Моя Академия. Тетралогия (СИ) - Син Евгений

– Да, вот, получается, мантию свою прострелил, – показываю на верхнюю одежду. – В ней обезьянка рылась.

– В смысле? Какая еще обезьянка? – недоумевает куратор.

Германыч выглядит менее удивленным, но тем не менее, тоже внимательно слушает меня.

– Пилюлькину на днях поймали младшего бесёнка, – рассказываю. – Чтобы студентов тренировать. Но тот от целителя сбежал. Так и бегает по коридорам, уже второй раз его вижу. Сейчас обшарил мантию и в шкаф нырнул. А оттуда удрал уже непонятно куда.

– А… – с пониманием кивает завхоз. – С ними такое бывает.

– В каком смысле бывает? – растерянно спрашивает Алекс.

Куратор продолжает стоять в двери и осматривает помещение, будто ищет подсказку.

– Как только бесенята попадают в контур, пытаются отсюда все время выбраться, – объясняет Германыч. – Поэтому он в шкаф и нырнул. Позволишь посмотреть?

– Конечно, проходите, – сажусь на расправленную кровать и поджимаю под себя ноги, иначе места для двоих тут не хватит. Банально не развернуться.

Алекс отходит в коридор, и в комнату заходит завхоз.

– А что, правда не слышали, как я стрелял? – интересуюсь.

– Ларион, – говорит куратор, которому из‑за этой ситуации явно пришлось подорваться из кровати – такой у него помятый вид, – мы не следим за тем, что происходит в комнатах студентов. На магическое возмущение среагировала система замка. У тебя в комнате, вообще‑то, случился малый прорыв.

– Обезьянка же как‑то сюда попала. Может, два прорыва? – усмехаюсь.

– Нет‑нет, – отвечает завхоз, – мы бы тогда намного раньше среагировали. Скорее всего, прошла через коридоры. А вот один прорыв мы зафиксировали. Да, и здесь у тебя, как показала система, кое‑кто прошёл сквозь условную стабилизацию пространства.

– А почему условную? – задаю вопрос.

– Намеренно так сделали, – объясняет Германыч. – Иначе вы комнаты не сможете себе зачаровывать. Видимо, по силе бесёнок крайне слабый, поэтому заклинание его пропустило. Надо будет подумать и перенастроить, – говорит завхоз себе под нос.

Он осматривает дверцу шкафа со всех сторон. Всё, что лежит на полу, его не интересует.

– А кто‑нибудь ещё может пройти через этот прорыв? – спрашиваю.

Готов выхватить револьвер в любую секунду.

– Не сможет, – отвечает завхоз. – Тут вопрос в другом: она уходила отсюда, поэтому смогла обойти защиту. Снаружи не пробивалась, я тебе точно говорю. Там зачаровано на совесть, а вот отсюда, – показывает на шкаф. – Вполне могла пройти. Эта стена специально ослаблена. У нас на это щиты не рассчитаны.

– То есть обезьянка может перемещаться по всему замку? – делаю вывод.

– Ну да, она уже внутри, барьер на неё не реагирует, – подтверждает Германыч.

Алекс тоже заглядывает в комнату и высказывает свое предположение:

– Может, она ищет выходы обратно? Поэтому прыгает по всему замку, прощупывает стены, ищет мягкие места?

– Прорваться на свой план у неё возможности в любом случае нет, – качает головой завхоз. – Замок достаточно надёжный. Так что, в конце концов, её отловим.

Германыч берет мою мантию и осматривает на повреждения. Дырка небольшая, но неприятная. Да и подпалины сразу бросаются в глаза.

– Пилюлькин мне тоже так сказал, что скоро отловим, – вспоминаю. – Только я не думал, что мы будем заниматься этим все вместе.

– Да не бери в голову, – отвечает Алекс. – Кто‑нибудь из наших её зацепит.

– Ладно, спи спокойно, – выходит за дверь Германыч и снова оборачивается. – Я тебе на дверь охрану поставлю – сегодня больше никто не побеспокоит, даже если очень захочет. Утром, как проснешься, заходи ко мне.

После этого дверь закрывается, а свет гаснет.

В общем, судя по реакции преподов, такое нарушение периметра – не такое уж редкое явление. Странно, что он произошел в замке, да еще в жилой комнате студента. Да и Германыч не особо обеспокоен, просто, говорит, отловим. И все. Ну хорошо, значит, просто отловим. Ложусь спать без лишних мыслей и волнений. На удивление тут же отрубаюсь.

Просыпаюсь раньше обычного. Поначалу ощущения после ночи такие, будто пробежал полигон в одного. Как только выхожу из комнаты, принимаю душ, сразу становится заметно легче. Не удивлюсь, если на состояние могут влиять остатки прорыва. Странно, что мне об этом никто не сказал. Хотя ночью все явно хотели поскорее закончить с моей комнатой и побыстрее разойтись.

Как и обещал, сразу после пробуждения прихожу к завхозу.

– Ну что, Ларион? – спрашивает Германыч, как только тихонько стучусь и открываю дверь.

Мужик меня ждёт за стойкой.

– Как тебе ночное приключение? – спрашивает он с улыбкой.

– Да спокойно, Афанасий Германович, – честно отвечаю.

Никаких лишних эмоций после прихода обезьянки не испытываю. Максимум – раздражение по поводу разбросанных вещей. Да и выспаться хотелось нормально, но это мелочи.

– Раз спокойно, то хорошо, – с одобрением кивает мужик. – Такое отношение – показатель хорошей нервной системы. Молодец, студент. Не растерялся. А твоего хвостатого товарища найдём, – усмехается он. – В конечном итоге его всё равно вынесет на кого‑нибудь постарше. Старшекурсник либо выловит твою обезьянку, либо уконтрапупит. Так что не бери в голову.

– Да я, собственно, и не беру, – отвечаю.

Не понимаю, в какой момент обезьянка стала моей. Хотя, если судить по тому, сколько раз я встречал её в коридорах, тогда да.

– Ну вот и отлично, – приговаривает Германыч. – Примеряй, – даёт мне бесформенный балахон.

– Это что? – спрашиваю у него.

Разворачиваю безразмерную накидку с чешуёй на плечах. Выглядит, честно признаться, не ахти.

– Это одёжка из драконьей кожи, – поясняет завхоз. – Ты не смотри, что вид неказистый – она подтянется по тебе. Накидка зачарована на самоподгонку и на минимальный комфорт. Примеряй и не выделывайся.

Присвистываю:

– Это же вроде дорого.

– Да, недёшево, – с еле уловимым сожалением смотрит на комплект завхоз. – Но тут вопрос неденежный. Раз ты прошёл первый Шаг, то ты уже наш. Для Академии свой, считай. Значит, тут уже вопрос престижа. Так что примеряй, не разглагольствуй.

У Германыч сегодня странное настроение. Он не так словоохотлив, как обычно. Да и заметно переживает по какому‑то своему поводу. Мешки у него под глазами говорят о том, что завхоз спал не больше моего.

Скидываю с себя верхнюю одежду и внимательно осматриваю драконью накидку.

– Как её правильно одевать? – спрашиваю.

– Не имеет значения, – говорит Германыч. – Можешь присобачить сверху, на что хочешь. Она тебе заменит и сюртук, и жилетку, и брюки. Специально так скроена.

Влезаю в бесформенный балахон, и он почти мгновенно сжимается до моих размеров, практически полностью облегая моё тело. Балахон видоизменяется и принимает вид именно этой одежды, о которой сказал завхоз. Если не знать, что комплект жестко соединен – то и не поймешь никогда.

– Не стой столбом, покрутись, руками пошевелись, присядь пару раз, – командует Германыч.

Выполняю.

– Отлично. Нагнись, выпады сделай, – подсказывает мужик. – Проверь на прочность и растяни, пока время есть. Вот, теперь хорошо. Видишь, она чуть‑чуть посвободнее стала. Накидка воспримет твой диапазон движений. Особенно в первые минуты примерки. Запоминает активности и растягивается для удобства. Лучше в ней, конечно, полноценную тренировку провести, но у тебя сейчас на это времени, в общем‑то, и нет.

– Понял, спасибо, – благодарю завхоза, но уходить не тороплюсь.

– Хочешь спросить про сердце леса? – сразу понимает он. – Сердце будет готово сегодня к обеду. И да, меня уже вызывал Прокофьев, капитан дирижабля. Помнишь такого?

– Да, конечно, помню, – подтверждаю.

Не раз замечал, что в сильные моменты усталости вспоминал нашу прогулку на верхней палубе дирижабля. Сразу становилось спокойнее.

– Вот, он сказал, что ему уже надоели эти два сноба, – ворчливо передает Германыч.

– Это он про следователей? – догадываюсь.