Мелкий писец (СИ) - Мамин Олег

Мой коллега хотел что-то спросить, но наши попечители уже договорились, и Рахотеп жестом подозвал его к себе.

А Саптах просто молча пошёл куда-то, и мне пришлось его догонять.

— Ещё увидимся, — я легонько хлопнул по плечу Урасу, обгоняя.

Тот помахал мне рукой и тут же испугался проявленного дружелюбия, покосился на учителя.

Уверен, тот его похвалит за то, что смог втереться в доверие, чтобы шпионить. Уж больно рожа у этого человека хитрющая. Открой энциклопедию на статье «коварство» и там его лицо обязано быть как типичный пример.

— Умеет считать и рисовать. Про запись слов бога не признался, — доложил я учителю, догнав его.

Ответа никакого не последовало. Мы шли молча в сторону от порта (мы сошли с лодки чуть в стороне, чтобы не мешать погрузочным работам), а по дороге к нам примкнули трое воинов, выбежавших навстречу. Потом ещё какие-то люди, которые обгоняли нас, падали ниц перед Саптахом, а когда он проходил мимо, вставали и пристраивались к процессии, оттесняя меня в сторону.

Воины уже внаглую начали меня отпихивать, один даже синяк поставил в районе ключицы. Учитель прикрикнул:

— Мальчишка со мной! — и они успокоились, но к охраняемому телу не подпускали.

Оказалось, что мы шли к паланкину, в который запрыгнул Саптах. Привычно, отработано. Не впервой ему такое.

Теперь уже нет никаких сомнений, насколько он важный человек, и кому кланялись все в окру́ге. Никакой он не писец.

Его подхватили рабы-нубийцы, их легко отличить, они другой расы, и дружная толпа пошла куда-то, минуя Асуан.

Жаль. Мне хотелось посмотреть на древний город. Даже по нынешним временам он уже таковым считается, никто не помнит времени его основания. Хоть он и не столичный, столица первого нома Та-Сети на острове напротив, в Элефантине (егип.: Абу, «слон», «слоновая кость»), но всё равно довольно большой по меркам древнего мира.

Мрамор тут добывают очень давно, так что и поселение не могло не возникнуть. Первыми начали работы чернокожие нубийцы, которых совсем недавно покорили краснокожие цивилизаторы. На соприкосновении двух культур трудно провести границу, это нубийская архитектура или египетская. По крайней мере то, что я вижу мне кажется египетским, каноничным, хотя от деда знаю, что ещё недавно, при его жизни это было Нубией.

Примерно лет тридцать здесь хозяйничают египтяне, и за это время вполне можно принять их богов в свой пантеон и наколотить на нубийском храме картушей с именами царя, надписать правильные имена богов и даже немного перестроить что-то, поставить какие-то статуи.

Однако чернокожих в этом районе много. Не зря же столица нома располагается на острове, а ещё южнее Асуана стоит военный гарнизон, охраняющий недавно сдвинутую на юг границу от не смирившихся с этим соседей.

Столицу тоже видно, она на большом острове, который мы миновали, не приближаясь по пути к Асуану, расположенному на восточном берегу. Разлив эти места не затронул, берега здесь высокие, скалистые. Вообще не похожа местность на ту, к которой я привык в окрестностях деревни. Зелени здесь относительно мало, камни и каменная пыль повсюду.

Кстати о нубийцах. Египтяне выделяют три или четыре расы: сами себя они относят к красной. Есть ещё белая и чёрная. С чёрной понятно, белыми зовут не менее смуглые народы на севере от родных краёв. А вот, ливийцев, рабу, то есть «поклоняющиеся солнцу», относят то к отдельной к жёлтой, то тоже к белой. Нет у них учёных-расоведов.

Оказалось, что жить мне придётся в посёлке недалеко от каменоломен. От реки до них всего пара километров, дошли быстро.

Удивительно, но рабов здесь нет. По крайней мере я не увидел, что, впрочем, не исключает того, что им не позволяют работать так близко к выходу из карьера. Среди тех, кто на виду, нет никаких верёвок на шее, и не видно злобных надсмотрщиков с плетьми. Они тут с палками.

Длинные такие тростины, иногда охаживают, но не за леность, а за нарушение дисциплины. Разгоняли свару. Двое что-то не поделили, и вдруг появились группы поддержки, готовые вступиться за своего. Вот тут и пустили в ход эти трости. Лупили нещадно, но не до смертоубийства, а ради обучения рабочему этикету. Налаживают корпоративную культуру.

— У меня дела накопились. Посиди пока тут, — Саптах махнул рукой в сторону комнаты, назначения которой я не понял. Она пустая.

У меня родилось две версии, почему плыли ночью: занятой человек спешил вернуться к работе или он сейчас спешит на какой-то праздник воссияния — это когда статую бога заряжают жизненной силой, вынося её из храма и катая на ладье. Триада богов Элефантины и Асуана связана с разливами Нила, так что сейчас для этого подходящее время. Я не уверен, просто предполагаю.

— Можно походить во дворе? — спросил я.

Там жарче, но не хочу сидеть в четырёх стенах.

Мне позволили.

Дом Саптаха, не знаю, личный или служебное жильё, даже по меркам будущего шикарный. С садом и бассейном, большие жилые помещения, а главное — всё это окружено высоким забором, отгораживающим от остального поселения и людей попроще. Естественно, всё из камня. Как-никак мы в карьере, где добывают строительные материалы.

И опять должен разочаровать часть людей будущего: никаких инопланетян, гидроабразивной резки и древнего бетона. Просто много рабочей силы и упорный стук не только медными и бронзовыми, но и каменными инструментами. Удар за ударом. Каждый раз откалывают по крупинке, а в итоге делают серьёзные углубления. Потом просто напросто отламывают, расклинивая. Любопытный способ: деревянные клинья не забивают до отлома, их просто мочат, они набухают и так создаётся трещина в глыбе.

Может ещё какие-то технологии есть, мы просто прошли довольно далеко. Что увидел — рассказал. Мне показалось, что что-то вроде пиления применяют, сыплют тёмную пыль под инструмент. Мой инженерский ум не нашёл иного объяснения, кроме как применения его в качестве абразива.

Может, ошибся — это происходило далеко от меня, я плохо разглядел.

В саду на меня косились слуги и охранники, но не останавливали и не мешали свободно ходить. Видимо, их уже предупредили о новом жителе особняка.

Я присел около воды, которая, честно говоря, пахла неприятно. Протухла.

Кстати о вони: туалет тут во дворе. Похож на римский общественный, но не открытый, а отдельное помещение со стенами. Схожесть именно в устройстве этого трона: отверстие-паз, прорезаны и верхняя плита, и передняя вертикальная. Отведения или ёмкости нет, внизу просто песок.

Я посетил. Не просто ради экскурсии, а по делу. Нашёл по запаху.

В деревне ничего такого не было — вся улица, поля, а моими стараниями выгребная яма служила этой благородной цели.

Отошёл подальше от обоих источников вони, сел в тени стены-забора. Финиковые пальмы не очень высокие, и тени практически не дают, так что забор, пусть и раскалившийся на солнце, лучше, чем они.

Раздумывал о всяком, слушая звуки добычи камня: мерный стук, превращающийся в гул. Пытался угадать, о чём говорили те двое. Почему Саптах не поручил кому-то начать моё обучение? Чего время-то терять?

— Ты ученик отца? — услышал я голос позади.

Обернулся.

Девочка. Даже, наверное, девушка, лет шестнадцати. По местным меркам — взрослая. Это я всё не могу отвыкнуть от оценок с позиции возраста прошлой жизни.

— Желаю здравствовать дочери уважаемого Саптаха. Пусть твои счастливые годы множатся, — поприветствовал я её. — Моё имя Афарэх. Твой уважаемый отец действительно намеревается обучить меня искусству записи слов бога.

— Ты интересный. Мне сказали, что ты совсем дикий как павиан… Ты правда из деревни на проклятой земле?

— Проклятой? Нет, сестра. Я жил в самой обычной деревне ниже по течению. Там точно такие же разливы Нила и самые обычные люди.

— Сестра? — почему-то смутилась девушка.

— Как мне тебя называть? — переспросил я. Тогда я ещё не знал, что словами «сестра» и «брат» называют друг друга возлюбленные в египетской поэзии. Мы в деревне так обращались друг к другу: при равном возрасте использовали эти слова, если разница большая — соответственно «отец» или «мать», «сын» и «дочь».