Невеста по приказу, или Когда свекровь ведьма (СИ) - Семенова Лика

Сама я следов ее магии не наблюдала. А, может, просто не умела смотреть. Ведьма старше и опытнее. Подумать только! Трастамара видел, как они с мамой швыряли друг в друга заклинания! А если и у нас кончится тем же? Мама хотя бы не жила с ней под одной крышей!

Мы с Вито, наконец, приблизились. Он поцеловал матери руку, а я поклонилась:

— Мое почтение, матушка.

Ведьма расцеловала сына, что-то спрашивала с самой сахарной улыбкой. А у меня от напряжения звенело в ушах. Вито и Желток говорят, что каждая магия имеет свой запах. Может ли другая ведьма его учуять?

Свекровь, наконец, склонилась ко мне, обняла, чмокнула в щеку, как дорогую дочь:

— С возвращением, дитя мое.

Я жадно принюхивалась, но не заметила ничего необычного — лишь знакомый запах ее духов. Либо мой нос никуда не годился…

— Благодарю, матушка. Надеюсь, вы в добром здравии.

Я снова неучтиво таращилась на нее, пытаясь заметить хоть что-нибудь, какой-нибудь намек, что она заподозрила неладное. Но это была наивная надежда — при всех ведьма ни за что не выдаст себя. Значит, оставалось только ждать… Если мегера все поняла — непременно явится. Я должна быть готова.

Свекровь, наконец, отошла от меня. Вертела головой, кого-то высматривая, и нервно щелкала пальцами:

— Пако! Пако, где вы?

Управляющий появился, будто из воздуха:

— К услугам вашей милости.

— Распорядитесь, не мешкайте. Мой сын устал с дороги. Поторопите кухню.

Тот лишь поклонился в ответ. А я поджала губы: ну, да… Сын устал, а я, разумеется, нет. По крайней мере, здесь все осталось без изменений, и это даже радовало…

Вито исчез. Он не хотел давать домашним ни малейшего повода понять, что между нами многое изменилось. Не домашним — матери. А впрочем… что изменилось? Изменится лишь тогда, когда я смогу его исцелить. Только тогда. И чем раньше я это сделаю, тем лучше. Я должна торопиться.

Все расходились, и Лало, наконец, смог подойти ко мне. Стянул с кудрей шапочку и поклонился:

— С возвращением, дорогая сестрица.

Я не сдержала улыбки, расцеловала его в обе щеки:

— Спасибо, братец! Ну, — я щелкнула его по носу, — как вы здесь поживали без нас? Рассказывай!

Лало опустил голову, растеряно пожал плечами:

— Наверное, хорошо…

Я нахмурилась:

— Наверное? Что-то случилось?

Мальчик снова пожал плечами:

— Брат Керро получил приглашение в Королевскую академию и теперь совсем не выходит из своих покоев. Все время читает.

— Ну? — Я снова щелкнула его по носу. — Это же хорошо. Ведь он собирался держать экзамен.

Лало кивнул:

— Ну, да… — Он вскинул голову: — Сестрица, мы поедем с вами на Лисий нос? Завтра? Одного меня не отпускают, даже с егерями. Близнецы не хотят, только смеются. А брат Леандро в последнее время ходит злым. Я его даже просить боюсь.

— А зачем тебе на Лисий нос? — Внутри замерло. — Матушка опять велела меня пригласить?

Мальчик покачал головой, и я видела, что это было совершенно искренне.

— Нет. Хочу посмотреть, не ожил ли Мертвый лес. Уже неделю такая жара стоит — листья сохнут! Морозное зверье ее не выносит. Вдруг они все ушли, и лес стал зеленым. И с вами гулять веселее, чем с братьями.

Мертвый лес… Лес остается мертвым, пока из него не ушел Король леса… так говорил Вито.

Я посмотрела на Лало:

— Ты, правда, думаешь, что морозные звери могут уйти из-за жары?

Тот пожал плечами:

— Почему бы нет… Слуги говорят, что такой жары много лет здесь не было.

Эта мысль меня совсем не обрадовала. Если, действительно, окажется, что единственный способ спасти Вито — убить змея, то уход этой твари будет очень некстати. Как тогда его искать? Зимы дожидаться опасно. Я бы тоже хотела посмотреть, что там с Мертвым лесом.

Я кивнула:

— Хорошо, если ты просишь. Значит, завтра поедем на Лисий нос. Обещаю!

Лало не сдержался и порывисто обнял меня. А потом будто опомнился. Видно, поймал на себе взгляд матери. Мда… Если ведьма не приказывала, то мальчика со мной могут и не отпустить. Значит, поеду одна. С магией мне и одной нечего бояться. Мысль Лало заслуживала внимания.

Я развернулась, намереваясь подняться в дом, но увидела перед собой Ромиру. Она поклонилась мне, низко опустил голову:

— С возвращением, донья Лорена…

Она хотела тут же уйти, но я остановила. Заглянула в ее лицо, и сердце замерло. Глаза Ромиры были красны, веки припухли, будто она накануне очень долго плакала.

Я взяла ее за руку. Несмотря на кошмарную жару, пальцы были ледяными.

— «Донья Лорена»? Мы же договорились. Почему не сестрица?

Ромира с усилием поджала губы, и я поняла, что она изо всех сил старается не заплакать. Наконец, бедняжка выдохнула:

— Простите. Простите… Я не смею. Боюсь, мне не суждено стать вашей сестрицей…

— Что случилось? — Я пытливо смотрела в ее глаза: — Матушка, да?

Ромиру буквально прорвало. Она с трудом сдерживала надрывные всхлипы, но слезы обильно катились по щекам. Я обняла ее:

— Пойдем в мои покои. Там и расскажешь.

Когда мы вошли в комнату, я усадила Ромиру на кровать. Сама опустилась рядом. Бедняжка так рыдала, что ничего не видела от слез. Ее лицо покраснело, пошло пятнами. Она постоянно терла глаза и извинялась, но успокоиться не могла. Я велела Пилар принести муската. Ромира начала успокаиваться, лишь когда сделала несколько больших глотков.

— Простите. Простите, донья Лорена. Я не хотела. Оно само… Простите.

Я ободряюще улыбнулась, взяла ее за руку:

— Ну, я слушаю. Что сделала матушка?

Ромира нервно качала головой:

— Я не знаю… Сначала все было хорошо. А потом донья Инес стала всем недовольна. Я все делаю не так. Говорю не так, держусь не так, одеваюсь не так, думаю не так. И что бы я ни делала, как бы ни старалась, лучше не становится. Она бесконечно бранит и укоряет, что я не достойна ее сына. А я так старалась ей угодить. Во всем старалась. Делала так, как она хочет. — Она порывисто обернулась ко мне: — Я, правда, недостойна? Да? Донья Лорена, скажите мне! Я так боюсь, что она разорвет помолвку! Я недостаточно хороша…

Я взяла ее за обе руки и с усилием сжала, до боли. Чтобы привести в чувства.

— Она не может разорвать помолвку. Потому что она ничего не решает. Помни это. Последнее слово за моим мужем, как бы она ни грозилась. А у него для этого нет повода. — Я заглянула ей в глаза: — Скажи, ты сама все еще желаешь этого брака?

Ромира замерла на мгновение, потом решительно кивнула:

— Да, желаю. Я так люблю Леандро, что согласна терпеть все. Даже… — Она низко опустила голову: — Даже то, что он меня не любит.

— Откуда ты это знаешь?

Впрочем… глупый вопрос. Там все было написано на лице дорогого братца…

Она какое-то время молчала, потом густо залилась краской.

— Несколько дней назад я набралась смелости и призналась ему. Надеялась, что он заступится за меня перед матушкой. А он ответил, что не любит меня и никогда не полюбит. И что я должна с этим смириться. И теперь он уже несколько дней избегает меня. Даже смотреть не хочет. Я так боюсь, что меня вышлют…

Я не сдержалась:

— Поганец!

— Но я согласна даже на это. Ведь самое главное, что я так сильно его люблю. Я все сделаю. Донья Лорена, ведь может же быть так, что рано или поздно он тоже меня полюбит? Ведь может?

Я отпустила ее руки, какое-то время смотрела в пустоту. Ромира еще совсем ребенок, несмотря на то, что разница в годах у нас не такая уж большая. Она так наивна. Но это горе не может не трогать. Она, ведь, действительно, любит этого неблагодарного самодовольного гаденыша… И я не видела ни одной причины, почему ее саму нельзя полюбить.

Я с уверенностью кивнула:

— Может. И так и случится. Поверь мне. Обещаю. Нужно немножко терпения. А с матушкой мы как-нибудь сладим.

Ромира замерла:

— Правда? Правда может?

Я кивнула, стараясь казаться серьезной:

— Правда. Думаю, даже ждать придется недолго… Только ты должна научиться постоять за себя. Иначе так и будешь плакать. Матушка тоже может ошибаться, срывать злость, говорить назло. Такой уж у нее характер. Даже мой муж это признает. Но если она увидит, что тебя это не пронимает, ей, в конце концов, надоест. И она отвяжется. Но придется приложить усилия, чтобы не дрогнуть. Понимаешь?