Ну и чего же выбрать?
В общем, оба варианта мне категорически не нравились.
Тем радостнее спустя ещё час, когда я уже вернулся на борт «Принца Евгения», было получить входящий звонок от Лидии Винтер.
Даже несмотря на содержание разговора.
— Александр, у нас тут проблема нарисовалась. Отец просил позвонить, сейчас он в дороге.
— Видел я ваши проблемы, — хмыкнул я. — И принимал участие в их решении, если ты не заметила.
— А? Да. Спасибо, — как-то рассеянно сказала она. — Тут другое. Князь мёртв, это уже всем очевидно. А княжичи живы.
— Живы! — я едва не подпрыгнул от радости. — Живы, эти мелкие напыщенные засранцы! Где они? Лидия, вы нашли их? Кто с ними?
— Вот в этом-то и проблема. Они у графа Юрия Погуляева на корабле. Он того и гляди объявит себя регентом княжича Иннокентия и явно сам метит в князья.
— Октавия, — скомандовал я. — Соедини меня с Герберой.
Признаться, я думал, что княжич старше. Ему на вид было не меньше шестнадцати — возраста, при котором никакие регенты по всем возможным уложениям не нужны.
Оказалось, нет. Оказалось, что без двух месяцев четырнадцать, а сестре двенадцать. Что ж, хорошие дворянские гены в совокупности с идеальным климатом — получили акселерацию.
У меня не осталось ни малейших сомнений по поводу того, что единственным подходящим регентом в системе мог оказаться только я сам. И что место Иннокентию — в моей академии АХАВ.
Можно, конечно, идти по иерархической лестнице, наступая на головы всех снесенных наглухо дворянских родов. Но потом мы получим полный управленческий вакуум и ещё большее вырождение дворянства. А галактика не в том состоянии, когда можно мечтать о полном социальном равенстве и тихом благополучии.
Идёт война за существование человечества.
А дворянство во все периоды истории — это, в первую очередь, военная знать. А я успел присмотреться к Иннокентию Неронову — полководец и князь из паренька мог выйти неплохой. Если, конечно, допилить ржавым герберским напильником.
На связи были Вова Крестовский и Иоланта.
— Вова — остаёшься за главного. Действуешь строго по плану обороны, орбиту не меняешь, будешь своевольничать — исключу из учеников. Иоланта — дуй на Орхидею.
— Политический кризис? — догадалась она.
— Политический кризис, — кивнул я.
То же распоряжение я отдал капитану «Клото» — на всех парах дуть на Орхидею. «Атропос» остался прикрывать Гиацинт.
«Песецъ» занял оборонительную позицию в точке Лагранжа, у которой предстояло выйти нашему флоту. Ситуация с кораблями Орхидеи, стоящими на орбите, оставалась неясной, поэтому приказано было в случае чего вести оборону.
Я очень надеялся, что мои указания выполнять не понадобится.
Напрямую до Юрия Погуляева я не дозвонился. Пришлось перед уходом в подпространство отправить голосовое письмо.
— Вас беспокоит граф все-Герберский, барон Центрально-Герберский, губернатор имперских территорий, имперский рыцарь Александр Иванов. Призываю вас к миру. От имени человечества, противостоящего Орде, я прошу вас воздержаться от кровопролития и междуусобных войн. От себя мы обещаем воздержаться от враждебных действий. Я выдвигаюсь в сторону Орхидеи для переговоров о будущем системы. Прошу встретить мои пребывающие флота как дружественные. Вместе мы решим проблему.
Ну, а сами полетели.
Шли к Орхидее три дня. Мрачно, долго, даже слегка угрюмо. Можно понять — за последний месяц всем хватило сполна. Октавия пыталась наладить атмосферу в боевом коллективе и устроила палубное соревнования по армреслингу.
Практика на длительных перелётах достаточно старая, вполне известная. В одном из флотских правил даже упоминался процент сломанных запястий на таких соревнованиях, исходя из численности состава — то ли полпроцента, то ли один.
— Полтора, — поправила меня Октавия. — Полтора процента — при наличии полностью экипированного медблока или высшего серва с медицинской специализацией. И то, и другое имеется.
Я не тратил времени даром зря.
Я взял карту восточного полушарием Герберы, центрального плато в треугольнике между Немилино, Королёвым и мусорным поясом, который тянулся от города Восточной Герберы. И принялся чертить его на блоки стороной по четыре километра.
Не зря же я целыми днями играл в экономические космические стратежки, трудясь в конструкторском бюро в Пантеоне? Если собрался строить завод — то следует начать с инфраструктуры и энергетики.
Пустынная равнина к югу от возрождающегося моря идеально подходила для строительства моего завода. Да что там завода — Мегазавода.
Я размахнулся не много не мало на участок размерами сорок на сто шестьдесят километров. Если застраивать блоками, с промежутками, с перерывами — то как раз оставим и места для кочевий племён, и для охотничьих угодий, и для миграций диких животных. Не то, чтобы я был упёртым сторонником экологичного производства, всё-таки, условия борьбы с Ордой иногда требовали непростых решений. Но я смотрел в будущее: если собрался жить на планете долго — то приходится с этим считаться.
Позже подключилась и Октавия.
В общем, наш мозговой штурм продолжался примерно двадцать часов. К моменту всплытия у Орхидеи черновик заводского комплекса был готов.
Мне уже не терпелось вернуться на Герберу и начать всё это реализовывать. Поэтому очень хотелось поскорее разобраться с кризисом княжеской власти, быстро так, решительно всё порешать и улететь обратно.
Ну, а всплыли мы перед самой что ни на есть горячей фазой конфликта.
Весь флот планеты Орхидея стоял в точке Лагранжа атакующим полукругом вокруг «Песца», на расстоянии в смешные десять километров. «Корней Кучин», «Царевна Василиса»… А это ещё кто? Я посчитал корабли и понял, что прибыли ещё два тяжёлых крейсера из соседней системы — «Светозар Кастелло», «Степан Номоконов»…
А ещё и два эсминца графа — «Конструктор Леонтьев» и «Барон Гудков». Корвет «Энергетик Игнатьев» остался на низкой орбите, что ж, умно. Итого против нас — около пятнадцати кораблей, но в основном мелкие, истребители и корветы.
Значит, флот уже на стороне графа. Это логично. У него и раньше был собственный флот не хуже княжеского, а при сложившемся вакууме власти все капитаны и генералы вполне ожидаемо не стали устраивать междуусобицу, И перешли под командование наиболее сильному феодалу, чтобы сплотиться перед лицом внешней угрозы.
А угроза, как они верно посчитали — это я.
«Песецъ» между тем ждал. И не боялся.
Я тоже не думал бояться. Мы на «Принце Евгении» вышли из подпространства позади этого полукруга и тоже принялись ждать.
— Считаю целесообразным позвонить первыми, — сообщила Октавия спустя минут десять ожидания, наблюдая, как я поглощаю традиционную утреннюю порцию кофе.
Орхидейского, кстати, из запасов.
— Нет. Просто подождём.
Очень скоро некоторые из кораблей обратили на нас внимание и развернулись в нашу сторону.
Звонка всё не было.
Спустя час из гипера вышла яхта Иоланты — тоже неподалёку, в точке Лагранжа.
А вот «Клото» ещё через полтора часа вышел уже на низкой орбите Орхидеи. И там же, несколько неожиданно от меня — «Финвал» из флота Гиацинта. Капитан передал привет от Василия Гавриловича.
И вот тогда раздался звонок — лично от Юрия Погуляева.
— Александр Игнатьевич, предлагаю встретиться. Сегодня же. Нам всем это уже порядком надоело.
— Спасибо. Рад слышать. Нам, признаться, тоже. Предлагаю яхту Иоланты Цербской-Хитклифф, через час. Это эрцгерцогиня Коварола, поэтому…
— Я в курсе, кто она, — раздражённо ответил Юрий, а затем, уже чуть смягчившись, добавил. — Моя супруга была на открытии её сети бутиков.
— Отлично, отлично… Можете пока разводить флота. И приводите всех!
— Хорошо, но с разводом флота пока повременим. Надеемся на понимание.
Я связался со всеми командирами своих кораблей на короткое совещание и обрисовал ситуацию, объяснил тактику на тему «что делать, если».
