Медь и серебро (СИ) - Медведская Наталья Брониславовна

– В шкатулке с бижутерией лежит лекарство, его вы и давали свекрови. На это указал Дух ненависти, не думаю, что эти таблетки полезны бабушке.

Захар хотел открыть шкатулку, но Валентина вырвала её из рук. Только вот не удержала, и все посыпалось на пол. Среди серёжек, цепочек и колец лежала коробочка от какого-то лекарства. Захар прочёл название: Аминазин. Жена билась в истерике, уверяя, что ничего не давала свекрови.

Мария с торжеством на лице поглядела на Фёдора Ивановича.

– Как Ольга могла узнать о лекарстве? Знаете, что такое Аминазин? Им лечат шизофрению, он опасен для пожилых. Но дальше круче. Гаранина заявила, что свои обязанности выполнила, у неё нет времени ждать, когда истерика у Валентины закончится. Если он хочет узнать остальную правду, то пусть хорошо подумает. Эта правда может стоить ему семьи. Если он выберет незнание, то она промолчит. И добавила: его жена сознаваться не собирается, а значит, голодные духи возвратятся.

Захар стал умолять девушку ничего не скрывать. Ольга нехотя согласилась. Короче, она сообщила: младший сын не его крови и парень это знает – Мария вздохнула. – Для Захара это был удар. Жена не только над его матерью издевалась, кормила её вредными таблетками, так ещё изменяла ему. Он выяснил: младший сын покрывал мать, общался с настоящим отцом и часто с ним виделся. Вот скажите дорогие родственнички, как, не имея дара, Ольга могла бы всё это узнать? Да брак Захара развалился, он лишился жены и одного сына. Но разве лучше жить во лжи? Поэтому я ей верю. Если она обвинила Киру Тимофеевну в убийстве, значит так и есть. Теперь надо думать, как поступить.

Федор Иванович пробормотал:

– Если выбирать из двух зол меньшее…

Ева Иосифовна перебила мужа:

– Не забывай, выбирая из двух зол меньшее, всё равно выбираешь зло. Если Ольга права, а я предчувствую так и есть, Кира должна ответить за содеянное. Я больше не рискну сесть с ней за один стол, вдруг она решит, что я тоже лишний элемент и нальёт мне чайку с чистотелом или стрихнином. Невозможно после такого ей доверять, да и просто общаться не получится. Если всё подтвердится, Киру ждёт порицание. Семья должна её отвергнуть. Это для неё будет самым страшным наказанием, похуже тюрьмы.

Фёдор Иванович оглядел семью.

– Завтра поедем к ним и прямо зададим Кире вопросы.

Мария Сергеевна не согласилась с ним.

– Почему завтра. Сегодня. Разве после таких новостей кто-нибудь заснёт этой ночью? Собирайтесь. Не думаю, что в шесть вечера они уже улеглись спать.

– Машенька, может всё-таки завтра? – У Олега Фёдоровича голова пухла от новостей, ему хотелось отложить объяснение с родственницей.

Отбросив вязание, Ева Иосифовна решительно поднялась на ноги.

– Едем!

глава 5 (часть 8)

Старший сын главы клана Елагиных восьмидесятилетний Дмитрий Иванович в своё время удачно купил трёхкомнатную квартиру в Анапе в старом дряхлом доме. Дом попал под снос, им выделили другую квартиру улучшенной планировки на Высоком берегу. Главной её ценностью были не большие комнаты, а огромная лоджия с видом на море. Вот и сейчас покачиваясь в кресле, Дмитрий Иванович любовался закатом: голубовато-розовыми волнами, последними лучами солнца, ныряющего в воду. С моря дух прохладный ветер, напоённый свежестью, запахом соли и водорослей. Всё бы ничего, но в последние месяцы, особенно, когда он находился в доме матери, его накрывало хандрой, чёрной тоской и каким-то бессилием. Здесь в квартире полегче, но время от времени он тоже проваливался в депрессивное состояние. Оглушительно заверещавший дверной звонок заставил его вздрогнуть.

– Кого это принесло? – пробормотал он, хотел крикнуть жене, чтобы посмотрела кто там, но вспомнил, что ей нездоровится.

Кряхтя, он выполз из глубокого кресла, поплёлся открывать дверь.

Его опередил внук.

К удивлению Дмитрия Ивановича Михаил оказался дома, что случалось довольно редко. Обычно парень находился у очередной временной подружки.

Михаил распахнул дверь.

На пороге с тревожными, чуть испуганными лицами застыла пятёрка родственников.

– Вы чего? – попятился вглубь коридора Дмитрий Иванович. Из-за неожиданного визита, прежде без предупреждения родня не вваливалась к ним по вечерам, сердце его отчаянно застучало, словно предчувствовало беду.

Федор Иванович пропустил женщин вперёд, затем в прихожую вошли Олег с Денисом.

– Брат, у нас к вам неотложный разговор. – Покосившись на Михаила, добавил: – Хорошо, что ты дома. Позови бабку.

Дмитрий Иванович остановил сына.

– Погоди, Миша, она только приняла душ. – Повернувшись к брату, поинтересовался: – Меня и Михаила вам недостаточно? Не стану я тревожить Киру. Что такого важного случилось, что вы не могли отложить до завтра? Зачем пришли?

Сняв туфли, Ева Иосифовна прошлёпала мимо деверя в гостиную, за ней потянулись Мария с Олегом. Только Денис замешкался. Ощущая себя палачом, он не знал, куда девать глаза.

Фёдор Иванович похлопал Михаила по плечу.

– Иди, Миша, зови бабушку. Она главное действующее лицо судилища. Без неё никак.

– Какого ещё судилища? – возмутился Дмитрий Иванович тонким голосом.

– Узнаешь, – проворчал Фёдор Иванович, тоже направляясь в гостиную.

За ним с обречённым видом отправился Денис.

Пожав плечами и ловко завязав в низкий хвост распущенные по плечам волосы, Михаил пошёл за бабкой. Постучав в дверь спальни, извинившись, просунул голову в приоткрытую дверь.

– Бабуль, ты зачем-то срочно понадобилась. Коалиция во главе с дедом Фёдором заявилась к нам, требуют тебя.

– Только Фёдоровские? Или Александр тоже своих привёл? – дрожащим голосом осведомилась Кира Тимофеевна. – Кажется, я знаю, зачем они притащились. Это всё та сволочная девчонка. Наговорила им про меня всякое. Миша, скажи им: через пятнадцать минут буду. Не пойду же я в неглиже.

Михаил прикрыл дверь. Задумчиво прикусив нижнюю губу, попытался понять, причём здесь какая-то девчонка. Ничего не надумав, поплёлся к родственникам. Фёдоровские как баба Кира назвал часть клана Елагиных, кучковались на диване, дед Дима сидел в кресле поодаль. Михаил опустился в другое кресло, стоящее поблизости. На его безмолвный вопрос ответил:

– Бабушка наведёт марафет и придёт.

– Хотя бы намекни, что случилось? – попросил Дмитрий Иванович брата.

Тот хмуро посмотрел на него.

– Узнаешь.

– Жестоко заставлять волноваться, – упрекнул его Дмитрий Иванович. – У меня и так сердце барахлит, а тут вы ещё театральную паузу выдерживаете.

Фёдор Иванович глянул на брата, на его сухонькую фигуру, на лицо, покрытое морщинами, уловил за стёклами очков испуганный взгляд, и его пронзило жалостью. Он надеялся, что брат не в курсе козней жены, так не хотелось потерять и его.

В комнату вплыла Кира Тимофеевна. Запахнув шёлковый халат на тощей груди, подвинула тяжёлый стул к креслу мужа, уселась на него. Как она ни старалась сохранять спокойствие, её выдавали чуть подрагивающие руки и крепко сжатые губы.

Фёдор Иванович пристально вглядывался в её лицо, пытаясь уловить волнение. Жена брата всегда выглядела ухоженно и безупречно, вот и сейчас она убрала волосы в тугую гульку, подкрасила губы розовой помадой и кажется, подвела брови. Почти в любом наряде Кира Тимофеевна походила на строгую учительницу, даже в халате.

– Не буду ходить вокруг да около, – начал он. – Ольга Гаранина поведала о том, что ты травила мою мать ядовитым настоем, сводила её с ума и, в конце концов, окончательно уморила.

– Что? – вырвалось у Дмитрия Ивановича. – Брат, как ты смеешь, обвинять мою жену со слов какой-то шарлатанки. Она явно мошенница! Я на неё в суд подам за клевету.

Кира Тимофеевна похлопала мужа по руке.

– Спокойно. Видишь, я была права. Твои братья готовы драться за наследство, как гиены за кусок дохлятины. А ты мне: они порядочные, они не такие? Да они поверят любой шантажистке, лишь бы урвать себе побольше. Собираетесь забрать нашу долю, обвинив меня в преступлении.