул.

— Нихреновые у вас там мутки, господа Громовы.

— А то, — отозвался я. — Так что там?

— Смотри, — начал он, — алгоритм такой. Первое: требуй ввести режим «красного кода» или его аналог. Это протокол безопасности при рейдерской атаке. Второе: отзыв всех электронных подписей. Вообще всех, включая твою и отца, до особого распоряжения. Третье: заморозка операционных счетов в банках-партнерах. Тебе нужно будет назвать кодовое слово, если оно есть, или подтвердить полномочия через банк.

Он говорил быстро, четко, по-деловому. Никакой воды, только инструкции.

— А если они начнут упираться? Совет директоров. Они же могут быть в доле или просто испугаться.

— Пугай их сильнее, — хмыкнул Александр. — Скажи, что будет возбуждено уголовное дело по факту хищения в особо крупных. Что любой, кто сейчас проведет хоть одну транзакцию без твоей визы, пойдет как соучастник. Дави на страх. В бизнесе это работает лучше всего. И еще… потребуй аудиторский лог за последние двадцать четыре часа прямо при них. Пусть видят, что ты контролируешь каждый чих.

— Понял. Спасибо, Саш. С меня причитается.

— Свои люди, — буркнул он. — Удачи.

Положив трубку, я тоже присвистнул.

— Я мелкий бизнесмен, — перекривлял я его, — Купи-продай, ага. Я так и понял.

Я подошел к столу отца и сел в его кресло, после чего включил компьютер. Система загрузилась мгновенно, потребовав пароль. Я ввел комбинацию, которую дал отец.

Экран мигнул и открыл рабочий стол. Строгий, лаконичный, ничего лишнего. Я нашел иконку корпоративного мессенджера и программу для видеоконференций.

Время. 14:58.

Я поправил воротник рубашки, пригладил волосы. Взгляд упал на зеркало в углу кабинета. Из него на меня смотрел не Виктор Громов, провинциальный алкаш, а Виктор Громов — наследник, готовый грызть глотки за свое. Жесткий взгляд, сжатые губы, холодная решимость. Тот самый «характер», который отец искал в своих потомках.

Ровно в 15:00 экран моргнул, и на нем появилась сетка из нескольких окон.

Совет директоров.

Пятеро мужчин и одна женщина. Дорогие костюмы, серьезные лица, на которых читалось недоумение и тревога. Они сидели в разных местах — кто в офисе, кто в машине, кто в домашнем кабинете. Все они ждали Андрея Ивановича.

Но вместо него в центральном окне появился я.

Повисла пауза. Я видел, как они переглядываются, как шевелятся их губы в беззвучных вопросах.

— Добрый день, господа, — произнес я спокойным, уверенным голосом. — Меня зовут Виктор Андреевич Громов.

В этот момент одно из окон расширилось, и на экране появился отец. Он лежал на больничной койке, за его спиной пищали приборы, но взгляд его был ясным и твердым.

— Коллеги, — прохрипел он. — Прошу прощения за экстренный сбор. Мое состояние, как видите, не позволяет мне проводить совещание в центральном кабинете. Но ситуация требует немедленных решений. Я официально представляю вам своего сына Виктора. С этой минуты и до моего полного выздоровления он является моим полномочным представителем. Его слово — это мое слово. Его решения — это мои решения. Прошу любить и жаловать.

Он замолчал, тяжело дыша. Эффект был достигнут. Лица директоров вытянулись. Андрей Громов, который годами не упоминал имя среднего сына, вдруг передает ему бразды правления. Это был шок.

— Андрей Иванович, но… — начала было женщина со строгой прической, видимо, главбух или юрист. — У нас есть устав, процедуры… Мы не можем просто так… И где Олег Петрович?

— Олег Петрович Волков, — вступил я в разговор, перехватывая инициативу, — в данный момент недоступен. И, боюсь, в ближайшее время доступен не будет.

Я сделал паузу, давая им осмыслить сказанное.