— Это вообще интересно. С Первопрестольной. На штатном гоночном челноке для имперского орбитального биатлона, прикинь!
Я несколько напрягся, когда услышал о Первопрестольной.
— И как звать?
— Эта… Лу Олдрина. Красивая такая девица, восточных кровей, как в старину говорили.
Тут я напрягся ещё больше. Олдрина. С Первопрестольной. Уж не по мою ли душу пожаловала?
Я расплатился и лазеры получил — в восьми здоровенных чемоданах, которые даже мои грузовые сервы похватали их и потащили к лифту.
А прямо в лифте поступил звонок. Тревожный, надо сказать, звонок.
Звонил Семёныч.
— Саша… спасай. К нам приехал ревизор!
— Семёныч, перестань разговаривать фразами из старинных книг и фильмов, это моя фишка. Кто именно приехал?
— Да говорю же. Ревизор. Самый настоящий! Барон ещё! С Первопрестольной! Уж пять лет, почитай, не было, а тут — явился. Запрашивает посадки на следующем витке! И по голосу — строгий такой, незнакомый какой-то. Вот, смотри.
Он скинул запись разговора:
«Борт его превосходительства барона фон Ожерельева-Доуи вызывает космодром Королёв… если такой ещё существует».
«Говорит Королёв, кто-кто вызывает?»
«Барон фон Ожерельев-Доуи, Джон Юрьевич. С плановой ревизионной проверкой… представьтесь по форме, солдат».
«Кхм, солдат, говорите? Говорит космодром Королёв, заведующий космодромным хозяйством старший прапорщик Фёдор Семёныч Крутов… что за проверка?»
«Вы не знаете, что за проверка⁈ Объявление о проведении ревизии космодромного хозяйства было опубликовано позавчера! На доске объявлений филиала Императорского Управления Планетарной Инфраструктуры в Орхидее, как и требуется. Запрашиваю посадку на следующем витке… пока мы с вами болтали, мой корабль пропустил окно посадки… Да, и разгребите там песок, а то потом не расплатитесь, если я пузо поцарапаю».
«Песок уже разгре… так, да-да, не могли бы вы совершить ещё один виток, я как раз технику выведу, почистим поле».
Это Семёныч, конечно, удачно смекнул. Выиграл ещё один лишний час.
Я же смекнул, что дело пахнет керосином. Как-то уже упоминал Семёныч, что Управление Инфраструктурой раз в пару лет присылало ревизора, но каждый раз с предварительным уведомлением, и всё это больше походило на формальность. Каждый раз, как он говорил — всё выходило почти что в формате дружеских посиделок под шашлычок и самогонку, иногда с недолгой охотой на исполинских тушканов на глайдере
— А один раз — кисубака подстрелили! — сказал тогда Семёныч.
Тут же, судя по голосу, сафари не отделаться. Не надо было складывать два плюс два, чтобы понять, что это как-то связано с Олдриными. Как минимум они просто потеряли связь с высланной группой и отправили кого-то на шару, кто был под рукой. Как максимум — уже всё знают, и отправили специально и прицельно.
Итак, выходя из лифта, я собрался с мыслями. У меня было всего около полутора часов. Самый раз, чтобы поймать глайдертакси, домчать до стоянки Марии-Антуанетты, сгрузить чемоданы, расплатиться с грузчиками. Поспорить с ИИ Марии-Антуанетты по поводу грязи в салоне, умаслить её парочкой сальных комплиментов, стартануть, ювелирно совершить половину витка и хлопуться за пять минут до посадки корабля ревизора.
Я всё успел. Ну, почти всё.
— Чемоданы эти спрятать! Живо! — скомандовал я Прошке и Максу, вываливаясь из чрева «Марии-Антуанетты». — Отвезёте завтра в ангар, тайком. Макс, как донесёшь чемоданы — не высовывайся. Октавия… где Октавия?
— Я ту-ут! Господин рыцарь.
— Где мой парадный мундир? Доставай скорей. И ту погрызенную ковровую дорожку тащи, Семёныч…
Одеться я тоже успел. И Дарья приехать из Восточной Герберы успела. А вот дорожку раскатать не успели. Да её бы и не хватило. Межзвёздный корабль-яхта второго класса размерности, примерно вдвое больше Скотинки, приземлился на самом краю нашего километрового космодрома.
Два наших глайдера плавно подъехали к трапу, у которого вытянулся сухой усатый, с ранними залысинами гражданин. Эдакая помесь служаки и карточного шулера.
— Что… что за балаган вы тут развели⁈ — воскликнул он.
А затем хищно, плотоядно так зыркнул на Октавию.
Идея в голову пришла сразу. Хорошая идея, хоть и приём был во многом «запрещённый».
— Октавия, — тихо шепнул я своей помощнице. — Твой выход. Включай режим профурсетки.
— Есть включить режим профурсетки, — отозвалась она и резво выпрыгнула из глайдера.
Глава 22
Режим профурсетки
— Ваше превосходительство, — начал я. — Спешу представиться, имперский рыцарь и губернатор территории Александр Игнатьевич Иванов, к вашим услугам.
— Губернатор? — усмехнулся ревизор, презрительно осмотрев меня с ног до головы
Ох, как много снобизма было в его взгляде. Легко понять — имперского рыцаря в такой глуши встретить не ожидаешь. Чаще всего — самозванец.
Ничего, и таких строптивых усмиряли. К тому же, мой чип в импланте не врал, и проверить было легко.
— Законным голосованием я назначен на должность губернатора территорий планеты прямого имперского подчинения, в которые входит и космодром. Поэтому предложу проводить ревизионные действия в моём присутствии.
Я протянул руку.
— Вашей юрисдикции это мероприятие не касается, — отрезал Джон Юрьевич, но руку всё-таки пожал. — Это локальная проверка военного имущества. Но с вами мы ещё поговорим. Судя по всему, это вы тут весь этот бардак устроили. Это ваш челнок вон там стоит?
Он указал на «Марию-Антуанетту».
— Он в моём временном пользовании, — кивнул я.
— Вы же понимаете, что это нецелевое использование военного космодрома для стоянки гражданских судов!
— Ничего подобного, — парировал я. — Челноки производства гражданских верфей разрешено использовать в случае необходимости. Судно используется как транспортное и грузовое для обеспечения потребностей космодрома.
«Для обеспечения потребности в лазерах для хаотичной резки по площадям», вернее было бы сказать, но я выразился обтекаемо. Впрочем, абсолютно в соответствии с буквой закона.
— А это. это что за металлолом? — указал он на бесконечно ремонтируемый «Песецъ», занимавший добрую четверть космодрома. Потом вдруг понял и округлил глаза. — Матерь божья, так вот что это я с орбиты видел!
— Малый крейсер, четвёртый класс размерности.
— … И без караульной роты? И без инженерного сопровождения⁈ На космодроме?
— Списанный, на ремонте. Отбуксировали с места крушения. В моём личном распоряжении, служит в качестве стационарной огневой точки, для прикрытия космодрома.
Ревизор промолчал, некоторое время обдумывая и оглядываясь, к чему бы придраться.
— В личном распоряжении… На космодроме… Какой бардак! А почему на холмах эти дикари… — начал он.
— Не дикари, а федеративные племенные группы, привлечённые на добровольных или возмездных условиях для полевых и караульных работ.
Джон Юрьевич поджал губы.
— А это что за посудина? Какой тут класс размерности? Третий? Тоже, скажете, как транспортное используется?
— А это, — прищурился я. — личная среднемагистральная яхта эрцгерцогини Иоланты Сибиллы Маргариты Евгении Милюсенды Цербской-Хитклифф Второй.
— Вы арестовали судно у эрцгерцогини? Угнали⁈ — округлил глаза ревизор.
— Напротив. Я являюсь наставником её владелицы. Она находится у нас в гостях. Как и вы, — я оскалился, изобразив что-то, отдалённо напоминающее улыбку. — Вам, кстати, предстоит жить с ней в одном отеле. В трёхзвёздочный я вас не поселю. Уверен, вы ещё обязательно захотите воспользоваться моим гостеприимством и отдохнуть в моей компании.
Он немного поменялся в лице. А сам то и дело поглядывал на Октавию. Она стояла, улыбалась, с ножки на ножку переступала, причёску поправляла ещё.
— … И что только такие прелестные дамы делают в такой, простите, заднице мира, — наконец, озвучил он свой вопрос. — Вы же явно изготовлены… то есть родом с Центральных систем?
