Когда мы вернемся (СИ) - Батыршин Борис

«На Луне обнаружен лунный модуль „Аполлона-13“. — сообщала статья. — В обитаемой капсуле найдены тела двух астронавтов — командира корабля Джеймса Ловелла, пилота командного модуля Джона Суагейта — и русского космонавта Валерия Савостьянова, выполнявшего в этой миссии функции бортинженера и пилота лунного модуля. Таким образом, правы оказались те, кто, анализируя записи последнего сеанса связи с обречённым кораблём, предположили, что его экипаж предпочтёт алюминиевому, несущемуся в межпланетной пустоте гробу на троих спуску на поверхность спутника нашей планеты, где их когда-нибудь обнаружат и вернут на домой. Что, собственно, и произошло тридцать два часа назад — сейчас извлечённые из „Водолея“ (такое название носил лунный модуль „Аполлона-13“) ссохшиеся, мумифицированные в вакууме тела готовят к отправке на Землю. Честь этой печальной находки принадлежит так же интернациональной команде, состоящей из студента четвёртого курса московской Академии Внеземелья Дэниэла Монахова и американца Джимми Уоррена, обучающегося в Массачусетском технологическом. Молодые люди выполняли задание в рамках учебной практики, и случайно наткнулись на спускаемый модуль, почти четверть века простоявший в лунном Море Мечты…»

Марк отложил газету и задумался. Один из нашедших «Водолей», русский студент, был ему знаком. Вернее сказать, он знал его Алексея Монахова отца — и не просто знал, а поддерживал с ним дружеские отношения, пока тот не отправился в свой безумный полёт сквозь найденный в Поясе Астероидов «сверхобруч». С тех пор связи со звездолётом «Заря-2» не было — да и не могло быть согласно современным представлениям науки, — и многие считали, что участники экспедиции давным-давно мертвы, и неизвестно, сумеют ли когда-нибудь вернуть их останки на Землю, как возвращают теперь тела Ловелла, Суагейта и Севостьянова…

Марк покачал головой. Отправляясь в этот беспримерный рейд, они, как и те, кто остался на Земле, знали, что связи не будет, что, возможно, они вернутся по прошествии десятков, может даже сотен лет — парадокс Эйнштейна вполне мог подкинуть и такой сюрприз… Так что — не стоит хоронить смельчаков раньше времени, лучше подождать — глядишь и будет ещё у этой истории свой, вполне голливудский «хеппи-энд»…

Знакомство Марка и Алексея началось почти тридцать лет назад, в Крыму, в детском лагере «Артек». И с тех пор не прерывалось, — благо оба они связали свои жизни с Внеземельем — Алексей летал к другим планетам, а Марк разрабатывал сложнейшую электронную аппаратуру для его кораблей. Значит, сын пошёл по стопам отца, подумал он — что ж, неудивительно, ведь девять из десяти мальчишек планеты грезят сейчас о космосе. И вряд ли трагическая судьба экипажа «Апполона-13» заставит их изменить своим мечтам.

Часть первая

«Возвращение со звезд»

I

Точки Лагранжа — это точки в гравитационной системе двух массивных небесных тел, например, Солнца и Земли, в которых тяготение этих тел и центробежная сила уравновешивают друг друга. И тем самым позволяют третьему телу, обладающему очень малой по сравнению с ними массой — скажем, космическому аппарату, станции или астероиду — оставаться относительно неподвижным, той степени, в какой вообще можно сохранять неподвижность в космическом пространстве.

Всего таких точек, называемых ещё точками либрации,пять — две из них, обозначаемые обычно L4 b L5 образуют с массивными тяготеющими телами равносторонние треугольники;точка L1, находится между ними, ещё две — на линии, соединяющей массивные тела, по обе стороны от малой и большого. То есть, если речь идёт о системе Солнце-Земля, то для наблюдателя с нашей планеты эта последняя, носящее обозначение L2, находится по ту сторону светила — вследствие чего и носит название «засолнечной».

Всё это относится к азам небесной механики, с которыми старшеклассников знакомят на уроках астрономии — и, конечно, прекрасно было известно любому из обитателей космической станции «Лагранж-II», помещавшейся как раз в этой «засолнечной» точке либрации L2 в течение уже почти трёх с половиной десятилетий. Станцию разместили там для наблюдения за инопланетным «звёздным обручем», чьё внезапноеи срабатывание отправило предшественницу этой станции на другой край солнечной Системы, к Сатурну. Она и сейчас висела там — на орбите Энцелада, одного из многочисленных спутников газового гиганта, ведя, в числе прочего, наблюдение за другим «звёздным обручем», намертво вмороженным в ледяную толщу этого крошечного — всего-навсего пятьсот километров в поперечнике, планетоида. Как он там оказался, почему вмёрз в лёд (исследователи Энцелада именовали его «ледоритом») — это была загадка, как, впрочем, и всё, что относится к «звёздным обручам». Их в разное время было найдено семь: один в «засолнечной» точке либрации, другой на Энцеладе, третий, гигантских размеров, в Поясе Астероидов — учёные считали, что именно он погубил миллионы лет назад планету Фаэтон. Ещё по одному обручу было найдено на Луне и Марсе, и сразу два — на Земле. Из земных находок ни одна не сохранилась в целости. Обломки первого были выкопаны в песках пустыни Гоби ещё в сороковых годах прошлого века, а что до второго, обнаруженного, подобно своему двойнику с Энцелада, в толще антарктического льда, то он был уничтожен во время сейсмической катастрофы, спровоцированной неосторожными японскими исследователями.

Так что на текущий момент в Солнечной системе имелось пять работоспособных «звёздных обручей» — и один из них медленно поворачивался на фронтальном обзорном экране малого грузовика «Гаусс»[1], приписанного к станции «Лагранж-II». Сейчас корабль завис на расстоянии в пять километров от «обруча» — двое членов егоэкипажа собирались совершить маневр ориентации чтобы, приблизившись к творению чужого разума, установить на его поверхности — металлической, испещрённой загадочными инопланетными символами, — контейнеры с датчиками. Операция эта была рутинная, выполнявшаяся раз в месяц, так что космонавты не ожидали от неё никаких сюрпризов.

И, как выяснилось, ошибались.

Бархатно-чёрная пустота внутри «звёздного обруча» вспыхнула ослепительной белой точкой. Края засветились отражённым светом, напрочь забивая сияние звёзд, обычно хорошо различимых в межзвёздной пустоте. Это продолжалось несколько секунд; потом точка вспухла светящимся пузырём, стремительно меняя цвет на бледно-лиловый, и выметнулась из «обруча» по направлению к «Гауссу», прямо в экран, в лица ошеломлённых космонавтов. Оба отшатнулись, ударившись затылками о подголовники — казалось, неистовый выброс энергии не дотянулся до корабля каких-то двух-трёх десятков метров. Но это, разумеется, было не так — лиловый язык простирался не больше, чем на километр, и только казался на фоне чёрной пустоты таким грандиозным, способными поглотить не только грузовик, но и всю видимую Вселенную…

Выброс, бурля и клубясь, втянулся обратно и расплылся в лилово-голубую плоскость тахионного зеркала — рядовое, явление, если бы речь шла об обыкновенных «батутах», вроде того, что помещался сейчас в «дырке от бублика» станции «Лагранж-II», служа для мгновенного перемещения в пространстве. Такое происходило ежедневно, а если брать всю Солнечную систему с её десятками станций и кораблей, оснащённых «батутами» и давным-давно стало рутиной, способной удивить разве что обывателя, ни разу не выбиравшегося за пределы гравитационного колодца Земли. Но то обычные «батуты», изготовленные на Земле — что же касается «звёздных обручей», то уже почти сорок лет не было зафиксировано ни единого срабатывания их «тахионных зеркал». До сих пор для этого требовались некие внешние факторы: либо активизировавшийся в непосредственной близости «батут» (так были в своё время втянуты в «обручи» и станция «Лагранж», и космический грузовик «Тихо Браге) либо взрыв тахионной торпеды в плоскости тахионного зеркала. Вроде того, что когда-то отправил в последний полёт японский 'Фубуки» а позже, вслед за ним, так же ушла в свой беспримерный рейд и «Заря-2».