Медь и серебро (СИ) - Медведская Наталья Брониславовна

– Зачем это? – поинтересовалась Ольга, когда они вышли из кабинета.

– На всякий случай, – вздохнул Данила Сергеевич. – Предчувствие у меня плохое. Справка у меня останется. О сегодняшнем походе в амбулаторию матери лучше не знать. Это понятно?

Ольга пожала плечами.

– Ну раз так лучше…

– А сейчас купим крем от синяков, полечим тебя.

Данила Сергеевич как в воду глядел. Справка понадобилась через неделю и оказалась палочкой выручалочкой для него и Ольги, и дубиной для Лидии.

Мария, большое спасибо за награду.

Глава 6 (часть2)

Оля забыла, что сразу после расставания с очередным поклонником мать становится наиболее сердитой и придирчивой, ищет на ком сорвать зло – в это время ей лучше не попадаться на глаза. Замечательное общение и хорошо проведённое время с Данилой Сергеевичем, расслабило, и она потеряла осторожность. У неё совершенно вылетело из головы, какой невыносимой мать становится и что может сотворить чисто из вредности. Она не подозревала, на какую подлость та способна, лишь бы развлечь себя.

По уже сложившемуся обычаю после школы зашла к наставнику, пообедала с ним. Данила Сергеевич уселся в кресло с книгой, Ольга взялась за уроки.

Хлопнула калитка.

Послышался дробный стук каблуков.

Распахнулась входная дверь, на пороге возникла воинственно-настроенная Лидия. Что она хотела увидеть неизвестно, но острое разочарование появилось на её лице.

– Так вот ты где, доченька, проводишь время! – Присмотревшись к хозяину дома, проворчала: – Вы в курсе, что я могу накатать на вас заяву за совращение малолетней?

Данила Сергеевич поднялся с кресла, отложил книгу.

– Оля, делай уроки, я потом проверю. Мы с твоей мамой погуляем в саду и мило побеседуем.

Привставшая со стула Ольга испуганно глядела на ехидно улыбающуюся мать.

– А зачем уходить, мы можем и тут прекрасно пообщаться, – выпалила Лидия со зловещей улыбкой.

Приблизившись к ней, Данила Сергеевич крепко обхватил её за предплечье, глухим голосом посоветовал:

– И всё же на свежем воздухе удобнее.

Потащив её за собой на выход, он следил, чтобы гостья не поранилась.

Ольга понимала подслушивать нехорошо, но она боялась за наставника, мать явно задумала что-то плохое, поэтому и заявилась к нему домой. Тихо выскользнув из мастерской, прячась за высокими кустами чёрной смородины, приблизилась к собеседникам. Ей не пришлось напрягать слух, сразу услышала визгливый громкий голос матери.

– Хватит меня тащить, – огрызнулась она. – Я не собиралась при дочери устраивать разборки. У меня к вам вопрос и предложение.

Чуть раздвинув ветви смородины, Ольга увидела Данилу Сергеевича.

Он стоял, сложив руки на груди. Его лицо выражало неприязнь и отторжение

– Слушаю, – процедил он.

– Вопрос: что у вас за отношения с моей дочкой? Вы часом не малолетками увлекаетесь?

– Два.

– Что два?

– Это два вопроса.

Ольга видела, что наставник одну руку опустил в карман рабочей куртки, другой показал матери два пальца. Со стороны это выглядело так, будто он пытался донести до глупого собеседника свои слова или отвлекал от чего-то.

– Но я отвечу на оба. Малолетками в вашем понимании не увлекаюсь. Меня и вашу дочь связывают отношения ученика и учителя, и конечно дружбы.

Мать засмеялась.

– Думаете, я поверю, что вам интересно общаться с подростком? Не наигрались в папочку? В общем, не буду ходить да около. Вы сами понимаете, как я могу представить перед нужными людьми то, что вы водитесь с несовершеннолетней девочкой.

– И как же?

– Ну-у-у, – протянула она, накручивая на палец светлый локон, – могу написать заявление в полицию, что вы педофил. Совращаете мою дочь. И так далее…

Мать нагло уставилась на Данилу Сергеевича, словно что-то пыталась уловить в его глазах.

Ольга видела лишь спокойствие на лице наставника. Сейчас она им гордилась. Он не поддавался чарам матери.

– Понятно, – усмехнулся Данила Сергеевич. – Шантажируете?

– Немного.

– И что вы хотите зато, чтобы это заявления не возникло?

– Сущий пустяк. Тысяч сто будет достаточно.

Ольга зажала рот руками. Её мамаша оказалась даже хуже чем она о ней думала.

– Что так мало? Разве честь вашей дочери стоит дёшево? Почему вы как мать столь равнодушны к своему ребёнку? – донесся до неё голос Данилы Сергеевича.

– А это уже не ваше дело. Со своей дочерью я сама разберусь. Раз вам сумма кажется мизерной, давайте поднимем ещё настолько же. И можете спокойно продолжать своё общение. Мне же лучше: часть обязанностей переложить, простите за грубость, на такого прекраснодушного идиота, как вы.

– Вам не жаль Олю? Девочка не видит от вас ничего хорошего. Откуда такая жестокость к собственному ребёнку?

Мать нахмурилась, глаза засверкали от злости.

– Меня никто не жалел. К тому же не вижу ничего такого. Она накормлена и одета. Что ещё надо?

– Я бы поспорил, насчёт накормлена, но понимаю всю бесполезность разговора: мне не достучаться ни до совести, ни до вашей души. Вы бессердечная женщина. Пора заканчивать этот фарс. Что если я напишу на вас заявление за избиение дочери?

Мать противно хихикнула. Растянув губы, накрашенные красной помадой, осведомилась:

– Какое избиение? Так поучила Олю маленько, залепила ей пощёчину.

– Пощёчину? Ушиб всей правой стороны лица!

– Чуток не рассчитала силу, она о притолоку ударилась, но моей вины в этом нет.

– Врач с вами не согласится. Он зафиксировал побои.

– Какие ещё побои? Кто зафиксировал?

Ольга впервые увидела мать растерянной и выбитой из колеи.

Данила Сергеевич достал из кармана сложенную вчетверо бумагу, развернул её перед лицом матери.

Прочитав её, она попыталась выхватить листок, но он не дал этого сделать. Сложив бумагу, опустил её в карман.

– Я никому не предъявляю справку из травмопункта, а вы оставляете меня и вашу дочь в покое. Поверьте, ничему плохому её не научу, отношусь к ней, как к своей дочери.

Мать закусила губу.

– А что насчёт моих ста тысяч?

– Обойдётесь.

– Но я уже распланировала, как их потрачу, – ухмыльнулась она. – Раз вам по душе моя дочь, то должна понравиться и мамочка. – Она подмигнула ему. Я могла бы…

Ольга покраснела от стыда за мать. На нос уселся комар. Отмахиваясь, задела ветку. Замерла от испуга, думая, что шумом привлекла к себе внимание, но всё обошлось, её не заметили.

Данила Сергеевич передёрнул плечами.

– Ни вы, ни ваши прелести меня не интересуют. Знаете, не люблю копаться в общественном мусоре.

Лицо матери стало белым, как бумага.

– Мусоре! Многие мужчины мечтают обо мне…

– Флаг им в руки. Они или слепые, или неразборчивые, – прервал её Данила Сергеевич.

– Ах, ты скотина!

– Мы уже перешли на ты? Пожалуй, на этом нашу содержательную беседу закончим. Если рыпнешься, то я и в полиции, и в органах опеки дам прослушать этот разговор. Им будет интересно узнать, что Лидия Гаранина не только рукоприкладством, но и шантажом занимается.

Глаза матери буквально на лоб полезли.

– Чего? Каким шантажом?

Данила Сергеевич вытащил из кармана телефон, нажал на кнопку. Из динамика послышались их голоса.

Ольга едва сдержала возглас восторга. Предусмотрительный наставник записал весь разговор. Вот от чего он отвлекал мать, махая перед её лицом руками. Включал на телефоне запись.

Лидию буквально затрясло от злости.

– Какая же ты сволочь!

– С такими, как ты, по другому нельзя. Вы принимаете хорошее отношение за слабость. А если всё оставить безнаказанным, то это лишь породит большую наглость. Так что катись-ка ты отсюда подобру-поздорову. – Данила Сергеевич царственным жестом отпустил собеседницу.

Чертыхаясь, Лидия помчалась по дорожке к калитке.

– Если я увижу на девочке ещё хоть одну царапину или синяк. Одной беседой не отделаешься, – крикнул ей вдогонку наставник.