Тайна из тайн - Браун Дэн

На самом деле, эти двое могли работать на кого угодно.

Стриженая голова достал из кармана планшет, пролистал его и сунул в лицо Фокмана. — Узнаёшь это место?

Фокман посмотрел на фото. Понадобилось мгновение, чтобы осознать увиденное.Какого чёрта?! Это была его собственная гостиная. Если верить снимку, его просторная квартира на Аппер-Ист-Сайд была перевёрнута вверх дном: картины сорваны со стен, книжные полки опустошены, диваны изрезаны, столы повалены.

— Что мы искали? — спросил Стриженый. — Давай, догадайся. Фокман уставился на его стрижку. — Парикмахера получше?

Без предупреждения Стриженый рванулся вперёд и ударил его кулачищем в живот. Редактор согнулся пополам, закашлялся, хватая ртом воздух.

— Попробуй ещё раз, — мужчина поставил его обратно на колени. — Что мы искали?

— Я...не...знаю, — с трудом произнёс Фокман.

Человек с ноутбуком изучил данные на экране и покачал головой. — Врёт.

— Спрошу последний раз, — сказал Стриженый. — Но перед ответом позволь познакомить тебя с "Аватаром". Он указал на камеру. — Это ИИ, который отслеживает движение глаз, микромимику и позу. Передовая система детекции лжи.

Детекция лжи? Фокману не хотелось подначивать громилу за помпезное название дешёвого гаджета, но хотя бы стало понятно, зачем камера.

Сидевший на ящике мужчина наклонился так, что его лицо оказалось неприятно близко. — Мы знаем о тебе всё, Джонас. Ты засиживаешься допоздна, бегаешь в Центральном парке, когда нет бизнес-ланчей, и пьёшь джин-мартини с авторами в "Белом коне". Не морочь мне голову. Задам тебе один простой вопрос.

Фокман ждал, чувствуя, как сжимается от боли желудок.

— Рукопись из твоего рюкзака, — сказал Стриженый. — Это её единственная копия?

Фокман понимал, какой ответ они хотели услышать. К сожалению, сказать правду означало мгновенно потерять все козыри…и, возможно, жизнь.

Поняв, что вариантов почти нет, Фокман закрыл глаза и представил героя одного из своих популярных триллеров — шпиона, победившего детектор лжи с помощью трёх шагов, которые он теперь попытался повторить.

Во-первых, он расслабил плечи и живот.

Во-вторых, слегка соединил указательный и большой пальцы и замедлил дыхание.

В-третьих, ясно представил себе то, что хотел бы выдать за правду — в данном случае дюжину запасных копий рукописи, лежащих на его столе в "Random House".

Стало спокойнее.

— Нет, — максимально ровно сказал Фокман. — Рукопись в моём рюкзаке — не единственная копия. Их много.

Ноутбук проанализировал данные, его хозяин сразу отрицательно качнул головой.

— Врёт.

Чёрт возьми, Джонас! Есть же причина, почему это называется художественной литературой!

Стриженый снова занёс кулак для удара в живот.

— Постойте! — крикнул Фокман. — Я имел в виду электронные копии на серверах PRH.

Стриженый чуть усмехнулся. — Мистер Фокман, мы удаляли все цифровые копии, поэтому ты и бежал в копицентр, не так ли?

Фокман замолчал, чувствуя, как бешено колотится сердце. Из-за стен фургона доносился звук тяжёлой техники, похожий на рёв промышленных моторов.

— Объясню попроще, — сказал Стриженый. — Кроме копии в твоём рюкзаке и файлов на серверах PRH, знаешь ли ты о других вариантах рукописи — цифровых, бумажных или каких-либо ещё?"

Фокман покачал головой. — Нет, рукопись в моей сумке — единственный уцелевший экземпляр.

— Был единственным уцелевшим экземпляром, — поправил его Базкат. — Мы его уже уничтожили.

Один в центре безопасности PRH, Алекс Конон был потрясён.

Этого не может быть.

Он яростно ударил по клавиатуре, обновляя страницу, надеясь, что информация перед ним ошибочна, но одно и то же леденящее изображение продолжало появляться… и появляться снова.

Боже, нет…

Несколькими минутами ранее, не обнаружив никаких следов Фокмана и не сумев связаться ни с Кэтрин Соломон, ни с Робертом Лэнгдоном, Алекс решил действовать смело.

У тебя есть навыки. У тебя есть доступ.

Алекс использовал и то, и другое, и, несмотря на сомнительную законность своих методов, ему удалось получить доступ к информации, к которой он не должен был иметь доступ, чтобы их выследить. Теперь на его экране отобразилось тревожное изображение. Алекс пытался придумать какое-нибудь безобидное объяснение тому, что он видит, но его разум возвращался к единственно логичному выводу… леденящему душу.

Тот, кто хочет уничтожить эту книгу PRH… убил автора PRH.

ГЛАВА 24

В темноте потайной ниши Лэнгдон изучал алфавитно-цифровую панель управления лифта в квартире Гесснер, мысленно вновь переживая их вчерашнюю встречу.

Гесснер была лишена чувства юмора и отличалась строгостью: бледная кожа, тонкие поджатые губы и туго стянутые волосы, как у танцовщицы фламенко. Лэнгдон сразу почувствовал неприязнь к этой нейробиологу. Та присоединилась к ним в баре Four Seasons, Cotto Crudo, после лекции Кэтрин.

— Доктор Гесснер! — тепло воскликнула Кэтрин, поднимаясь с места, когда женщина приблизилась к их уединённому столику в глубине зала. — Спасибо, что пришли, и конечно же, за приглашение прочесть лекцию в вашем восхитительном городе.

Женщина приняла комплимент с холодной улыбкой. — Сегодня собралась большая аудитория, — произнесла она с лёгким чешским акцентом. — Вы себе имя сделали.

Кэтрин скромно отмахнулась от похвалы и жестом представила Лэнгдона. — Очень любезно с вашей стороны. Думаю, вы знакомы с моим коллегой — профессором Робертом Лэнгдоном?

Лэнгдон встал и протянул руку. — Рад познакомиться.

Игнорируя жест, Гесснер молча села за их столик. — Надеюсь, вы ещё ничего не заказали, — сказала она. — Я попросила принести кое-что из местных специалитетов.

— Она повернулась к Лэнгдону. — Профессор, для вас я выбрала "Люче" — фирменный коктейль CottoCrudo на основе канадского виски, вишнёвого биттера, кленового сиропа и бекона.

Бекон? Лэнгдон предпочёл бы свой обычный "Веспер" на джине Nolet’s Reserve.

— А для вас,Кэтрин, — продолжала Гесснер, — я заказала Староплзенский— местную богемскую абсент. У нас есть шутка: если ты ещё можешь выговорить это название, значит, нужно выпить ещё.

Властный жест под маской гостеприимства,подумал Лэнгдон. Мало какие напитки крепче богемского абсента, а Кэтрин плохо переносила алкоголь.

— Очень любезно с вашей стороны, — с достоинством ответила Кэтрин. — Мне так понравилось выступать в вашем волшебном городе. Это большая честь. Лэнгдон восхищался её выдержкой и изящным профилем, обрамлённым каскадами тёмных волос.

Гесснер пожала плечами. — Ваше выступление было занимательным, но тема, как бы это сказать... предсказуемо метафизической.

— О, — промолвила Кэтрин. — Жаль это слышать.

— Не поймите превратно моё отношение к ноэтике, но настоящие учёные вроде меня не верят в эфемерные концепции вроде души, духовных видений или космического сознания. Мы считаем, что любой человеческий опыт — от религиозного экстаза до парализующего страха — всего лишь результат химических процессов в мозге. Физика причин и следствий. Всё остальное... заблуждение.

Она только что назвала себя настоящим учёным, а Кэтрин — заблуждающейся?

Лэнгдон закипел, но Кэтрин улыбнулась и под столом игриво сжала его ногу.

— Любопытно, — продолжила Гесснер, — что после защиты диссертации по нейрохимии — самой материалистической из специальностей — вы ударились в мистицизм ноэтики."

"Ты имеешь в виду Калифорнию?" - съязвила Кэтрин. "Думаю, это заставило меня взглянуть на вещи шире."

"Прошу прощения, - не удержался Лэнгдон. - Но если вы столь низкого мнения о ноэтической науке, зачем пригласили доктора Соломон выступать?"