Фиктивный брак госпожи попаданки (СИ) - Богачева Виктория

И вот хищница вновь почувствовала запах добычи.

— Добрый вечер, Элоиза, — я холодно на нее посмотрела. — Не стоило спешить, мы не нуждаемся в поддержке.

— Ох, Тесс, твои манеры нуждаются в корректировке… — она покачала темноволосой, кудрявой головой.

— Для тебя — Тесса, — поправила я и мысленно улыбнулась, заметив быструю гримасу у нее на лице.

Нет, право слово, покойному графу Толботу следовало подумать, прежде чем заключать с ней брак. Мог ведь воспользоваться услугами куртизанок. Зачем нужно было тащить в дом… ее?..

Я прищурилась и прошлась по Элоизе пристальным взглядом. Она уже отдала дворецкому верхнюю одежду и стояла перед массивным зеркалом в холле, поправляя прическу и платье. Для женщины, которые якобы приехала поддержать пасынка и падчерицу в трудный час, она слишком сильно нарядилась.

— Откуда ты узнала, что новый опекун собирается к нам на ужин? — спросила я прямо, и она не успела нацепить на лицо невинное выражение.

— Ох, правда? — застигнутая врасплох, пробормотала Элоиза сконфуженно. — Бывают же такие совпадения? О чем ты говоришь, Тесса, я ничего не знала.

Я скривила губы. Разумеется, я ей не поверила.

— Кингсли, проводи, пожалуйста, нашу гостью в малую гостиную и удостоверься, что она не будет скучать в одиночестве. Я переоденусь к ужину и спущусь.

Могу поклясться, губы сурового дворецкого дрогнули в улыбке. Он понял мой намек, как поняла его и Элоиза. Шляться по особняку без присмотра я ей не позволю.

Она что-то буркнула мне в спину, но я уже не слышала. Вернувшись в спальню, я разбудила Уильяма и рассказала ему о мачехе и звонком вызвала его камердинера, чтобы юному графу помогли с приготовлениями к ужину. Когда они вышли, в комнату скользнула моя горничная Анна.

— Кингсли сказал, что прибыла «черная вдова», — сказала она, раскладывая на кровати принесенную одежду.

— Стервятники и гиены слетаются на пир, — усмехнулась я и принялась расшнуровывать завязки на талии.

Анна помогла мне сменить один корсаж на другой: с длинным рукавами, из плотного темно-синего шелка, украшенного шитьем серебряной нитью. Он облегал фигуру, а квадратный вырез открывал мои ключицы, но был достаточно закрыт, чтобы я не чувствовала себя в нем полуголой.

Юбка была многослойной: верхний, из мягкого атласа в тон корсажу, был чуть приподнят с одной стороны, и из-под него выглядывала нижняя юбка из плотного кремового шелка. Сзади подол заканчивалась небольшим шлейфом.

— Жаль, миледи, что покойный батюшка не успел подыскать вам жениха, — вздохнула Анна, протягивая мне перчатки. — Хороший жених быстро бы отвадил и мачеху вашу, и опекуны бы не понадобились.

— А плохой? — я иронично выгнула бровь, но Анна, дитя своего времени, мой намек не поняла.

— Моя покойная бабка так говорила, миледи: ты научишься любить своего мужа. Со временем.

Ага. Стерпится — слюбится.

Я усмехнулась, и горничная посмотрела на меня едва ли не укоряюще.

— А что поделать-то, миледи? Муж, какой-никакой, но свой. Защита, родня. А вы-то нынче да милорд Уильям одни-одинешеньки остались, и заступиться-то за вас некому.

Хотела бы я сказать, что нас с братом могу защитить я.

Но это было бы ложью.

Я не могу, потому что я женщина, и этот мир к нам очень суров.

Но я попытаюсь.

Звук гонга возвестил о скором ужине, и я поспешила вниз, столкнувшись с Уильямом на лестнице. Недовольная Элоиза поджидала нас в гостиной в компании Кингсли: тот, как и полагалось хорошему дворецкому, стоял в дверях с бесстрастным выражением лица. Я улыбнулась ему и отпустила кивком головы.

— Добрый вечер, дорогой! — мачеха вспорхнула навстречу Уильяму, и тот закатил глаза.

Я посмотрела на нее, жалея, что не могу залезть в хорошенькую, кудрявую голову и прочитать ее мысли. Она же не была идиоткой. Умела просчитывать наперед. Ошиблась с покойным графом — ну, с кем не бывает. Порой случаются осечки даже с пожилыми влиятельными лордами.

Но Элоиза была цепкой, хваткой и по-житейски мудрой. Так для чего она заигрывала со мной и с Уильямом? Ведь она не питала никаких иллюзий насчет нашего к ней отношения.

Я усмехнулась и поджала губы, все внимательнее приглядываясь к мачехе. Что-то было не так.

— Сэр Джон Фицджеральд! — вернувшийся в гостиную Кингсли прервал мои размышления.

Следом за ним важно шествовал толстяк-опекун. Улыбка на лице Элоизы стала еще шире и еще сахарнее.

Боже мой! Она приехала не ради нас?.. Она приехала, чтобы соблазнить его⁈

Когда закончился обмен фальшивыми приветствиями, я пригласила всех пройти в столовую.

— А разве юному Уильяму уже разрешено присутствовать за общим столом наравне со взрослыми?

Толстяк окинул брата задумчивым взглядом. Тот уже набычился, приготовившись спорить, но я успела стиснуть его плечо раньше, чем он заговорил.

— Наш покойный батюшка это дозволял. Мы стараемся чтить его память, — бархатным голосом пропела я, заглянув сэру Джону в холодные, пустые глаза.

Он хмыкнул, и взгляд сделался острее ножа. Моим словам он не поверил, но и не нашел, к чему зацепиться. Со стороны все выглядело благостно.

Он не просто пузатая рыба, подумала вдруг я. Он чертова акула, которая собирается нас сожрать.

— Я так рада, что детки теперь в ваших надежных руках, сэр Джон!

Хорошо, что я успела проглотить кусок рыбы, иначе непременно подавилась бы, услышав оживленное щебетание Элоизы.

Зато толстяк-опекун расплылся в довольной улыбке, и я почувствовала, как горячая волна отвращения, поднявшаяся изнутри, перехватила горло, мешая дышать. С особенным усердием я опустила нож на ни в чем не повинную рыбу, и с отвратительным скрежетом он чиркнул по тарелке.

Воцарились тишина. Сэр Джон и Элоиза обернулись ко мне, последняя недовольно поджала губы. Кажется, я нечаянно отвлекла толстяка от ее топорного, очевидного флирта.

Пришлось невинно улыбнуться и пожать плечами.

— Миледи, я намерен как можно скорее перенять дела покойного сэра Найджела, — промокнув тканевой салфеткой жирные губы, важно оповестил меня сэр Джон. — И потому после ужина хочу заглянуть в сейф вашего отца.

— К чему же такая спешка? — я подняла на него взгляд.

Он крякнул.

— Потому что ваш предыдущий опекун уже упустил множество выгодных предложений, которые преумножили бы капитал семьи. Я его ошибки повторять не собираюсь.

Интересно.

Интересно, чего конкретно касались те якобы выгодные предложения?

И капитал какой семьи они преумножили бы? Нашей? Или той, в которой состоит сэр Джон?..

— В сейфе отца хранятся лишь его старые, неудачные разработки, — ровным голосом сказала я, сфокусировав взгляд на переносице толстяка. Смотреть ему в глаза было выше моих сил. — Мы его не открывали со дня оглашения завещания.

Элоиза громко, возмущенно фыркнула, но опекун не повел и бровью.

Вместо этого он окинул меня тщеславным, покровительственным взглядом.

— Откуда бы вам знать, миледи, какие разработки являются неудачными, а какие нет? Тут нужно образование, знания, опыт! — сэр Джон хохотнул так мерзко, что мне захотелось схватить вилку и пригвоздить его толстую ладонь к столу.

Пришлось мысленно досчитать до десяти.

— Но, моя дорогая, не тревожьтесь. Вы теперь в надежных руках, я всё возьму на себя, всё решу, всё устрою.

Мне кажется, если бы толстяк мог, то склонился через стол и потрепал бы меня по макушке как собаку.

Горло вновь захлестнула тошнота, на кончике языка защипала горечь. Боковым зрением я уловила взгляд Уильяма: каким-то чудом за весь ужин он не сказал ни единого слова.

— Тессочке бы мужа хорошего подыскать, сэр Джон. Уже возраст подходит, двадцать лет исполнится — и все, рубеж.

Я сперва даже не поняла, что Элоиза заговорила обо мне.

Тессочке⁈

Но возмутиться я не успела, потому что опекун согласно закивал.

— Это первостепенная моя задача, — и он причмокнул толстыми губами.