Непокорная невеста, или Аджика по - попадански (СИ) - Сказка Агния

– А где мне семена взять? – растерянно пробормотала я, вглядываясь в темную податливую землю.

– У старухи в подвале ж целый ящик был, – удивленно вскинул голову Геннадий. Сегодня мы сняли с него повязку, поддавшись его нытью о том, что "все в полном порядке и нечего тут нянчиться". Но, как мне кажется, крыло еще не совсем зажило, а может, он просто боялся признать свою слабость. Поэтому сейчас гордо восседал у меня на плече, делая вид, что совсем не опирается на больную лапу, которое тоже пострадала в неравной схватке с мальчишками. Я не стала спорить и настаивать, чтобы он летал. Было, конечно, немного странно ощущать на плече увесистую птицу, да и выглядела я, наверное, как капитан пиратов с попугаем, но Геннадий был моим единственным собеседником в этом забытом богом месте, а его ворчание – своего рода привычной и даже необходимой поддержкой.

– Идем тогда за семенами, – я горестно вздохнула, ощущая, как плечи невольно опускаются, и поплелась в подвал, с тоской предвкушая новую порцию нытья Гены. Ворон, свесившись с плеча, уверенно клюнул в сторону той самой коробки с семенами. Ну конечно. Как я могла догадаться, что сокровища прячутся в этих невзрачных, потертых, выцветших мешочках, если на них не было ни единого внятного обозначения? Ни тебе ярких картинок, ни названий сортов – сплошная загадка, словно ребус, оставленный мне в наследство. Взяв ящичек, я поднялась обратно в кухню, разложила семена на столе и, задумчиво постукивая пальцем по подбородку, принялась изучать это разноцветное богатство.

– О чем задумалась? – Геннадий, как всегда, оказался на удивление разговорчивым вороном, но меня это нисколько не раздражало. Наоборот, его болтовня, такая нескладная и непривычная, заполняла давящую тишину в доме и создавала хоть какую-то иллюзию нормальной жизни. Да и кто еще, кроме него, знал правду обо мне? С кем еще я могла хоть что-то обсудить, не боясь осуждения или непонимания?

– Если кабачки, к примеру, успеют вырасти за это лето, то помидоры и огурцы вполне могут и не успеть. Мне нужны раннеспелые сорта, а тут у твоей старушки все вперемешку, – расстроенно посмотрела я на ворона, чувствуя, как внутри нарастает паника. – Как тут вообще можно разобраться?

– Не бойся, сажай, а вырасти они успеют, – какое-то хитрое, я бы даже сказала, лукавое выражение появилось у птицы. Мне вдруг показалось, что он что-то от меня скрывает, будто знает какой-то секрет, недоступный моему пониманию. Но что?

– Хорошо, – неуверенно протянула я, чувствуя себя маленькой девочкой, доверившейся мудрости старого ворона. Выбрала всего понемногу, что, как мне казалось, нужно было в первую очередь, замочила в теплой воде, а остальное просто отложила в сторонку, решив разобраться позже.

Дальше дело пошло за оформлением грядок и подготовкой почвы к посадкам. Я принесла две тяжелые корзины речного ила, с трудом волоча их за собой, и решила использовать его в качестве удобрения для истощенной почвы. Земля здесь была бедная, глинистая, и без хорошей подкормки на богатый урожай рассчитывать не стоило. Геннадий лишь посмеивался надо мной, сидя на заборе и поглядывая свысока, говоря, что мне это все равно не пригодится и что "у меня и так все вырастет как на дрожжах". Но я решила не полагаться на сомнительные пророчества ворона и сделала все по уму, как учила бабушка. Подготовка заняла еще два долгих дня, наполненных усталостью и предвкушением, и вот, наконец, пришло время посадки. Семена достаточно разбухли, и я с замиранием сердца, словно отправляясь в рискованное путешествие, высадила свои будущие помидорчики, огурчики, кабачки, перец и баклажанчики аккуратными ровными рядочками на огороде. По периметру огорода я щедро рассыпала семена тыквы, кукурузы и подсолнухов. "Не успеют вызреть до конца, так хоть глаз радовать будут", – меланхолично рассудила я, пытаясь унять нарастающую тревогу. Потратив весь день на посадки, вкладывая в каждую грядку частичку своей надежды, к вечеру я чувствовала себя выжатой как лимон. Еле доползла до кровати и уснула без задних ног, даже не подозревая, что меня ждет утром. В душе теплилась робкая, почти детская надежда на хороший урожай, на то, что мои труды не пропадут даром, что эта земля откликнется на мою заботу. И, конечно же, на то, что Геннадий не зря так хитро ухмылялся, уверяя, что "все вырастет". Но что именно он имел в виду, оставалось для меня неразрешимой загадкой, поселяя в сердце смутное беспокойство.

Солнце нагло пробивалось сквозь выцветшие занавески, окрашивая комнату в какой-то нездоровый приторно-розовый цвет. Я застонала и попыталась пошевелиться, но тело взбунтовалось. Каждая мышца отозвалась глухой протестующей болью. Вчерашний день, отданный на растерзание огороду, выжал меня, кажется, до последней капли. Хотя почему только вчерашний? С того момента, как попала в этот дом, я работала не разгибая спины, вот мое тело аристократки и взбунтовалось. Выбравшись из-под теплого, но предательски тяжелого одеяла, я ощутила себя древней старухой, у которой впереди не жизнь, а бесконечная очередь в поликлинике.

На кухне царил приятный полумрак, нарушаемый лишь слабыми лучами солнца. Как жаль, что у меня нет кофе. Вот об этом напитке я тосковала очень сильно. Каждое утро, когда заставляла себя чуть ли не силой отрывать голову от подушки, я думала про этот горький бодрящий напиток. Но его не было в этом мире, а был только отвар из трав, который тоже горчил и даже бодрил, но это был не кофе. Пока в котелке закипала вода с ароматным пучком трав, который я туда опустила, раздобыв в закромах старухи, я окинула взглядом кухню. И что мне приготовить? Взгляд упал на мешочек с мукой и яйца, что я нашла в сарае. Оказывается, там у меня жили две курочки и петушок. Я обнаружила их, когда привела в порядок двор. Признаться, это было для меня новостью, так как Геннадий ни словом об этом не обмолвился. Кажется, он меня даже к ним приревновал, когда я обрадовалась, обнаружив их.

– Тоже мне удача, – проворчал он, сидя у меня на плече. – Подумаешь, две дурынды пернатые и горлопан, – обозвал он соплеменников и демонстративно отвернулся.

Я тогда не стала комментировать поведение Гены, но сейчас просто хотела сделать блинчики и угостить ими ворчливого ворона. Молоко у меня тоже нашлось, от соседки, которая приходила знакомиться. Пронырливая старушка, хочу я сказать, но вроде безобидная. Занесла корзину с угощениями, и кувшин молока. Правда, его было маловато, но ничего, водой разведу. Взмахнув стареньким венчиком, я быстро замесила нехитрое тесто и принялась жарить тонкие кружевные блинчики на чугунной сковороде, оставшейся еще от прежней хозяйки. Она, к слову, была довольно запаслива, за что я ей говорила большое-пребольшое спасибо. Аромат витал по всему дому и быстро разогнал остатки сна. Открыв банку с вишневым вареньем, густым и тягучим, я почувствовала легкое, почти призрачное прикосновение воспоминаний. Мне даже показалось на мгновение, что я не в странном, загадочном магическом мире, а у себя дома, вернее, в стареньком домике моей бабушки. Жарю блины, и варенье это она делала лично из ягод с дерева, что росло за оградой. Я даже встряхнула головой, чтобы отогнать это видение.

Геннадий, мой пернатый компаньон и по совместительству главный вредина, прилетел на кухню, видимо, повинуясь зову желудка и манящему запаху блинов. С невозмутимым видом усевшись на спинку стула, он с наглым видом поглядывал на сковороду, явно намекая на свою долю.

– Кар-кар, завтрак, – прокаркал он требовательно, словно голодный аристократ, требующий подать дичь к столу.

– Сейчас-сейчас, ненасытный, – улыбнулась я, откладывая для него парочку самых румяных блинчиков на отдельную тарелку. – Не лопнешь? На, угощайся, мой маленький обжора.

Геннадий, не теряя ни секунды, принялся уплетать блинчики за обе щеки, довольно покаркивая и бормоча что-то нечленораздельное.

– Что скажешь о погоде, синоптик мой пернатый? – спросила я, наливая себе чашку ароматного обжигающего травяного отвара. – Будет ли сегодня солнце благосклонно к моим хрупким росткам?