Сказано было так, что я уже не могла медлить. Вито прав. Вито прав и делает все правильно. Каким бы жестоким это ни казалось. Я приму решение своего мужа, каким бы оно ни было.
Я будто в трансе дошла до двери, взялась за скобу засова, который неожиданно оказался запертым изнутри. Вито предусмотрел даже это. Но, тут же, обернулась на громкий выкрик Трастамары.
— Лорена, стой!
Я с ужасом увидела, как «дядюшка» поднял из-за спины свободные руки, а в кулаке блеснуло что-то тонкое, похожее на большую иглу. Стилет. Их легко спрятать в одежде. Он кинулся на Вито со всей яростью приговоренного. Несмотря на возраст, Трастамара был очень подвижен и ловок. Почти такого же роста, как Вито, и примерно равной силы. Они обменивались отчаянными ударами, уклонялись. Мой муж был быстрее, звериное чутье давало фору, но и Трастамара демонстрировал отменное мастерство. В правой руке он держал тонкий длинный стилет, левую сжимал в кулак и то и дело старался нанести удары. Вдруг занес руку, прикрыл глаза сгибом локтя, и я увидела густое белесое облако мелкой пыли.
Вито прикрыл глаза, не в силах моргнуть, начал тереть их руками. Прислонился к стене, к ставню у зеркала. Этот мерзавец бросил пригоршню песка. Похоже, собрал, когда корчился на полу.
Трастамара смог, наконец, перевести дух. Повернулся ко мне и даже улыбнулся:
— А сейчас, моя дорогая, ты в полной мере увидишь, что значит, когда магия бессильна. Муж — кровный родственник. А потом мы поговорим, наконец, по-другому.
Он занес стилет, я в ужасе подалась вперед в надежде остановить эту руку. Но тут раздался оглушающий грохот. Перевернулся табурет, что-то стукнуло, покатилось. Пространство разом потемнело, и пронеслось что-то огромное. И будто стало нечем дышать. Но лишь короткое мгновение, и помещение снова стало прежним. За одним исключением: в нем не было Трастамары.
Я растерянно оглядывалась, но видела только своего мужа. Подбежала на ватных ногах, поднялась на цыпочки. Снова оторвала лоскут от нижней юбки, утирала его щеки, по которым катились слезы, смывая пыль и песок.
— Сейчас. Сейчас станет лучше.
Вито, наконец, проморгался. Его глаза были красными, налитыми кровью, и тем сильнее и нереальнее сияли теперь морозно-голубые радужки.
Он, наконец, смог оглядеться:
— Где он?
Я пожала плечами:
— Сама не понимаю.
— Здесь был твой зверь. Твой Желток. Я чую его.
Я снова с недоумением огляделась:
— Я не знаю. Не съел же он посланника…
Вдруг мы оба почувствовали колебания воздуха. Едва успели отскочить, когда из зеркала на стене появился мой Желток. И буквально заполнил собой всю камеру. Грифоныш за это время, что я его не видела, вырос еще больше. Он потерся золотым клювом о мое плечо и пробасил:
— Дай орешек! Дай, скорее, вкусный орешек!
Я бездумно вытянула руку, создавая лакомство. Ну да — магические орешки. На этой стороне. Да и был теперь каждый размером с доброе яблоко и буквально искрился от магии. Но по зверьку и орешки. Теперь даже эти «яблоки» были мелковаты. Грифоныш накинулся на угощение, как голодающий, и принялся тут же причитать, как это вкусно.
Но появление Желтка буквально разрядило накаленную до самого крайнего предела обстановку. Вито даже перестал тереть глаза:
— Твоя Пилар права — это настоящий крокодил.
Звереныш поднял голову и уставился на моего мужа рубиновыми глазищами:
— Попрошу, ваша светлость! Я — благородный грифон!
Я не удержалась и рассмеялась, уткнувшись в грудь Вито. Тот заглянул мне в лицо:
— Что сказал этот крокодил?
— Сказал, что ты — ваша светлость. А он — благородный грифон.
Шутки, это, конечно, хорошо, но… Я посмотрела на Желтка:
— Где Трастамара?
Тот кивнул на стену:
— В зеркале.
Я потеснила Желтка, заглянула в зеркальную гладь:
— Ты смог протолкнуть его туда?
Грифоныш по-своему хмыкнул:
— У нас теперь большая сила! А будет еще больше, когда я подрасту!
Вито встал рядом и тоже смотрел. Хотел коснуться зеркальной глади пальцем, но я почему-то остановила:
— Не надо.
— Что там? За этим зеркалом?
— Замкнутое пространство.
— И выход только один? Зеркало?
Я кивнула:
— Он всегда мечтал пройти на ту сторону.
Вито тронул ставень:
— Так пусть и остается там. Это избавит меня от необходимости быть палачом. При условии, что он не сможет оттуда выти.
Мы оба отшатнулись, наблюдая, как из зеркальной поверхности показалась рука. Сердце дрогнуло. Что если он выйдет? Но рука Трастамары высунулась лишь по локоть и снова исчезла. И я с облегчением выдохнула: ему никогда не выйти.
Вито снова вгляделся в зеркало:
— Оттуда что-то видно?
Я кивнула:
— Да. Эту камеру. Но ничего не слышно.
Вито взялся за ставень, намереваясь закрыть створки, но, в тот же миг, из зеркальной глади снова мелькнула рука. И я с ужасом увидела, как Вито медленно развернулся и оседал по стене, а из его груди торчала рукоять стилета. Я кинулась к мужу, уложила его на пол. Тут же схватила упавшие песочные часы и несколько раз с остервенением ударила подставкой по зеркалу на стене. Так, что его поверхность сплошь пошла мелкими трещинами и начала высыпаться. Проклятый Трастамара не просунет больше через барьер даже кончик ногтя.
Я рухнула перед Вито на колени, старалась не поддаваться панике. «Дядюшка» не учел только одного: мы так и не стали настоящими супругами. Я заглянула в помутневшие глаза своего мужа:
— Я тебя ни за что не отдам. Ты слышишь?
И почувствовала, как мои руки стремительно наливаются магическим жаром.
Глава 61
Мы покинули дворец беспрепятственно. Всего лишь простое заклинание отведения глаз, которое с первого раза далось мне с невероятной легкостью. Собрали вещи, заложили карету, забрали своих людей и лошадей. Теперь Вито ехал со мной в экипаже, а Пилар большую часть пути проделала на козлах, рядом с кучером. По собственному почину. Только бросала на нас с мужем понимающие многозначительные взгляды. Впрочем, нам с ним о многом нужно было поговорить. Лишние уши, пусть и уши моей Пилар, были ни к чему.
А я чувствовала себя буквально всемогущей... Странное, очень странное чувство. Будто я стала какой-то другой. С того самого мига, когда исцелила Вито. Я едва не задохнулась от восторга, глядя, как его тело принимает мою магию. Как золотистая дымка впитывается, искрится на коже. Как возвращается жизнь. Как глубокая рана зарастает, сама выталкивая оружие. Я жалела только об одном, что «любящий дядюшка» не видел всего этого. Ему будет спокойнее с мыслью о том, что он сумел отобрать то, что мне так дорого. Я не хотела, чтобы ему было спокойнее. Он этого недостоин. Меня даже ничуть не заботила его участь в замкнутом пространстве без еды и воды. Сейчас я думала об этом без содрогания и сочувствия.
И теперь я не сомневалась, что смогу спасти Вито. Во мне бурлила огромная сила, способная сравнять с землей горы — не хватало лишь знаний. И я их раздобуду.
Обратно мы ехали не торопясь, чтобы потянуть время. Все должно было выглядеть так, будто мы вернулись без происшествий, погостив при дворе, сколько полагается. Но я теперь не хотела терять ни минуты. Я вынесла из библиотеки несколько книг и всю дорогу жадно изучала, подсвечивая себе магическим фонариком. Вито долго не задавал вопросов, но, наконец, не выдержал:
— Что ты все время ищешь? Не поднимаешь головы.
Я ответила без запинки, не отрываясь от текста:
— Способ вылечить тебя. Он есть, и я его найду. Обещаю. Не хочу терять время. И… еще кое-что.
Он помрачнел, поджал губы:
— Что?
Я ответила честно, не хотела ему врать:
— Хочу знать, что надо сделать, чтобы твоя матушка не догадалась о моем даре. Это сейчас даже важнее. Догадка вызовет слишком много вопросов. И тогда она узнает, что я дочь принцессы Авейро. Той самой, с которой она соперничала. — Я облизала губы: — Ведь получается, что это из-за моей мамы сеньору де ла Серда отлучили от двора… Твоя матушка и без того меня недолюбливает, а узнав все это…
