Но надо попробовать.
Голова болела. Мысли путались. Хотелось упасть на траву, уткнуться лбом в землю и не шевелиться. А еще больше хотелось — сбежать.
Но нельзя. Здесь дом его. Теперь — его. И здесь нечисть, который ждать не станет. Бурый чуял: сейчас ворогу тоже несладко. Может еще хуже, чем Бурому. Ждать нельзя! И Бурый это знал доподлинно.
— Рода! Найди посох наставника, — попросил он. — Должен где-то недалеко быть.
— Как скажешь.
Рода аккуратно усадила его наземь.
— Только ты это… Как найдешь, не разглядывай, сразу ко мне неси.
Воительница кивнула.
— И к этому близко не подходи!
— Поняла уже. А! Вон лежит!
Посох был цел. А вот навья — неизвестно. Бурый ее не ощущал. Чтобы понять, тут она или ушла за Кромку, надо ему самому — в Навь. Но вот беда — сил осталось чуть. Шагнет за грань и обратно, может, уже никак.
Хотя что он теряет? Там, в Нави, его хоть этот не сожрет. А выдернуть Бурого из-за Кромки, как Дедку давеча, нечисти ныне силы не хватит.
Самому бы — хватило. Кромка силу жрет, как сухой песок — воду.
— Рода, слушай меня. Я сейчас уйду из явного мира. Так надо.
— Как скажешь.
— И если я не вернусь…
— Как это — не вернешься? — вскинулась воительница.
— Так. Останусь в Нави. А здесь умру.
— Еще чего удумал! — возмутилась Рода. — Для чего я тебя спасала тогда? Зря, получается?
— Не зря спасала. Сарайчик тут недалеко, ну ты найдешь. Там, под левым углом, снаружи, бочонок закопан. В нем — серебро. Много. Умру — оно твое.
— Да ну твое серебро! — возмутилась Рода. — Я по чести с тобой, а ты…
— Не обижайся, ладо! Верь! Надо мне отойти. Иначе оба сгинем.
— Сгинем?
— Не объяснить. Просто верь. И сделай, как сказал, если что. И к этому не приближайся. Забери серебро и беги! Поклянись! — потребовал Бурый. — Богиней своей поклянись! Сейчас!
Рода вздохнула… И смирилась.
— Сделаю. Клянусь крыльями Фрейи. Только ты все же… возвращайся.
— Да, — Бурый сжал покрепче посох, остановил мысли и дыхание, закрыл глаза и шагнул…
Серый туман Кромки обнял его, пронизал холодом, высасывая жалкие остатки силы. Бурый понял: не сдюжить. Не достает ему силы.
Нет силы, Кромка берет жизнь. Доделает то, что не вышло у нечисти.
Ужас оледенил душу. Умирать страшно. И очень больно. Хлад, пожирающий, грызущий, терзающий…
И тут деснице стало горячо. Очень горячо! Словно в огонь ее вложил. И огонь этот потек, наполняя душу. И хлад отступил.
А сила все текла и текла в Бурого.
Навья. Это навья с ним делилась. Морда.
Значит все-таки она осталась и теперь его?
И тут Бурый прошел сквозь Кромку.
Серый туман рассеялся. Бурый был в Нави.
И напротив него стоял… Дедко.
Или кто-то на него похожий? Молодой, высоченный, черноволосый.
— Что, Ходящий, выдюжил? — спросил красавец-нивей.
'Это я — Ходящий, — подумал Бурый.
«Ходящий сквозь Кромку», пришло к нему.
Новое явное имя. Вместо Младшего.
Значит все же Дедко перед ним. Будто многопудовый груз с плеч свалился. Сразу стало легко. Даже Навь давить перестала.
— Хочешь спросить, где обещанная сила? — На лице помолодевшего Дедки появилось знакомое ехидное выражение. — Там она, с той стороны. Пойди и возьми. И силу и землю. Только дело сперва доделай.
— Мне его не расточить, — сказал Бурый и понял, что сказал правду.
Не совладать ему с нечистью. Это ведь не забытый мелкий божок, вроде Лешего. Это — сама тьма.
— И не надо тебе его расточать, — сказал молодой Дедко. — Вспомни, как мы с тобой с тем жрецом обошлись?
— Так то жрец, а это…
— А прозвище у тебя новое — зря? — перебил Дедко. — Или думаешь, Хозяйка такими прозвищами поля засевает? Иди уже, орясина!
И тычком выкинул Бурого в явный мир.
… Где Бурый сразу угодил в объятья Роды:
— Вернулся, ладо мой!
— Ага! — Бурый засмеялся.
Потому что стало ему хорошо. И не потому, что боль пропала. И не потому, что сила снова с ним. А потому что понял: да, ушел Дедко за Кромку. Но и без Дедки не одинок Бурый. Есть, за кого ему встать. И кто за него встанет.
А нежить… С ним он, Ходящий сквозь Кромку, беспременно управится.
