Фиктивный брак госпожи попаданки (СИ) - Богачева Виктория

Толстяк-опекун стоял на том же месте и смотрел нам вслед. Дьявол.

— Что ты говоришь? — у него задрожала нижняя губа, и я себя одернула.

Воспитательница из меня получилась препаршивая.

— Зачем, вот зачем ты полез с ним спорить? — с отчаянием спросила я.

Уильям как-то сгорбился, опустил плечи и склонил голову.

— Я хотел заступиться за тебя… — угрюмо сообщил он своим коленям.

Я вздохнула, пересела к нему поближе и обняла одной рукой.

— Я понимаю, но мы же не раз с тобой говорили, не стоит показывать характер людям, от которых ты зависишь. Опекун сильнее тебя, понимаешь?

— Но я лорд Толбот!

Ох уж эти аристократические замашки!

— А он человек, который имеет право распоряжаться тобой и твоим имуществом до твоего совершеннолетия, — поучительно произнесла я.

От собственной правильности меня начало подташнивать, но выбора не было. достаточно плохо, что нам придется иметь дело с сэром Джоном в качестве опекуна. А если у меня под боком будет тикающая бомба в виде маленького берсерка Уильяма… то я только и буду, что оттаскивать его от толстяка.

А я должна придумать, как нам жить дальше.

Уильям пыхтел и сопел, не желая сдаваться и признавать мою правоту. Гордость не позволяла ему сделать это. А совесть не позволяла проигнорировать мои упреки.

— Прости, Тесс, — он вздохнул. — Но он… он такой мерзкий!

— Я знаю, — я погладила его по голове. — Именно поэтому мы должны быть очень, очень осторожны с ним. Понимаешь? Ты ему сказал лишь слово поперек, а он уже пригрозил сослать тебя в школу на другом конце страны.

— Я не хочу уезжать! Я не поеду!

— Уильям! — мне пришлось резко повернуться и сжать его локти. — Не смей и заикаться об этом при опекуне, это понятно? Сейчас у нас есть время до начала нового триместра. Но если ты будешь дерзить и перечить, он отправит тебя в тот же день!

Вновь раздалось пыхтение и яростное сопение. Затем мальчишка обмяк и потер ладонями глаза.

— Я обещаю, — уныло шепнул он.

Я вздохнула и откинулась на сидение. И нескольких часов не прошло с минуты, как наша жизнь круто переменилась, и внутренний голос нашептывал мне, что это лишь начало.

— Мы, правда, поедем к семье сэра Найджела? Как ты сказала толстяку? — брат заговорил спустя некоторое время.

Я усмехнулась. А еще мне замечание делал.

— Конечно.

— Но зачем?

— Хочу поговорить с его вдовой. Узнать подробности… его смерти.

— Зачем тебе это? — он смешно нахмурился.

Я небрежно пожала плечами. Не буду забивать голову мальчику. Я и так рассказывала ему больше, чем должна была, и вот куда это привело.

— Так нужно. И я поеду одна. Ты останешься дома и очень хорошо подумаешь над тем, как будешь вести себя с нашим опекуном вечером, когда он приедет на чай.

— Тесс!

Конечно же, он принялся возражать и упрашивать меня, но тут я проявила твердость. Нечего ему там делать, не нужно ничего слушать. Уильям ребенок, каким бы взрослым ни пытался казаться. Сболтнет что-то лишнее в присутствии толстяка, и меня отправят замуж быстрее, чем его — в закрытый пансион для мальчиков.

И потому я оставила Уильяма дома и отправилась в дом покойного сэра Найджела, еще не зная, что встреча с его вдовой откроет для меня гораздо больше, чем я могла ожидать.

Леди Клаттон, вдова сэра Найджела, встретила меня очень тепло, несмотря на мой внеурочный визит. Уже направляясь в ее дом, я подумала, что с моей стороны будет наглостью явиться без приглашения и не предупредив заранее. Но отказываться от идеи уже было поздно, поэтому я поехала на свой страх и риск.

Но мои опасения себя не оправдали. Леди Клаттон напоила меня чаем и накормила бисквитами, а еще была тронута тем, что я надела траур по ее мужу.

Жаль, я не могла ей объяснить, что сэр Найджел был, по сути, единственным хорошим человеком, который мне встретился в этом мире.

— Так ужасно, так скоропостижно… — плакала она, сидя за накрытым в малой гостиной столом и комкая в худых руках платок. — Говорят, остановилось сердце, но мой Найджел никогда не жаловался ни на какие боли в груди!

Еще бы.

— Сэр Джон сказал, что во всем виноваты тяжбы, связанные с его работой…

— Сэр Джон? — довольно невежливо перебила я ее. — Сэр Джон Фицджеральд?

— Да, деточка, — женщина печально кивнула и смахнула невидимые крошки с черной юбки. — Он ведь вчера целый день мне помогал, был рядом, когда проводились все эти ужасные процедуры… — она некрасиво сморщила лицо, поднесла зажатый в кулаке платок к губам и вновь разрыдалась.

Я склонилась над столом и погладила ее по плечу. У самой на глаза слезы навернулись, и я поспешно их смахнула.

— И был так добр, что одним днем забрал все документы моего бедного Найджела… Сказал, что не хочет тревожить меня в это скорбное время своими визитами в будущем…

Я скрипнула зубами.

Какой же сэр Джон молодец.

Всюду успел: со вдовой в госпитале побывал, бумаги прихватил, с поверенным тоже пообщался. Потрясающее проворство при его-то комплекции.

Сразу чувствуется сильный внешний стимул.

— Леди Клаттон, могу я вас попросить о чем-то?

— Конечно, дорогая, — женщина закончила вытирать слезы и посмотрела на меня с легким любопытством.

— Я… мне бы… — я замялась по-настоящему, ничуть не играя. — Я бы хотела забрать что-то о сэре Найджеле на память. Для меня и Уильяма. Он был таким чудесным опекуном для нас…

Просьба моя была из ряда вон. Внутренне я уже подготовилась к тому, что леди Клаттон откажет мне и выгонит из дома. Моргнув, она смерила меня странным взглядом, но потом все же кивнула — к моему удивлению!

— Конечно… — отозвалась она несколько настороженно. — Можно посмотреть в его кабинете… Там должны быть какие-то безделушки.

— Благодарю вас, леди Клаттон!

Вместе с хозяйкой дома мы вышли из гостиной, пересекли длинный холл и свернули за угол, в коридор, который вел к кабинету покойного опекуна. У самой двери вдова содрогнулась и обхватила локти руками, словно пыталась защититься или согреться.

Я почувствовала себя ужасной мерзавкой. Использовала бедную женщину, которая и так достаточно натерпелась…

— Дорогая, я подожду вас здесь, — печально пробормотала леди Клаттон. — Не могу… не могу туда заходить… все напоминает о Найджеле, — ее плечи затряслись в беззвучном плаче.

На душе стало невероятно мерзко. Чертов мир. Чертовы законы. Чертов толстяк с рыбьими глазами.

Склонив голову, я вошла в кабинет. Сэр Джон определенно знал, что делал, когда забирал документы: я не нашла ни единого листочка. Нигде. Ни на столе, ни на полках, ни в шкафу, ни на тумбочке. Комната выглядела едва ли не стерильной, так тщательно все было вычищено.

Я заскользила взглядом по скромному, сдержанному убранству. Я и сама не знала, что надеялась найти. Хоть что-нибудь. Что-угодно, что поможет мне противостоять сэру Джону.

Наконец, мой взгляд упал на потухший камин. Угли давно догорели и черными головешками валялись в окружении серого пепла. Повинуясь порыву, я подошла ближе и присмотрелась. Здесь жгли документы! Очень, очень много документов — именно об этом свидетельствовало огромное количество пепла. Он не появляется, когда горят привычные бревна.

Нет, я знала это совершенно точно, ведь сама уже несколько раз сжигала кое-что в камине нашего особняка…

Воровато обернувшись, я сунула руку в пепел, подняв в воздух облако серой пыли. В носу защипало, и я зажмурилась, изо всех сил стараясь не чихнуть. Только бы не вошла леди Клаттон и не застала бы меня за этим занятием!

Сперва все, что я чувствовала, был мягкий пепел, который только пачкал пальцы. Как я уже сказала, сэр Джон знал толк во всем, что делал. Документы он сжег так же качественно, как очистил от них кабинет покойного опекуна.

Когда я все же нащупала пальцами несгоревший кусок бумаги, едва не вскрикнула от радости! Вся в предвкушении, я даже закусила язык, пока вытаскивала клочок из камина. Но недовольный, даже чуть раздраженный голос леди Клаттон не позволил мне его прочесть.