Я вышла в сад, как в лихорадке. Вся взмокла от переживаний и выглядела наверняка ужасно. Надеялась, что Вито еще не пришел, и я успею постоять на свежем воздухе, чтобы хоть немного прийти в себя. Но мой муж уже ждал меня. И я шла, как на казнь. Пыталась выглядеть, как ни в чем не бывало, но очень сомневалась, что это у меня получалось.
Я сбавила шаг, чтобы оттянуть неизбежное. Пыталась украдкой всматриваться в его лицо, чтобы уловить хоть что-нибудь. Но на этом лице сложно было что-то различить. Мой муж казался невозмутимым, как обычно. Образцовая ледышка. Это красивое лицо оживлял лишь чуть вздернутый уголок губ. Будто он смотрел на меня с не слишком скрываемой усмешкой. Или мне казалось, и не было вовсе никакой усмешки?
Дома я попадала в разные ситуации, бывало, совала нос, куда не следовало, но никогда за всю жизнь мне не было стыдно так, как сейчас. Нянька обычно говорила: «Дело сделано, теперь нечего убиваться, имей смелость принять, что заслужила». Да, она была права. За свои поступки надо отвечать. Даже за самые гадкие… Тем более, за самые гадкие. И если Вито зол на меня, имеет полное право.
Я, наконец, приблизилась. Пришлось приложить усилие, чтобы не отвести взгляд.
— Мне сказали, что ты хотел меня видеть.
Вито взял мою руку и неожиданно поднес к губам:
— Это так.
Глава 36
Признаться, я не ожидала такой любезности, но постаралась не выдать свое удивление. Молчала, напряженно ожидая, что за этим последует. Сердце колотилось так громко, что он мог услышать.
— В последний раз мы расстались не самым лучшим образом…
Я отвела взгляд:
— Все в порядке.
— Я был груб.
Я покачала головой:
— Это я задавала лишние вопросы.
Вито едва заметно улыбнулся:
— Здесь очень короткая и скоротечная весна. Гораздо короче, чем на равнине. — Он сорвал тонкую веточку и покручивал в длинных пальцах. — Неделю назад здесь лежал снег, а через пару дней уже появится первая листва. Совсем скоро зацветут розы. Жизнь возрождается, когда уходит снег. Весна многое меняет.
Последняя фраза прозвучала странно, будто имела какой-то тайный смысл.
Я тоже сорвала ветку ольхи, чтобы занять руки. Да, он был прав — набухшая почка уже лопнула, и пробивался нежный молодой листик. Но при чем здесь листва? Ни за что не поверю, что он позвал меня без причины.
Он добавил:
— На перевале будет очень красиво. Если ты не возражаешь, через несколько дней я велю конюху приготовить лошадей, и мы прогуляемся туда вдвоем.
Я молчала. Мне стало очень неловко, аж в ушах зазвенело. Выглядело так, будто он назначал мне свидание. Да и сам он выглядел как-то иначе, но я не могла понять, что именно изменилось. Может, глаза, вдруг, стали теплее?
Вито остановился и посмотрел на меня:
— Так ты не возражаешь?
Я покачала головой:
— Нет. Конечно, нет… я буду рада.
А внутри все забродило, как древесный сок, и сердце забилось еще чаще. Неужели это все, что он хотел сказать? Просто пригласить меня на прогулку? И невольно в ушах зазвучали слова, брошенные им тогда матери. О том, что он находит меня красивой и с добрым сердцем. Если бы это было правдой… Вито защищал меня перед этой ведьмой. И пусть его настоящих причин я не знала, глупо было отрицать, что это затронуло что-то внутри. Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что я все слышала? Наверное, ничего хорошего… Я старалась не думать об этом, но именно сейчас ясно осознавала, что между нами все могло бы сложиться. Если бы не его отстраненность. И тайны, которыми он не хотел делиться. Ах, если бы! Но ведь мой муж был далеко не так прост… Я его совсем не понимала.
Он посмотрел на меня:
— Я надеюсь, ты разобралась с грифоном?
Я замерла, пытаясь понять по тону, известно ли ему, что зверек вернулся?
— Да. Желток ушел в зеркало.
Я заметила, как при слове «Желток» уголок его губ нервно дрогнул.
— Я сделала все правильно?
Вито кивнул:
— Да.
Я посмотрела на него:
— Почему ты просто не сказал мне, что надо сделать? Я бы выполнила.
Он какое-то время молчал, а я вглядывалась в его глаза. Нет, мне не показалось — они стали другими. Даже оттенок изменился — это хорошо различалось в свете дня. Стальной серый будто подернулся теплым зеленым, как пробуждающийся парк. Будто он не зря говорил о весне.
Вито разомкнул губы:
— Не все можно сказать напрямую. Особенно если это касается магии. Она всегда оберегает себя. Существует множество запретов. Да, иногда их возможно обойти, но это длинные окольные пути. Порой, непонятные. Ты справилась, и теперь знаешь о зеркалах, и…
Он оборвал так, будто не договорил. И мне стало совсем не по себе, хоть я не могла толком понять это чувство. Но что-то буквально кольнуло внутри. Что ж, если он так открыто заговорил об этом…
— Эти ходы… — Сердце буквально замерло: — Они могут открываться через любое зеркало? Желток может снова вернуться?
Он покачал головой:
— Нет. Зеркало должно быть объектом магического воздействия. Это длительный и сложный процесс. Обычно они парные. И очень небольшие. Достаточно перевернуть его отражаюшей стороной к поверхности. Ход закроется.
— И куда он ведет, этот ход? На внутреннюю сторону?
Вито снова неспешно пошел по аллее:
— Через внутреннюю сторону. Из одной точки внешней стороны в другую. От зеркала к зеркалу. Но если остается лишь одно зеркало, оно может вести на внутреннюю сторону и обратно.
— А что можно делать через эти ходы? — Внутри все съежилось от гадкого чувства. — Наблюдать?
Он кивнул:
— Видеть, слышать. Даже пройти при необходимости.
Я нервно сглотнула. Мои догадки были правильными — ведьма подслушивала и подсматривала… И я даже почти представила, как она втискивает в крошечную глянцевую поверхность свои внушительные телеса… Хорошо, что мы хотя бы засунули это проклятое зеркало в дальний угол. От этой мысли меня даже бросило в жар. Неужели ведьма знала каждый мой шаг? Впрочем, какие мне еще нужны доказательства?
Но теперь появлялся другой вопрос: если мой муж унес зеркало, как Желток вернулся?
Мы молча шли по аллее, и повисшая тишина становилась очень напряженной. К счастью, Вито прервал ее:
— Есть новость, которую я должен тебе сообщить.
Я снова остановилась. Не хотела даже гадать.
— Какая новость?
— Не так давно я получил письмо от герцога Трастамары. И официальное приглашение, заверенное дворцовой канцелярией.
— Официальное приглашение?
Он кивнул:
— В начале лета состоится помолвка старшей принцессы. Нам надлежит присутствовать.
— А что сообщил посланник? Письмо ведь совсем не обязательно. Ведь вы не в таких отношениях, чтобы состоять в переписке.
Вито усмехнулся:
— Похоже, он полагает, что мы весьма сблизились тогда в дороге. И адресует на правах приятеля. Угодно взглянуть?
Я молча кивнула.
Муж вытянул из рукава сложенную бумагу и протянул мне:
— Прочти.
Я развернула лист, но даже отшатнулась, увидев вместо ровного почерка невыразимые каракули, которые было сложно разобрать.
Вито даже улыбнулся:
— Да, должен признать, что Трастамара большой оригинал. Оставь себе, прочтешь на досуге. Здесь нет ничего важного.
Я сложила бумагу и убрала за корсаж. Молчала, не понимая, что чувствую. В иных обстоятельствах я бы обрадовалась, я была при дворе лишь однажды. А прибыть в положении герцогини Кальдерон — вообще особая честь. Но письмо от посланника меня очень смутило. И охватило чувство, что мне хотели о чем-то напомнить. Именно мне… В переживаниях о Желтке я почти забыла о медном медальоне, так и не разгадав его загадку. Доставала несколько раз, пока не видела Пилар, вертела в руках, чувствуя, как поначалу нагретый металл мгновенно остывает, но неизменно убирала в комод. Я не понимала, зачем мне эта странная вещь.
Вито пристально смотрел на меня:
— Тебя это расстроило? Я думал, будет наоборот.
