Фиктивный брак госпожи попаданки (СИ) - Богачева Виктория

В половину девятого мы покинули жандармерию и отправились к месту, указанному Элоизой.

Теперь в экипаже мы ехали втроем: инспектор Уитмор, молчаливый мистер Смит и я. Это не возбранялось, потому что, во-первых, инспектор был должностным лицом, а, во-вторых, нас было трое. Забавно. Наедине с одним мужчиной — недопустимо, а с двумя — пожалуйста!

Чем ближе мы были, тем сильнее я нервничала и потому старалась отвлекать себя чем угодно, пусть даже и глупыми мыслями. Чего ждать от встречи с Элоизой? Я не представляла. Где целый день пропадает герцог? И что он скажет, когда узнает, к кому я обратилась за помощью?.. Впрочем, не плевать ли мне было? Это Норфолку следовало волноваться, что скажу ему я!

Уехал, ничего не сообщив. Оставил меня одну — что мне осталось делать, пока он тешил свое самолюбие и гордыню? Еще и Уильяма за собой утянул… Впрочем, это — к лучшему. У Элоизы тоже не осталось выбора жертвы, которой она могла бы манипулировать, и потому она обратилась ко мне, а не к младшему брату…

— Миледи? Миледи, вы меня слышите? — недовольный голос инспектора вернул меня в реальность.

Он сидел напротив меня со скорбным выражением лица.

— Мы подъезжаем, — оповестил он. — Как и условились, вас мы высадим загодя. Жандармы войдут в сквер с противоположной стороны, я и ваш… охранник пойдем следом за вами, на расстоянии.

— Хорошо, — я покладисто кивнула.

Этот план мы обсудили трижды, он отлетал у меня от зубов, и не было необходимости повторять.

Инспектор смерил меня недоверчивым, по-прежнему раздраженным взглядом. Плевать, что он думал. Главное — предоставил жандармов и поехал сам. Я подозревала, что больше для того, чтобы стать разоблачителем моих хитрым и коварных интриг, ведь в виновность Элоизы он не верил. Опять же — плевать. Я не собиралась ему ничего доказывать, я лишь хотела избавиться от них всех раз и навсегда.

Я покинула экипаж на набережной и, стуча каблучками, направилась по мостовой вдоль изгибов реки в сквер. Мой путь освещали тусклые газовые фонари. По левую руку были фасады зданий с темными окнами. Этот район кипел жизнью в теплое время года и по выходным, но сегодня, поздним вечером рабочего дня, был тих и пустынен. Редкие конки проезжали мимо, и каждый раз я вздрагивала. Идти одной было страшно, но мне пришлось настоять на этом, чтобы не вызывать у Элоизы подозрений. Кто-то мог следить за единственным подъездом к скверу, и если бы я прибыла в подозрительном экипаже, это могло бы ее спугнуть.

Напротив высоких, кованых ворот я остановилась и перевела дыхание. Сердце стучало словно бешеное. Не сдержавшись, я обернулась и никого не увидела за спиной. Инспектору и мистеру Смиту потребуется время, чтобы добраться до сквера. Несколько минут я буду наедине с Элоизой. Вздохнув, я заспешила вперед. Из-за высоких деревьев, кроны которых окружали фонари, их свет сделался совсем тусклым. Я вздрогнула, когда увидела у седьмой скамьи женскую фигуру: мы условились именно об этом месте.

Через несколько шагов я убедилась, что передо мной Элоиза. Она нервничала, заламывая руки, и постоянно озиралась по сторонам, но в такой час в сквере никого не было.

По плечам и рукам пробежали крупные мурашки, и мне стало очень-очень холодно. И страшно. Потому что одно — читать про такие встречи с потенциальными убийцами в нелюдимых, темных местах в книгах или смотреть на них в кино, а совсем другое — стоять здесь, в одиночестве и слышать в ушах стук собственного сердца. Внутренности не просто скрутились в тугой комок, они прилипли к позвоночнику, и каждый раз, когда я пыталась сглотнуть, встречала в горле и груди сопротивление.

А что, если они не успеют? Что, если я останусь в этом сквере навсегда?..

— Ты одна? — вопрос Элоизы заставил меня вновь вздрогнуть.

— Да, — голос тоже жалко дрожал. — Конечно, одна.

— Как же ты ускользнула от муженька? — а вот в ее словах сквозила неприкрытая, хищная насмешка.

— Не от кого было ускользать. Герцог по-прежнему не возвращался в особняк.

— Вот так и бывает, — произнесла Элоиза почти сочувственно. И не лживо. — Не прошло и пары дней, а он, уже получив все, что хотел от молодого, нетронутого тела, отравился удовлетворять свои потребности в других местах.

Прозвучало необыкновенно цинично и с огромным надрывом. Кажется, она говорила от чистого сердца. То, что испытала сама.

Я бы ей посочувствовала. Если бы не хищный блеск в ее глазах. И триумф, которым светился ее взгляд.

— Покажи письма, — придав голосу твердости, потребовала я. — Я должна вернуться как можно скорее домой. Герцог…

— Ну что за прелесть, какая ты дурочка, Тесса, — Элоиза засмеялась звонким колокольчиком. — Моя дорогая, неужели ты не поняла до сих пор? Ты больше никогда не вернешься домой.

Боже, надеюсь, инспектор Уитмор, притаившись где-нибудь в кустах, это услышал!

— Что? О чем ты?..

Мне даже не пришлось притворяться: голос дрожал совершенно естественно. А потом со стороны скамьи донесся шорох — за моей спиной. Я резко обернулась и взвизгнула, увидев толстяка-опекуна. Была готова, но все равно испугалась. Судорожно повертела головой: маркиза Хантли не было видно. Предпочитает наблюдать со стороны?..

Тусклый свет фонаря мазнул по руке сэра Джона и пробежался по гладкой, блестящей, металлической поверхности револьвера.

Я с трудом сглотнула и почувствовала, что онемела. Язык прилип к небу, губы буквально парализовал страх.

— Ты могла бы жить, Тесса, — он все еще сопел: то ли от ярости, то ли от усилий, которые прикладывал, чтобы, скорчившись, прятаться за скамейкой. — Если бы не была такой упрямой дурой.

— Так писем не было?.. — заплетающимся языком уточнила я и взглянула на Элоизу, потому что смотреть на направленный в мою сторону револьвер было жутко. Она же стояла отвернувшись.

Весьма удобно.

— Были, конечно, — толстяк хохотнул и свободной рукой смахнул с лица пот. — Только вот ты их никогда не увидишь, гордая идиотка. Вышла бы замуж за маркиза — он мало отличается от твоего герцога, если судить строго. Нарожала бы детишек, не знала бы горя. А теперь…

И он резко замолчал и взвел курок, и я почувствовала, как у меня подогнулись ноги.

В следующее мгновение многое случилось одновременно: толстяк вскинул руку, чтобы получше прицелиться; громовой голос инспектора Уитмора велел ему бросить оружие и опуститься на колени; завизжала Элоиза; послышался топот жандармских сапог; сэр Джон разразился отборной руганью; оглушивший меня выстрел все же прозвучал, и кто-то сбил меня с ног на землю, навалившись сверху.

Я распахнула глаза, которые крепко зажмурила, и увидела перекошенное лицо Норфолка.

— Вы! — прошипела, будучи готовой наброситься на него голыми руками и зубами. — Вы!

Он лежал на мне сверху, упираясь локтями в землю возле моей головы, и тяжело, рвано дышал, словно после бега. Мне было плевать!

Его волосы, выбившиеся из прически, растрепались и свисали вдоль висков длинными прядями. Я хотела вырвать их все!

— Миледи… — выдохнул он, и я принялась извиваться прямо на земле, пытаясь отползти подальше от этого несносного, невыносимого человека.

— Как вы посмели⁈ Как вы могли⁈

Герцог чуть приподнялся на локтях, и я смогла выпростать руку и изо всех сил ударила его кулаком по груди. И еще раз, когда он даже не пошевелился, чтобы мне помешать.

— Ненавижу вас! — выкрикнула в сердцах. — Ненавижу!

Я села на земле — Норфолк отодвинулся и перенес вес тела на пятки — и сдула упавшие на лицо волосы. По щекам текли слезы — не понимаю, в какой момент я начала плакать.

— Вы простудитесь, миледи, если продолжите сидеть, — сказал этот подлец нравоучительным тоном, встал сам и подал мне руку.

— Идите к черту! — я оттолкнула его ладонь и неловко поднялась сама.

Успела даже заметить, как брови Норфолка сошлись на переносице. Ну да, он не знал, кто такой черт: здесь посылали к дьяволу. Ничего, в следующий раз отправлю туда! Я попыталась выпрямиться и поняла, что при падении подвернула лодыжку: не могла наступать на правую ногу. Из глаз вновь брызнули чертовы слезы, когда я неловко оперлась на землю и почувствовала жгучую боль.