Господин барон с горящим взором оказался возмутительно блохаст.
Знаете, я брезгливая. Нет, даже очень брезгливая. И моё живое воображение тут же нарисовало мне этакие мультяшные картинки — о том, как блохи из баронского парика весело скачут по залу под музыку и выбирают себе новые места жительства, в смысле — новых носителей.
Но это был первый порыв, конечно. Потому что если бы я завопила и с криком «Фу, гадость» побежала куда-то прочь, меня бы очевидно не поняли. Не только господин барон, но и более приличные здешние люди тоже. Более того, я подозревала, что как раз для здешних блохи — не самая большая печаль в жизни. Как и редкая возможность помыться, как несовершенная стирка, и разные другие вопросы гигиены, о которых просто речи пока не идёт.
Да и вообще, в прошлой жизни мне тоже доводилось видеть, гм, подобных насекомых. Другое дело, что или на животных, подобранных на улице, или если уж на людях, то живущих в беспросветной нищете. Здесь же господин барон выглядел сытым и вообще упитанным. Парик ему лень выколотить и постирать хорошенько, что ли? Или такое не стирают?
Тем временем танец закончился, я поклонилась барону. Он пожелал куда-то меня вести, я же с некоторой заминкой подала ему руку. Кто его знает, вдруг у него под манжетами тоже зверинец?
— Господин барон, здесь очень душно. Проводите меня наружу.
И даже не смотрю на него, потому что боюсь снова увидеть сами знаете что.
А он-то возрадовался, решил — пришёлся мне по… не знаю, по чему. С улыбкой потащил из залы, обрулил все препятствия в виде других людей, вывел.
— Благодарю вас, — улыбаюсь, а сама мысленно командую — пойдите вон, и как можно скорее!
Кланяюсь ему, он кланяется мне… и уходит, божечки, он уходит. Я же выдыхаю — ура, передышка. Лестница уводит меня вниз, и внизу, в холле, намного прохладнее.
— Смотрите, господа, кто к нам пожаловал. Воровка, обокравшая меня и мою несчастную мать, — слышу я неожиданно очень пафосное.
Тьфу, вот кто мешал мне посмотреть сверху — а нет ли здесь какой засады. Потому что засада была, и преотличная — господин барон Клион-сюр-Экс и трое его друзей. Или приятелей, или просто знакомцев, мне не важно. Подкараулили и обступили меня.
— Не говорите лишнего, Симон, и вас не обвинят в клевете, — говорю, глядя на него в упор.
Он отшатывается, едва не падает с нижней ступеньки, но сохраняет равновесие и хватается за перила. А вот двое его дружков зашли за спину, и что мне теперь делать?
— А она хорошенькая, эта ваша тётка, Симон, — говорил один из дурных парней.
— Может быть, мы позовём её прогуляться вон в тот коридор? Кинем жребий, кто-то посторожит, а мы попользуемся, потом поменяемся, — поддерживает второй.
— Или вы против, раз это ваша родственница? — ухмыляется третий.
— А может быть, её просто припугнуть хорошенько?
— Барон, вы можете взять эту особу в жёны, и получить всё без суда, — говорит один из тех, что за спиной, к сожалению, я не вижу его наглых глаз.
— Господа, замолчите, вы невероятно утомительны, — смотрю на Симона, иду вперёд.
Не спускаю с него глаз, и он, на удивление, продавливается. Спускается на ступеньку, ещё на одну, ещё, вот мы и дошли до ровного пола, ура. Падать на мраморный пол тоже не слишком хорошо, но всё ж лучше, чем на ступеньки.
— Что это она делает? — спрашивает ещё один сзади.
— Отчего отступает барон? Господа, вы что-нибудь понимаете?
Я резко оборачиваюсь.
— Господин барон видел, как его почтенная матушка плевалась жабами по одному лишь моему слову. А ещё здесь в зале есть господин де Люс, который однажды засвидетельствовал смерть напавшего на меня человека, причём я всего лишь пожелала, чтобы он от меня отстал, и ничего больше не сделала. Понимаете, если со мной что-то случится, господин де Ренель и господин граф Ренар допросят вас, и вы не сможете утаить ничего. А помянутый господин де Люс сможет расспросить даже мёртвое тело, от него не утаить ни мыслей, ни намерений. Говорят, даже городское отребье не желает иметь ничего против меня, потому что разумно опасаются. А вы у нас бессмертные?
— Господа, мне одному кажется, что эта особа переходит все границы? — вопрошает один из дружков.
— О нет, не только вам. Женщина должна знать своё место, не находите, Симон?
— Сами справитесь, или вам помочь? Подержать, например?
Я оборачиваюсь к этому последнему.
— Немедленно отойдите, — говорю непреклонно.
И он отходит, и я уже готова бежать обратно в зал, но меня хватают за обе руки.
— Подержим, так? Симон, успевайте, вдруг кто-то пойдёт сверху искать её?
И тут я запаниковала. Вообще нужно было просто выводить их из строя по очереди точными приказами, ну да кто у нас маг без году неделя? И вот.
Я задёргалась, но меня держали крепко. А бить ногами не умела никогда, да и Викторьенн не умела тоже. Господин граф Ренар, спасите меня, пожалуйста? Тереза, потеряй меня, хорошо? И ещё кто-нибудь, придите сюда, вы нужны, просто люди, хоть какие-нибудь люди! В общем, спасите, убивают. Или не убивают, но тоже ничего хорошего.
И тут какой-то звук раздаётся от входа в дом. Кто-то стремительно входит, и что-то говорит привратнику на ходу — мол, он не заблудится, провожать не нужно, господин граф ждёт.
— Что здесь происходит? — интересуется этот человек негромко и строго.
И — на удивление — одного вопроса оказывается достаточно, чтобы меня мгновенно отпустили. И более того, один из местных высокопоставленных гопников почтительно кланяется вошедшему, и шипит на остальных — мол, не тормозите, идиоты. Ну или как так говорят такие слова здешние высокопоставленные гопники. И они реально кланяются, очень почтительно, все четверо.
А я стою столбом и смотрю. Пришелец высок и строен, темноволос и сероглаз. Волосы красивыми волнами падают на плечи, никаких вам париков. И одет он так, что… даже не очень знакомая с местным сообществом я понимаю, что дорого.
Он кивает мне без улыбки, оказывается, что его сопровождают ещё трое, и все они стремительно движутся по лестнице наверх. Я тороплюсь за ними.
20. Бал продолжается, сложности — тоже
20. Бал продолжается, сложности — тоже
Ступеньки лестницы кончились не так быстро, как мне думалось, я даже запыхалась. Никакой физической формы, Вика, как так можно!
У моего спасителя и его свиты с формой всё было отлично — они уже исчезли в зале. И их даже как-то объявили, но я бежала вверх, задрав юбки, чтобы не наступить на подол и не завалиться тут, и ещё чтобы не догнали мои бестолковые враги. И не услышала, как представили этого человека.
Мне удалось войти незамеченной — как раз потому, что почти все отвлеклись на нового гостя. И за спинами добраться до господина графа.
— Где это вы пропадаете, Викторьенн? — усмехнулся он.
— Расскажу потом, — отмахнулась я. — Скажите, кто это к нам прибыл? Такой весь представительный и пафосный.
— А это, госпожа Викторьенн, и есть его высочество Анри де Роган, герцог Монтадор. Младший брат короля.
— Что? — ну я пошла, да? — Пойдёмте, познакомите нас! А то ещё уйдёт по своим делам!
Граф рассмеялся — легко и не обидно.
— Викторьенн, кто вас воспитывал? К особам королевской крови не подходят потому, что вам этого захотелось. Поглазеть — можно. А обратиться — только особым образом. Представьте, что будет, если все, у кого есть хоть какой нерешённый вопрос, бросятся к принцу, или даже к королю?
— На сувениры разорвут, ничего не останется ни от принца, ни от короля.
— Именно. Поэтому существуют правила.
— И… что нужно сделать, чтобы побеседовать с принцем?
— Возможно, он задержится на несколько дней, и выделит день, в который можно будет подойти к нему с прошением.
Ладно, бюрократия такая бюрократия, всё как везде.
— Но господин граф, — я смотрю на него умоляюще. — Вы же говорили, что знакомы с принцем?
