Я подарю тебе тьму (СИ) - Олеева Лора

Через полчаса мы втроем — Лилия, Арвета и я — сидим на кухне и пьем чай. Я думала, что не проглочу и куска, но женщины наперебой уговаривают меня попробовать хоть ложку, и я понемногу начинаю есть: и горячую пшенную кашу с тыквой, и оладьи, и горячие рогалики с медом. Лилия маленькими глотками пьет травяной настой и слушает мой рассказ.

Я многое рассказываю им. И как мы едва не поссорились окончательно с Льреном, и как я узнала про проклятье, и как познакомилась с Марсием, и как выбирала свадебное платье. Тут Лилия и Арвета засыпают меня кучей вопросов по фасону и по деталям отделки. И я начинаю подробно описывать свой заказ. Смешно — разве это не потеряло теперь всяческий смысл? Но мы словно оттягиваем самый тяжелый момент рассказа — предательство Марсия и то, как Тиэрен решил убить себя.

— Я помню Марсия еще совсем подростком, — грустно говорит Лилия, глядя в чашку. — Он был таким спокойным, таким милым. Я всегда думала, что он хорошо влияет на Льерена, уравновешивает его взбалмошность и порывистость. А оказалось…

Ее губы дрожат.

— А кто сейчас с… — я не договариваю.

— Граф всю ночь сидел с сыном, — понимающе смотрит Лилия. — Поддерживал в нем жизнь. Как в тот раз.

У меня снова все проваливается в душе. В тот раз. В тот раз все было так плохо, что хуже не бывает. А сейчас… Как будет сейчас?

Днем Арвета укладывает Лилию поспать. Бедная мать сидела всю ночью напролет с сыном. Графиня отнекивается, говорит, что не сможет заснуть, но мы убеждаем ее, что она таки сможет. А я неприкаянно блуждаю по дому. Войти в свою комнату боюсь. А все мои рабочие инструменты, книги и тетради остались там. В кабинете мага я находиться не могу. Сердце рвется на части, когда я смотрю на перо, которое было у него в руках, на брошенную на кресло рубашку Льерена. Лицо так распухло от слез, что я, наверное, стану скоро мячиком. И я брожу, как тень, по дому. Пока Арвета, сжалившись надо мной, не дает мне задание на кухне. Я послушно чищу, режу, перебираю. Стою и снимаю пену с похлебки.

— Хватит ронять слезы в суп, — замечает Арвета.

Я слышу шаги в коридоре, бледнею и роняю шумовку прямо в котел. Служанка ругается, но я выскакиваю в коридор. Тут же наталкиваюсь на графа.

— Астра? — холодно спрашивает он. Неужели имя запомнил?

— Как он?

— Жить будет, — так же холодно сообщает мне граф. — Я на несколько дней ввел его в состояние магического сна. Так выздоровление пойдет быстрее.

Это как искусственная кома в моем мире, хочется мне сказать, но я лишь киваю.

— Можно я?.. — горло у меня снова перехватывает.

— Да, посиди с ним, — разрешает граф. — А я бы отдохнул.

Мой свекр выглядит так, словно разом постарел лет на десять. Не хочу даже представлять, что родители мага перечувствовали за эту ночь. Жалел ли граф, что был так суров с сыном? Или во время их последней встречи они смогли найти слова примирения? Зная характер Льерена и его отца, вряд ли.

Я занимаю почетный пост около больного.

Сейчас, при свете дня лицо мужчины уже не кажется лицом покойника. Он даже не такой бледный. Грудь мага спокойно вздымается. Сон его крепок. Я осторожно опускаюсь на пол и беру его руку. Она теплая, и слезы облегчения невольно начинают течь у меня по щекам. Я прижимаю руку Льерена к своей щеке, трусь об нее лицом. Очнется ли он?

И он приходит в себя. Спустя три дня. Все эти дни Лилия остается с нами. Ее устроили в спальне Льерена. А я сплю на коротком диванчике в гостиной. Не очень удобно и очень жестко, но разве это имеет значение?

— Он зовет тебя, Астра! — говорит Лилия, выскакивая из спальни. Я ахаю и бегу. — Расскажи ему все, детка. Только будь умницей.

Лилия осторожно гладит меня по спине, подталкивает к двери и отходит в сторону, закрывая лицо платком. Я холодею.

Осторожно вхожу в свою комнату. Закрываю дверь и приближаюсь к постели больного.

Глаза мужчины, кажется, смотрят мимо меня, такие голубые и холодные. Отстраненные. Я даже пугаюсь на секунду, что маг меня не узнает. Но нет.

— Астра! — слабым голосом говорит маг.

Я с бьющимся сердцем подхожу и сажусь в кресло, придвинутое к постели. Кто это? Тиэрен или Льрен? Почему-то больше всего меня беспокоит этот вопрос — кто?

— Как ты?

— Нормально. А что случилось? Мать ничего мне не захотела рассказать. Сказала лишь, произошло несчастье. И что ты мне все расскажешь…

— Льер?

— Да, это я. Знаешь, у меня такое чувство, что Тиэра больше нет со мной. В душе такая пустота. Такая пустота, Астра…

В голосе мага звучит боль. Слезы сразу же начинают течь из глаз. Господи! Значит, Тиэрен ушел? Навсегда?

— Ты только не волнуйся, — горячо говорю я. — Я сейчас тебе все расскажу.

— Что произошло, Астра? — смотрит на меня снова так, словно нас с Льереном разделяет ледяная стена. В голосе мага отчужденность, которой не было раньше.

Я сглатываю комок в горле и начинаю снова рассказывать все, что было после того, как Тиэр сменил брата. Эту историю я повторяла уже столько раз — и Лилии, и графу, и помощникам мага — что даже не сбиваюсь.

— Пророчество… — задумчиво говорит Льерен. — Так вот, значит, как оно исполнилось. Иномирная душа — это не твоя душа, Астра. Это душа Тиэрена, которая не принадлежала этому миру. А вот звездой явно была ты. Тут Марсий не ошибся.

В его голосе горечь и боль.

— Тебе что-нибудь надо? — шепотом спрашиваю я.

— Мне надо полежать одному, — говорит Льерен, отворачиваясь. — Ты можешь оставить меня?

Я киваю и выскакиваю из комнаты. Лилия, стоящая в коридоре, вопросительно смотрит на меня, но я лишь машу рукой и бегу в ванную. Мне нужно место, чтобы поплакать без свидетелей.

Нет, совсем не так я представляла наш разговор. Что это значит? Он винит меня в том, что Тиэрен ушел? Или… Сердце колет болью. Или он жалеет о том, что ушел Тиэрен, а не я? Меня прожигает боль и обида. Но почему я должна обижаться? Безусловно, родной брат Льеру дороже и ближе меня. Да мы знакомы меньше месяца! А Тиэр… Я вспоминаю слова Марсия: «Им трудно расстаться. Практически невозможно. Близнецы же…» А я ему еще тогда сказала: в нашем мире между близнецами тоже очень сильная связь. А Льер и Тиэр к тому же жили в одном теле много лет. Практически срослись душами. И теперь Льерен остался один. Потерял брата второй раз. Нет, я должна поддержать его в его горе. Забыть о своей обиде. Он переживет это, переболит свою боль, перестрадает и утешится. А я ему помогу, решаю я. И, умывшись и натянув на лицо улыбку, выхожу из ванной.

Черта с два! Через несколько дней мне уже хочется взвыть от горя. Маг еще слаб и мало встает с постели, но ум его ясен, как и прежде. После короткой схватки с нашей драконицей Арветой к начальству прорывается Вестер и Ольвер. Безусловно, им есть что обсудить. А вот ко мне маг вежливо безучастен. Нам даже не о чем поговорить. Любой разговор невольно заводит в тупик: мы снова вспоминаем Тиэра, и глаза Льерена тут же подергиваются голубой коркой льда. Он уходит в себя, пытаясь отыскать там отсутствующего двойника. Порой он начинает прислушиваться к чему-то, словно ожидает, что в комнату войдет Тиэр или его призрак. И даже не замечает, как я осторожно выхожу и закрываю за собой дверь спальни мага, куда Льерена перенесли, как только он пришел в себя.

Лилия больше не ночует у нас в доме, но каждый день приезжает на пару часов, чтобы посидеть с сыном. Она замечает, как изменился маг, и, возможно, мои переживания.

— Астра, детка, — говорит она с неловкостью. — Ты сама не своя. Чуть-чуть потерпи. Ему нелегко пришлось. Все наладится.

Мне кажется, что она и сама в это не верит.

— Я понимаю, — равнодушно говорю я и киваю головой.

— Завтра последний день осени. Ты не передумала выходить замуж за Льерена? Сама понимаешь, как это важно.

В голосе Лилии тревога.

— Я не передумала, — твердо говорю я, чтобы успокоить ее. — Я выйду замуж за вашего сына, чтобы снять с него проклятие.