Опасная игра леди Эвелин (СИ) - Богачева Виктория

— У тебя десять минут, Дик, — хмыкнул Эван. — Вспомни времена в корпусе.

Я беззлобно усмехнулся в ответ и вновь повернулся к Эвелин, которая мягко высвободила руку и взглядом указала на лестницу.

— Ступайте, мы подождем.

Все необходимые процедуры заняли больше чем десять минут, но уже через полчаса я вошел в столовую. Как раз накрывали завтрак, и еще на втором этаже я почувствовал горький аромат крепкого кофе. Именно то, что было сейчас необходимо. Конечно, поспать было бы идеально, но я сомневался, что у меня будет время.

За столом меня уже дожидались люди, которых хотелось назвать семьей. Эвелин, сестра Агнета, Эван, Мэтью. Все, кто бросился в коридор, едва заслышав мой голос. Кто провел сегодня такую же бессонную ночь, как и я сам.

Я велел слугам покинуть столовую и плотно притворить за собой двери. То, что я собирался рассказать, не должно было выйти за пределы комнаты.

Затем повернулся к сестре Агнете.

— Мне жаль, но я должен попросить уйти и вас.

Я не мог и не хотел рисковать.

— Прежде всего, ради вашей сохранности, — добавил, когда заметил в глазах женщины обиду.

— Да, ты прав, Ричард, — но она справилась с собой очень быстро. — Я понимаю.

Затем поднялась и тихо вышла из столовой. Ее спокойный уход служил молчаливым укором, но я сделал то, что было необходимо. Все, кто остались за столом, волей-неволей были втянуты в это расследование с самого начала. Но не сестра Агнета, и я не хотел, чтобы услышанное доставило бы ей в будущем лишние хлопоты.

— Как Грей? — спросил первым делом, когда мы остались вчетвером. — Его же не забрали вслед за мной?

— Нет, — отозвался Эван.

Мне показалось, он был не согласен с решением выставить сестру Агнету за порог. И я был ему благодарен за то, что не завел спор.

— Хорошо.

Значит, получится сдать его Финну.

Невольно я бросил взгляд направо. Там сидела Эвелин. На месте, которое должна занимать хозяйка особняка. И это чувствовалось удивительно правильно. Сейчас она разливала кофе, и кофейник подрагивал в ее руках, когда она держала его на весу.

— Пока все очень запутанно... — вздохнув, заговорил я и кратко обрисовал события минувшей ночи.

Конечно же, за скупым рассказом посыпался шквал вопросов, на многие из которых у меня пока не было ответов.

Почему так долго велось расследование? Как им удалось сохранить его втайне? Кто еще принимал в нем участие? Почему под конец Лорд-Канцлер утратил осторожность и благоразумие? Почему они допустили исчезновение и возможную гибель стольких женщин и не схватили его раньше?.. Как давно он все это спланировал?.. Кто являлся его сообщником помимо Эзры и, вероятно, мадам Леру?.. Остался ли кто-то из похищенных в живых? Где их держали все это время и держат сейчас?.. Там же, где проводились магические ритуалы, необходимые для создания артефактов?..

Когда я замолчал и потянулся отпить воды, чтобы смочить горло, в столовой стало так тихо, что плеск жидкости показался оглушительным звоном. Они были ошарашены услышанным, и я понимал их, как никто. До сих пор не был уверен, что открывшееся устаканилось в голове. В мыслях по-прежнему царил хаос.

— Что хотел от вас Лорд-Канцлер? — первой, к моему удивлению, тишину нарушила Эвелин.

— Разумеется, получить доступ к хранилищу вашего отца, — отозвался я и посмотрел ей в глаза. — Та тетрадь?..

Ее губы дрогнули в улыбке.

— В надежном месте.

— Лучше ее уничтожить, — заявил решительно.

— Ты не рассказал им об этой поездке, — верно уловил ход моих размышлений Эван. — И о том, что мы нашли. А планируешь?

— Не знаю, — ответил чистую правду. — Магия все еще под запретом, а содержимое ячейки по-прежнему является основанием для обвинения в государственной измене.

— Лорд-Канцлер расскажет, если сочтет выгодным.

— Это точно, — кривовато усмехнулся и перевел взгляд на Эвелин. — Тетрадь лучше сжечь, не откладывая. В полдень за мной приедут.

— Вас будут допрашивать? — спросила она, задержав дыхание.

— Вероятно, — я пожал плечами.

С одной стороны, Финн обещал ответить на вопросы. С другой, я был уверен, что не услышу ничего лишнего; ничего, что они сочтут нежелательным или не захотят раскрывать.

— Мы успели написать твоему поверенному, — с горечью хмыкнул Эван. — О предполагаемом аресте. Похоже, сделали это не напрасно. Он пригодится тебя в любом случае.

Он замолчал, а потом резким жестом растрепал волосы на затылке.

— Дьявол, Дик, ну, и ночка выдалась. Мы перепугались, как малые дети.

— Говорите за себя, мистер Эшкрофт, — чопорно заметил Мэтью. — Я был полностью сосредоточен и собран.

— Я вам всем благодарен. Очень, — сказал совершенно серьезно. — За все, что вы сделали.

— Да будет тебе... — смутившись, отмахнулся Эван. — Ты бы сделал не меньше ради любого из нас.

После его слов я повернулся к Эвелин.

— Идемте, покончим с тетрадью.

Мне хотелось избавиться от нее как можно скорее.

Прикрыв глаза в молчаливом согласии, она поднялась из-за стола.

— Подбрось побольше дров, — посоветовал Эван без улыбки.

— И вышвырну весь пепел, — также серьезно кивнул я.

Мы покинули столовую и вошли в гостиную, в которой располагался ближайший камин. Пламя в нем и впрямь теплилось неровно, я пошевелил железной палкой угли, чтобы посильнее разгорелся огонь, и добавил несколько сухих поленьев. Уничтожать доказательства нужно так, чтобы не осталось следа. Ни обугленной странницы, ни края плотной обложки, ничего.

— Выйдите, милорд, — попросила Эвелин, когда я распрямился.

— Что?.. .

И удивленно застыл, осознав. Ну, конечно же. Она по-прежнему прятала тетрадь в платье. Я поспешно покинул гостиную и затворил двери, прижавшись к ним спиной. В голове бродили совсем не приличествующие случаю мысли, и раз за разом я вспоминал тот стремительный поцелуй в кабинете.

Который мне хотелось повторить.

Как Эвелин прижималась ко мне, как вздымалась ее грудь, как мои ладони идеально легли на ее талию... Дьявол. Во рту сделалось сухо, в груди начал разгораться пожар, и я сжал кулаки, пытаясь обуздать нестерпимое желание.

— Войдите, милорд, — ее тихий голос не унял пламя.

Напротив, лишь подбросил в него дров.

Когда я вернулся, Эвелин стояла у окна, взволнованная сильнее, чем обычно. Тетрадь лежала на столике перед камином, и кадык у меня дернулся, когда я наткнулся на нее взглядом. Перед глазами промелькнули отчетливые образы: вот Эвелин расстегивает крючки, ослабляет шнуровку корсета, поправляет лиф...

— Вам плохо? — в чувства меня привел вновь ее взволнованный голос.

Она смотрела на меня тревожно и, сама того не замечая, сминала в ладонях пышную юбку.

— Нет, — вытолкнул хрипло усилием воли. — Все в порядке.

В камине к той минуте уже хорошо занялся огонь. Я взял тетрадь, борясь с искушением раскрыть ее, прочитать что-нибудь напоследок, вырвать страницу-другую…

Но нет.

Некоторым вещам лучше быть похороненными навсегда.

— Хотите? — повернулся к Эвелин и протянул ей тетрадь.

Она помедлила, колеблясь, но потом все же подошла, взяла ее из моей руки и замерла возле камина. Я стояла позади на шаг и видел, как подрагивали ее напряженные плечи, как платье натянулось на выпрямленной едва ли не до боли спине...

Наверное, ей было особенно тяжело расставаться с памятью об отце. Пусть даже и такой.

— Не бойся, — шепнул осипшим голосом и положил ладонь Эвелин на талию.

Она словно этого и ждала. Прильнула ко мне, прижалась лопатками к груди и решительно бросила тетрадь в камин. Сперва затихшие пламя с жадностью вспыхнуло спустя секунду и с шипящим шкворчанием принялось пожирать страницы. В гостиной запахло чернилами и жженой кожей.

Эвелин прижалась ко мне еще теснее, ее волосы на макушке щекотали мой подбородок. Мы стояли и смотрели на огонь, пока тетрадь не начала обугливаться, а потом, не проронив ни слова, я молча развернул невесту к себе лицом и крепко поцеловал.