Бескрайний архипелаг. Книга IV (СИ) - Зайнетдинов Эльнар

Почувствовал, как моя команда напряглась, готовая к взрыву. Руки их потянулись к оружию. Эстебан стиснул зубы так сильно, что скрежет был слышен даже сквозь звуки вакханалии.

— Кого ты лечишь, казё-ё-ёл? — подключился Янис. Его голос был пропитан сомнениями. Скользнул взглядом по нам, оценивая, есть ли достаточно наивные, чтобы поверить убийце. — Братва, умножайте цифры на десять. Это ж как у шалавы спрашивать, скольким она дала.

— Мастер Янис, но ведь ноль на десять — будет ноль… — сумничал грызлинг.

— Жека, не гунди, когда старшие базарят, а-то накажу, — огрызнулся арестант, сверкнув глазами.

Хомяк стушевался на мгновение и принялся глушить ром залпом.

— Скоро малой уснёт, опять мордой в салат, — съязвил Густаво, наблюдая, как Жекаруфлард давится крепким напитком.

— Так, СТОП! — прикрикнул я. — Допрос буду вести сам.

Не хотелось слушать бесполезный трёп. Время получить ответы. Я шагнул ближе к Декстеру, чувствуя, как все взгляды сосредоточились на нас двоих.

— Первое, что хочу узнать. Почему тебя так крепко связали? Почему попросту не убили?

Каждый понимал: пираты не берут пленных без веской причины. Лишние рты — это балласт. А балласт отправляют за борт. Двух кайтов и краболюдку решили продать в рабство. Касательно Ронара — глубоко сомневаюсь.

— Всё очень просто, — он медленно повернул голову, смотря мне прямо в глаза. — Пираты даже не поняли, как лишили меня любимой, когда взяли наше судно на абордаж. Я и не стал торопиться им рассказывать. Без этой тайны месть не получилась бы… вкусной.

Декстер облизнулся, вспоминая сладость крови на губах.

— Единственный, кто выжил в побоище, — это я. Крубберу показалось, что маньяк-убийца отлично впишется в их банду. Потому и оставил в живых. Но я тогда не горел согласием, был не в себе от увиденного. Тогда они меня связали и сказали: как надумаю принести клятву верности — освободят. Ждали трое суток, пока вы не появились.

Я обратил внимание на задумчивые лица друзей. Каждый пытался уловить фальшивые нотки в рассказе Декстера. Больше всех хмурился Эстебан. Он знал, каково это — лишиться возлюбленной.

У вояки, как у стрелка, высокий навык восприятия. Гораздо выше, чем у меня. Следовательно, он распознаёт ложь лучше. Если Эстебан не пустил в ход кулаки, значит, история звучала правдоподобно.

Внезапно в центр нашего круга влетела новая ученица Такеши. Она с грохотом приземлилась на палубу от удара ногой в грудь. Стряхнув боль, как надоедливую муху, барышня тут же бросилась в атаку.

Интересные ребята. Наплевали на веселье — и сразу за тренировку! Даже в разгар пьянки они оттачивали боевые навыки.

Я огляделся по сторонам. Стая заставляла Раджеша превратиться в музыканта и спеть им что-то. Поддатый рейдер, облачённый в латы, тыкал в него учебным мечом для убеждения, оставляя синяки на рёбрах. Скай тащила в трюм за ногу Лекса. Тот яростно сопротивлялся, цепляясь за всё подряд, но был бессилен против её волчьей хватки.

— Весело живёте, — подытожил Декстер, и в его голосе прозвучали нотки одобрения.

— Кхм-кхм. И второй вопрос. Расскажи о тех, кого лишил жизни на Земле. Какие мотивы?

Вопрос был ключевым. Одно дело — убивать врагов в бою, совсем другое — резать невинных ради удовольствия.

— О-о, это долгая история, — в его глазах загорелись искорки воспоминаний.

— А мы и не торопимся, — ответил я, устраиваясь поудобнее на ящике.

Ром в бутылках булькал, ветер свистел в снастях, в трюме кто-то стонал от боли или удовольствия. Идеальная обстановка для исповеди убийцы.

Мы слушали внимательно, напряжённо, стараясь уловить каждую интонацию, каждую паузу. Осознавали, что дьявол кроется в деталях. Выдумывает маньяк-убийца историю или нет? Фальшивка рассыпается под напором вопросов, а правда обрастает подробностями.

Вот что я узнал из рассказа. В прошлом Декстер служил полевым медиком в спецотряде. Не какой-то там санитар, а настоящий боевой док, умевший вытаскивать парней с того света, когда кишки уже наполовину вывалились наружу.

Однажды во время задания их группа попала под артобстрел. Снаряды по неверной наводке послали свои же. Собственные артиллеристы практически перемололи группу в порошок. Большая часть погибла на месте, от некоторых остались только кровавые лоскуты. Но двадцати одному бойцу удалось спастись благодаря Декстеру.

Он использовал весь имеющийся арсенал медикаментов. Парни истекали кровью, а док их латал, как мог.

По итогу группу даже не эвакуировали. Пришлось добираться до расположения собственными силами. Раненых несли на самодельных носилках, кто-то полз.

Что оказалось странным: командование приказало молчать о произошедшем. Подписали бумаги о неразглашении под угрозой трибунала.

Пока большая часть выживших приходила в себя в госпитале под надзором Декстера и прочих медиков, случилось неожиданное. Один из бойцов, которому удалось избежать ранений, слил всю информацию в СМИ. Все новостные каналы запестрели заголовками о «дружественном огне».

Командование в тот же день списало военных под надуманными диагнозами: ПТСР, психическая нестабильность, агрессия, склонность к насилию. Некоторым шили обвинения в дезертирстве, отдавали под трибунал. Двадцать лет службы — и ты внезапно сумасшедший.

Что самое страшное — вскоре участники той роковой операции начали бесследно пропадать и умирать при странных обстоятельствах. Автокатастрофы, сердечные приступы, несчастные случаи на работе. Один упал с крыши во время ремонта. Другой отравился грибами. Третий утонул в собственной ванне.

В этот момент рассказа голос Декстера задрожал. Мы же продолжали слушать. Все посторонние звуки ушли на второй план, когда он вновь заговорил.

Было очевидно, что бывших сослуживцев методично убирают. Однако Декстер не успел предпринять что-либо, ведь попал под удар следующим. В дом пустили газ через вентиляцию. Очнулся связанным на засекреченной базе где-то среди густых джунглей. В месте, где испытывали боевую фармакологию на бездомных и, как оказалось, на неудобных людях.

Среди подопытных Декстер обнаружил некоторых своих сослуживцев. Они не узнавали его — глаза пустые, как у мертвецов.

За несколько недель бывший полевой доктор увидел столько жути, что тяжело было во всё это поверить. Один из соратников сошёл с ума от препаратов, которые должны были сделать его бесстрашным. Царапал стены до крови, визжал по ночам, как зверь. У второго не выдержало сердце после стимуляторов — боец не спал целую неделю, а потом просто отключился… С концами. Третьего сожгли из огнемёта прямо на месте ребята в комбинезонах — за агрессию. Живьём.

— Спустя полтора месяца я организовал побег. Мы захватили склад с оружием, взорвали несколько зданий и стену. Уничтожили охрану и скрылись в джунглях, — громко выдохнул Декстер и закрыл глаза, которые сочились от влаги.

Эстебан хмуро кивнул, давая понять, что история звучала правдоподобно. Слишком много деталей, слишком много боли в голосе, чтобы быть выдумкой. А главное — мотив для убийств становился понятен. Когда у человека отнимают всё, он может стать чудовищем.

— Ближе к сути, — напомнил я, чувствуя, как подступаем к кульминации.

Что было дальше… Боевые дроны обрушились на беглецов плотным роем. Началась охота.

Большую часть подопытных ликвидировали в первый час после побега. Лишь самые хитрые — кто хорошо ориентировался на местности и умел обманывать сенсоры — продержались дольше. Их выследили по старинке — собаками. Когда овчарки находили очередного беглеца, его сжигали заживо прямо на месте. Никаких свидетелей. Никаких вопросов. Только пепел и молчание, которое должно было навеки скрыть секретные разработки.

Остальные… Декстер так и не узнал, что с ними случилось.

Сам он нырнул в мутные воды Амазонки, когда военные стимуляторы ещё бурлили в крови. Три дня он плыл без остановки, превратившись в живую торпеду. Течение несло его прочь от ада, который остался позади.