Усадьба толстушки Астрид (СИ) - Грин Агата

— Да все уж, — вздохнули рядом, — раз уж найдешь теперь?

Я и сама это понимала, но не могла смириться, и взвыла, как раненый зверь. Подо мной вдруг все заколебалось, и я увязла всей передней частью тела в трясине. Отплевываясь и неловко двигая руками, я слышала, как кричат рядом мужчины, как Рис пытается за меня ухватиться, и увязла еще… Видимо, устойчивый клочок суши под нами не выдержал давления и просел. Сколько я барахталась вот так – не знаю, но вряд ли это заняло много времени. Меня потянули вверх – я это почувствовала, а еще почувствовала, как рядом брыкается еще кто-то, шарит руками… начала глотать воздух, услышав голоса как сквозь толщу воды… почувствовала твердое под собой…

Наглотавшись воздуха, я стала слышать лучше.

— Астрид, как ты? Астрид?

Я быстро заморгала – глаза щипало.

— Все выбрались? — проговорила хрипло, чувствуя на губах и лице всякое не самое ароматное.

— Да, боги уберегли. В один миг все просело! Чудом выбрались.

— Все?

— Да, говорю ж, боги уберегли!

— Но кто же тогда рядом был? Кто остался?

— Все здесь, Астрид, — ответил Рис и указал на остальных.

— Но там был еще человек… он барахтался…

— Где?

— Там, где тонула я…

— Астрид, там теперь не ступить, трясина. Надо убираться отсюда скорее.

— Но там человек…

Рис повернулся к мужчинам, они коротко переговорили и, приподнявшись, я увидела, как они стали шарить шестом там, где я чуть не утонула. Один из мужчин изменился в лице, нагнулся… и действительно вытянул кого-то из трясины за руку.

***

Мы вытащили труп, который болото словно бы само вытолкнуло для нас из своих глубин, и оттащили подальше, где безопасно. Принадлежало тело худенькому подростку лет тринадцати-четырнадцати с достаточно длинными волосами и крупным носом; сохранность тела и одежды была потрясающей – и это неудивительно, учитывая консервирующие свойства болот.

«Это он барахтался рядом, — подумала я и взглянула на свою правую руку. — А может, он и забрал кольцо, чтобы мы его нашли». Я почувствовала холодок жути, тот, что всегда сопровождал появление Фионы, и вздрогнула, когда Рис произнес:

— Похоронить его надо по-божески, и побыстрее.

Взглянув на друга, я увидела на его лице страх, да и другие мужчины выглядели испуганными. Значит, не только я вижу во всем этом мистику, и не у одной меня холодеет кровь. Это уже второй по счету мертвый, который показался мне… Не потому ли я вижу покойников, что умерла в своем мире? И да, похоронить бы его и уйти, и не возвращаться сюда больше, но ведь и пришла я к болотам изначально потому, что Фиона сказала о добре в болоте. Что, если она вела меня к этому мертвому мальчику?

— Да, мы похороним его, — сказала я, наконец. — Но прежде тело нужно осмотреть внимательнее.

Мужчины неуверенно переглянулись, и самый старший из них протянул:

— Негоже, каэрина, тревожить мертвых… тем более таких мертвых.

— Каких?

— Видно же, что это не бедняк какой. У него вон и висюлька на груди.

Я переборола сомнения и присела перед трупом, а потом и склонилась перед ним.

— Астрид, — произнес обеспокоенно Рис.

— Я не боюсь его касаться, — отозвалась я и протянула руку, чтобы смахнуть с «висюльки» всякое налипшее – не побрезговала, потому что и так была уже грязной с ног до головы. На подвеске был изображен чертополох – символ королевской династии Редландии во времена, когда она была независимой; сейчас использовать этот символ запрещено даже потомкам династии.

Это было не единственное украшение на трупе: на пальце правой руки оставалось массивное золотое кольцо, на мизинце левой руки – золотой же перстень с каким-то блеклым камнем, на поясе была пряжка с эмалью. За сам пояс был заткнут нож в чехле с инкрустированной серебром рукояткой, а также крепилась к нему небольшая кожаная фляжка. Ничего больше я не нашла на трупе, но и этого достаточно, чтобы сделать вывод, что парнишка был знатного происхождения. Возможно, вообще королевской крови. Причем следов травм, по крайней мере, в одежде, я не увидела, а вот то, что обувь отсутствует, можно счесть уверенным аргументом в пользу того, что парень умер, именно увязнув в болоте.

— Долго же он пролежал здесь… — сказала я. — Если бы мы не отводили воду и не копали, а воры не разворотили наши труды, мы бы это тело никогда не нашли.

— Похоронить его надо, — повторил Рис.

Надо. Но мой взгляд словно против воли возвращался снова и снова к подвеске на груди трупа. Нам с Иннис было бы как нельзя кстати найти клад и разбогатеть в один момент, чтобы «подкрепить» титулы, и Фиона указала, где искать. Но мы точно не разбогатеем, продав два простых кольца, подвеску с запрещенным символом и нож с серебряной рукояткой. Ценность этих вещей в другом.

— Со всем уважением, — сказала я, сняла с трупа сначала подвеску, а потом забрала и остальное и убрала в свою сумку. Когда я подняла глаза на мужчин, то меня ждали осуждение, страх и непонимание.

— Зачем? — вымолвил Рис.

Я поднялась и, поправив на плече ремешок потяжелевшей сумки, объяснила:

— Этот человек при жизни был каэром Редландии, и у меня есть основания полагать, что каэром из высших. Эти украшения и нож я хочу сохранить и передавать своим наследникам как символ старой Редландии.

Теперь меня поняли, но Рис все равно головой покачал:

— Астрид, не играй с огнем, — сказал он. — Если у тебя найдут такую подвеску, тебе несдобровать.

— Я не собираюсь бунтовать против власти, всего лишь хочу сохранить наследие, — ответила я.

— Правильно, каэрина, — неожиданно поддержал меня немолодой слуга. — Эти старые каэры были гордыми и смелыми. Надо помнить, что такое настоящая Редландия.

Больше вопросов ни у кого не возникало; мы собрали то, что могли, забрали труп и, остановившись позже в подходящем месте, похоронили его, произнеся все положенные молитвы. О находке условились не распространяться, но она, несомненно, на всех нас произвела впечатление, и обратный путь мы проделали в молчании.

Оказавшись дома, сказали лишь, что болото больше не пригодно для работ и «просело», и потому мы выглядим такими грязными. Я попросила Нетту согреть поскорее воды, чтобы отмыться, а сама вместе с Рисом к Иннис зашла. Пока подруга ворчала, что это верх глупости – так рисковать из-за торфа, я сняла с плеча сумку и достала добытое.

— Что это? — удивилась Иннис.

Я рассказала, что, умолчав лишь о мистике, и, глядя на супругов Мур, предложила им тоже взять часть украшений. Рис было воспротестовал, но я убедила его, что украшения не принесут им вреда:

— Если ты боишься мести мертвых, то не стоит: в крови Иннис течет кровь редландских каэров, — сказала я, — и эта же кровь в твоих детях, Рис. Вот, — я вручила мужчине два кольца. — Одно передашь старшему сыну, другое младшему. С виду в этих кольцах нет ничего необычного, и на них нет никаких символов, но вы будете знать, что они на самом деле значат.

Рис все равно сомневался:

— Что-то здесь нечисто, что-то не так, — сказал он. — Мы чуть не утонули, а потом и этот труп…

— Я не буду настаивать, — пожала я плечами и потянулась за кольцами.

— Подожди, — остановила меня молчавшая до этого Иннис и сама взяла кольца. Оглядев их со всех сторон, она сжала их в руке и произнесла: — Я согласна, что это все немного зловеще, но меня почему-то успокаивает мысль, что эти кольца будут с нами. Глупо, наверное, но с ними у меня нет чувства, что я самозванка.

— У меня похожие чувства, — кивнула я, — в болото меня явно тянуло непроста.

— Да уж, эти штучки и правда уже вовсю на вас действуют, раз вы так заговорили, — пробурчал Рис. — Кольца-то ладно, на них ничего нет, но подвеска-то с чертополохом… Астрид, тебе лучше никому ее не показывать.

— И не собираюсь, — кивнула я. — Подвеску спрячу, а по ножу никто не определит, кто им владел.

— И хорошо бы, чтобы никто из тех, кто еще труп видел, не раскрыл рта. А то развяжется язык по пьяни или просто, и все. Узнает об этом новый барон и – фьють! – тебя сразу арестуют, — предположил Рис.