Княжна Тобольская. Дилогия (СИ) - Смышляева Ольга

Мама энергично кивнула:

– Твой отец сегодня же поговорит с ректором, пусть он возвращает положенные апартаменты. Ты больше не изгой, малышка, кошмар закончился. Ох, наконец‑то сплетники заткнутся! После того, как Лев Дмитриевич во всеуслышание обвинил тебя в разрыве помолвки, разразился жуткий скандал! Наша губерния едва не потеряла часть мест в Парламенте. Твой отец спал по два‑три часа в день, пытаясь нивелировать ущерб. А сколько потратил денег и нервов! Тобольску повезло с таким талантливым руководителем.

– Скандал был настолько сильным? – удивилась я. Возможно, Надир не ошибался, решив, что меня втянули в ритуал ради срыва помолвки.

– Не бери в голову, малышка, это не женское дело думать о плохом. Заниматься политикой и решать проблемы обязанность твоего отца. Он мужчина, а мы с тобой должны не мешать ему, всегда быть под рукой и во всём слушаться.

– Как‑то это неправильно звучит. Мы женщины, а не комнатные болонки.

– Правда жизни, – философски изрекла мама. – Но оставим грустную тему. Теперь всё хорошо, дочка, а скоро будет ещё лучше. Я так горжусь тобой!

– Что ты, ма. В этой истории я не жертва, а её виновник. Прости, больше такого не повторится.

– Все ошибаются, – мама заулыбалась с такой наивной искренностью, что мне вдруг захотелось её порадовать. – Ладно, малышка, собирайся. Поедем в салон к Юдашкину за новым платьем, а после заскочим в ювелирный салон и спа. Нужно снять весь этот стресс.

– Давай не всё сразу.

– Нет‑нет‑нет! Ты себя в зеркало видела? Это не волосы, это пакля!.. Погоди‑ка, ты не накрашена? Васенька, уже десять утра, о чём ты думаешь? Где пудра, где тушь, где блеск на губах?

Что называется – не было проблем, приехала мама.

– Обязательно исправлюсь, – соврала не моргнув глазом.

– Разумеется, исправишься. Ты должна затмить всех юных барышень на вечере! Пусть зубоскалы захлебнутся от зависти, а князь Красноярский возгордится, что именно ты станешь его невесткой, и больше никогда не посмеет оскорблять тебя нелепыми условиями. Вот так!

– Ма…

– Я знаю, малышка, – её голос наполнился сочувствием. – Ты не хочешь этой помолвки, но, пожалуйста, не зли отца и будь паинькой. Ещё одной выходки он не простит и уже не в крепостные тебя отправит, а в Иоанно‑Введенский монастырь.

– Чёрт!

– Ну‑ка не поминай всуе!

– Всё лучше, чем мат.

– Замужество не конец света, – она погладила меня по волосам. – Стерпится – слюбится. Мы с твоим отцом тоже не сразу нашли общий язык друг с другом, но посмотри на нас: мы счастливы.

– Ну да, ну да. Ваша жизнь лучшая в мире антиреклама брака.

– Вася! Пускай твой отец несколько авторитарный, но быть замужем за подобным человеком великое благо. Ты сама это поймёшь, когда придёт время.

– Если  придёт, – поправила её. – Прости, ма, но я не горю желанием прожить жизнь домашней кошка‑жены. Я вообще не понимаю, почему ты позволяешь мужу так с собой обращаться? Ты не уездная крепостная, чтобы «всегда быть под рукой», а знатная княгиня, такой же платиновый медальон. Почему бы тебе… м‑м… не стать чуть более независимой? Открыть, например, картинную галерею для начинающих художников или заняться охраной вымирающих видов стихийных животных.

– Стихийных животных?

– В одной только Тобольской губернии на грани исчезновения четырнадцать видов…

– Стоп‑стоп, – мама замахала ладошками. – Что ещё за охрана стихийных тварей? Как такая глупость вообще могла прийти в голову моей дочке? Всё, закрыли тему. Бери куртку и пойдём на выход, нас ждёт водитель.

– Как хочешь.

Сперва истребят всю живность, а потом будут плакать, когда экосистема их мира полетит к дичи. Ладно, сама этим займусь, как получу диплом, а сейчас не стану выбиваться из образа гламурной кисы – салон так салон. Настоящую Васю хлебом не корми, дай купить блестящую шмотку от Юдашкина.

Повёрнутая на красоте родительница не считала денег, не она же их заработала. За всё платит его превосходительство губернатор Тобольский, поэтому я не стеснялась. Первым делом прикупила элегантное тёмно‑синее платье с высоким воротом и драгоценной вышивкой, а затем уже целую кучу полезного барахла, включая удобную одежду для повседневной но́ски и новый телефон нейтральной расцветки. Мой розовый, как сказал продавец, проще выкинуть, чем чинить.

В институт вернулась поздним вечером. Уставшая, но довольная. Будем считать, экзамен на соответствие личности Василисы пройден. Ни разу за весь долгий день мама не заподозрила перед собой чужую девушку. Без мелких странностей, конечно, не обошлось, но она списала их на «стресс жизни плебса». Разоблачение мне не угрожает…

Если только Ярослав не станет мутить воду своими догадками.

Глава 25

На Екатериноград обрушился проливной дождь с громом и молниями. Ураганный ветер ломал деревья и гнул рейки уличных голоэкранов, дороги превратились в реки, температура опустилась до двух градусов. Вот такой он, день моей помолвки – 18 мая 2037 года. Атмосферно и символично, как подобает хорошей трагикомедии.

Центр города намертво встал в пробке, из‑за чего мы с мамой, Надиром и Викой прибыли в Малахитовый дворец по заветам Золушки – одними из последних. Гости уже собрались и сейчас во всём сверкающем великолепии дефилировали по дорогому мрамору украшенной в золото и зеркала залы. Мужчины, согласно великосветскому этикету, все с клинками, когда как женщины без. Повсюду свечи, на балконе второго этажа играет малый симфонический оркестр, возле стенок расставлены столики с разнообразными напитками и аппетитными закусками. Последнее весьма кстати. Вливаться в общество потомственных аристократов проще всего выпившей и сытой.

Его превосходительство князь Тобольский приехал многим ранее нас и сейчас о чём‑то увлечённо беседовал с Львом Красноярским на противоположном конце огромного помещения. Слава счастливому кролику, поздороваться с семьёй он не счёл нужным. Вечер и без того обещает быть отвратным, чтобы делать его хуже раньше срока.

Пожелав нам повеселиться, мама тут же упорхнула раскланиваться с расфуфыренными тётками. Меня за собой не потащила, уже плюс.

– Чувствую себя Наташей Ростовской на первом балу, – восхищённо воскликнула Вика. – Тут всё так… так…

– Напыщенно? Помпезно? Тщеславно? – со смешком подсказал Надир.

– Эффектно! Всю жизнь мечтала побывать в подобном месте. Делайте, что хотите, а я целый вечер буду танцевать!

– Не ты ли половину дороги жаловалась на тесные туфли?

– Они внезапно разносились.

– Вот ничуть не сомневался!

– Тогда зачем спрашивал? – рыжая лиса в кокетливом красном платье подарила ему очаровательную улыбку и мигом исполнила своё намерение, с удовольствием приняв приглашение на вальс от первого же джентльмена.

– Тоже собираешься танцевать? – Надир повернулся ко мне с тенью паники на дне изумрудных глаз.

– Только если принудят с клинком у горла. А ты?

– Ни в каком виде! Для вальса у меня обе ноги левые.

– Значит, идём к шампанскому и креветкам. В горле пересохло просто жуть.

Подхватив его под руку, устремилась к ближайшему никем не оккупированному столику с роскошной пирамидкой из морепродуктов. Отсюда открывался неплохой вид на бо́льшую часть залы, включая подиум для официальных речей и балконы для тех, кто хочет подышать свежим воздухом.

– Ты кого‑то высматриваешь, Вась?

– Знакомых.

– Для тебя тут все знакомые. Вон, кстати, твой жених.

– Будущий бывший?

– Пока ещё просто будущий.

Ярослав стоял возле малахитовой колонны недовольный и злой, как брошенный в воду кот. Весь в чёрном, будто на похоронах. Не могу его винить, сама пришла в тёмном платье. Непривычно видеть Красноярского в цивильной одежде. Надо признать, ему идёт.

– Век бы не встречаться, – отвернулась, махнув рукой. – Ты помнишь, как выглядят Икс и Игрек?