Непокорная невеста, или Аджика по - попадански (СИ) - Сказка Агния

Дорога до городка выдалась долгой, но живописной, словно путешествие по сказочной стране. Поля, усыпанные полевыми цветами, качающими головками на ветру, перелески, наполненные пением птиц, перекликающихся своими голосами в утренней дымке, – все это успокаивало мою душу и настраивало на позитивный лад, унося тревожные мысли прочь. Разглядывая этот простой и прекрасный пейзаж, я мечтала о том, что все мои труды не окажутся напрасными, что люди оценят мои соленья и что я смогу прокормить саму себя. К тому времени, как я подъехала к рыночной площади, солнце уже стояло высоко в небе, заливая все вокруг своим теплым светом, и рынок гудел, как потревоженный улей, наполненный голосами торговцев и покупателей, смехом детей и запахами всевозможных яств.

Найдя свободное место у края площади между торговцем медом и продавцом глиняной посуды, я припарковала телегу и принялась обустраивать свой прилавок, стараясь создать привлекательный вид для потенциальных покупателей. Развернула полосатую скатерть, найденную в сундуке у запасливой старухи, расставила бочоночки, стараясь выставить напоказ самые красивые, выложила небольшие мисочки с образцами для дегустации, украшенные веточками укропа и петрушки. Сердце бешено колотилось от волнения, но я старалась сохранять спокойствие и улыбаться проходящим мимо людям, надеясь, что моя улыбка сможет растопить лед недоверия, который, я чувствовала, уже сковал все вокруг меня. Геннадий, усевшись на край столба, к которому я привязала поводья, нахохлившись и насупившись, внимательно наблюдал за происходящим, словно мой личный охранник, готовый в любой момент броситься на защиту хозяйки.

Сперва люди проявляли ко мне исключительно дружелюбие, будто не зная ничего о дурной славе моего дома. Подходили, интересовались товаром, хвалили аромат, расспрашивали о рецептах.

– Ох, какие у вас огурчики аппетитные! – воскликнула пожилая женщина с корзинкой в руках, разглядывая мои соленья с пристальным вниманием. – Сама вырастила и засолила?

– Конечно, сама! – ответила я с гордостью, стараясь придать своему голосу уверенности. – Все с собственного огорода.

– А что это у вас тут такое яркое, аж глаз слепит? – поинтересовался мужчина с густой бородой, указывая на бочонок с аджикой, словно боясь к нему прикоснуться.

– Это аджика, – объяснила я, видя его опаску. – Острая приправа. Собственноручно приготовленная по старому семейному рецепту. Попробуйте, дяденька, не пожалеете, – если честно, я растерялась и не знала, как уважительно обратиться к мужчине.

Мужчина, поколебавшись, все же взял деревянную ложку и зачерпнул аджику из мисочки и с осторожностью поднес к губам, рискнул попробовать. Его лицо мгновенно исказилось от остроты: он закашлялся, прослезился, но при этом остался доволен.

– Ух, огонь! – воскликнул он, отплевываясь и хватаясь за живот. – Настоящий огонь. Беру! Пару кувшинчиков.

Казалось, все складывается как нельзя лучше и мои надежды начинают сбываться. Но стоило кому-то узнать, что я – та самая вдова, живущая в старом доме, который в народе считали проклятым, полным призраков и нечисти, как отношение ко мне резко менялось. Шепот, косые взгляды, недоверие – все это чувствовалось в каждом жесте, в каждом слове, словно я заражена какой-то опасной болезнью.

– Это же она… Аэлита… Та самая… из проклятого дома, – услышала я, как перешептываются две молодухи, одетые в яркие сарафаны, прикрывая рты ладонями, словно боясь выпустить слова вслух.

– Говорят, у нее там всякая нечисть водится. По ночам то воет кто-то, то светится, – прошептала одна, оглядываясь по сторонам с суеверным страхом в глазах.

Но, как ни странно, именно этот слух сыграл мне на руку, принося сомнительную рекламу. Из любопытства, а может, и из суеверия люди стали подходить к моему прилавку, чтобы разглядеть меня получше, заговорить. И, конечно же, многие покупали мои соленья – то ли чтобы задобрить "ведьму", то ли чтобы проверить, действительно ли они обладают каким-то необычным, волшебным вкусом, словно я добавила в них секретный ингредиент, добытый в потустороннем мире.

– Правда, что у вас в доме духи живут? – осмелилась спросить одна из молодух, та самая, что шепталась с подругой, покупая у меня соленые огурцы, словно покупая билет на аттракцион.

– Духи? – переспросила я, делая вид, что ничего не понимаю, хотя прекрасно знала, о чем речь. – Какие духи, девица? У меня только кот Василий живет. Черный как ночь, но очень ласковый, кстати. Мышей ловит исправно, – у девушки расширились глаза от страха, и я поняла, что зря про кота сказала и про то, что он черный. Сразу же вспомнила, что у ведьм в сказках обычно коты-то и жили и как раз таки черные. Но сказанного не воротишь, как говорится.

– Да не кот, а нечисть! Говорят, вы там с чертями водитесь. И по ночам всякие обряды колдовские проводите! – выпалила другая, осмелев, словно выплеснула свои собственные страхи.

Я только рассмеялась в ответ, стараясь не показывать ни капли раздражения.

– Ну что вы такое говорите, девушки! – воскликнула я, разводя руками. – Какие черти? Я обычная женщина, землю пашу, соленья кручу. Если и вожусь с чертями, то только в огороде – сорняки выдираю. Вот они у меня настоящие черти, не дают проходу, – в попытке отшутиться я, кажется, начала заговариваться, так как моя шутка про чертей хоть и вызвала веселые улыбки. Но, как мне показалось, это было лишь напускное.

– А что это у вас за ворон такой ученый сидит? – поинтересовался пожилой крестьянин в вышитой рубахе, почесывая затылок и разглядывая Геннадия с любопытством. – Спит, что ли, или сторожит? Не улетит?

– А этот? – я не стала открещиваться от птицы. – Спасла его, крыло подлечила, вот он за мной и летает теперь, – с улыбкой ответила вопрошающему, надеясь, что в этом не увидят ничего дурного.

Геннадий, услышав мои слова, покачал головой и, как мне показалось, даже глаза закатил бы с удовольствием. Можно было бы стукнуть крылом себе по лбу, он бы и это, наверное, сделал. Но он сдержался.

Потихоньку торговля пошла в гору. Люди покупали соленья, рассказывали свои истории, спрашивали советы, жаловались на жизнь, сплетничали о соседях. Я старалась быть приветливой и внимательной ко всем, слушать, сочувствовать, улыбаться и, кажется, постепенно завоевывала доверие местных жителей, развеивая мрачные слухи, витающие вокруг моего имени.

К вечеру, когда солнце начало клониться к закату, окрашивая небо в багряные и золотые тона, почти все мои бочоночки оказались распроданы. Уставшая, но довольная, я собрала остатки товара, аккуратно сложила скатерть, запрягла лошадку и отправилась в обратный путь, глядя на алые краски заката и улыбаясь своим мыслям. Геннадий, кружась надо мной, весело перекаркивался, радуясь успешному дню, никак не комментируя мои ляпы и промахи. Но думаю, это пока мы не окажемся наедине. Полагаю, что тогда он выскажет мне все с лихвой, но пока что я наслаждалась тишиной и вечерней прохладой.

Вернувшись домой, я с облегчением выдохнула. Вот и день подошел к концу, а в воздухе витал густой запах полыни и нагретой солнцем земли. Проклятый домик старухи, ставший моим домом, стоял на самой окраине поселения, словно сторож, наблюдающий за извилистой рекой, серебряной лентой стекавшей в долину. Леса здесь, к сожалению, не было и в помине. Только поля да редкие рощицы вдалеке, синеющие в дымке. А поселение наше ютилось вдоль узкой полоски плодородной земли, прижатой к реке. Лошадка нетерпеливо перебирала ногами, предвкушая отдых и заслуженное угощение. Первым делом я принялась осторожно выгружать из телеги остатки бочонков с соленьями, которые не удалось продать. Остатки были совсем небольшие – на донышке аджики, пара вялых огурчиков в рассоле. "Ничего страшного! – подумала я. – Сама доем, с картошечкой самое то!"

Распрягла кобылку, погладила ее по шее, поблагодарив за хорошую работу, и отвела в стойло, что было в ветхом сарае. Насыпала ей отборного сена с лугов за рекой и налила в ведро свежей воды из колодца, звенящего своей прохладой даже в самую жару. Лошадка жадно накинулась на еду, благодарно пофыркивая, и я улыбнулась ей в ответ.