Тайна из тайн - Браун Дэн

Стоя над прототипом ЭПР Гесснер, Лэнгдона чуть не вырвало.

Вдруг внутри камеры раздался глухой хлопок, и кровь брызнула по всему внутреннему стеклу. Лэнгдон отпрянул. Она истекает кровью!

— Блядь, — выругалась Саша, бросая ноутбук и бросаясь к аварийной панели на задней стене. Она сорвала пластиковую пломбу и, не колеблясь, нажала на ярко- красную кнопку под ней. Капсула тут же зашипела, крышка разгерметизировалась и начала подниматься, как дверь чайки. Когда туман рассеялся, Лэнгдон наклонился над контейнером.

Боже мой…

Увидев её, Лэнгдон понял, что она мертва. Её глаза были пустыми и безжизненными, а лицо застыло в выражении чистого ужаса. Лэнгдон никогда не думал, что вид мёртвого тела может вызывать такое подавляющее чувство отчаяния и облегчения одновременно — но именно это он и испытывал сейчас.

Тело, лежащее перед ними, было не Кэтрин Соломон. Это была Бригита Гесснер.

ГЛАВА 30

Саша Весна издала стон отчаяния и рухнула на колени рядом с телом в капсуле.

"Бригита! Нет!" Она закрыла лицо руками и начала безутешно рыдать.

Лэнгдону оставалось только наблюдать, сердце сжималось от боли за неё. Очевидно, горе этой женщины при виде доктора Гесснер было так же глубоко, как и его облегчение, что это не Кэтрин.

Однако спустя несколько секунд истязающих рыданий Саша подняла взгляд, и её лицо исказила гримаса ужаса. Она начала ощупывать карманы, будто что-то потеряла. Затем её дыхание участилось. "Нет..." прошептала она, челюсть её судорожно сжалась.

"Пожалуйста... только не сейчас!"

Лэнгдон поспешил к ней. "Что происходит?!"

Саша попыталась встать и броситься к двери, но тут же пошатнулась и снова осела на колени. Казалось, её вот-вот начнёт бить припадок, и Лэнгдон изо всех сил попытался удержать её.

"Чем я могу помочь?!" — предложил он.

Саша издала хриплый стон и указала на сумочку, которую уронила на пол.

Лекарство? — догадался он и тут же бросился к сумке, лихорадочно перебирая её содержимое, пока нёс обратно к ней.

Доктор Гесснер упоминала вчера, что её лаборантка страдает от височной эпилепсии — хотя это прозвучало скорее как повод похвастаться количеством вылеченных пациентов, чем из сочувствия. "Припадки — всего лишь электрические бури в мозгу, — объясняла Гесснер. — Я изобрела способ их останавливать. По сути, это идеальное лекарство".

Идеальное? Мисс Весна сейчас не выглядела "излеченной".

К ужасу Лэнгдона, в сумочке оказались только ключи, перчатки, очки, салфетки и прочая мелочь. Ни таблеток, ни шприцов, ни ингалятора — ничего полезного в этой ситуации. "Что тебе нужно?!" — спросил он, вернувшись к ней с сумкой.

Но было уже поздно. Саша лежала на боку, её сотрясали судороги, глаза закатились, а голова билась о кафельный пол.

Лекарство уже не поможет,— подумал Лэнгдон, спешно опускаясь на пол и удерживая её голову в ладонях, чтобы она не ударялась о твёрдую плитку. Будучи преподавателем, он проходил инструктаж по оказанию помощи при студенческих припадках.

Прежде всего — не навреди.Он знал, что нельзя переворачивать человека на живот, как часто делают парамедики в сериалах, чтобы "предотвратить проглатывание языка" — абсурдный старый миф, физически невозможный. Также не советовали засовывать в рот ремень, как считали некоторые.Так можно задушить человека... или лишиться пальца. Единственное одобренное FDA средство защиты при припадках — капа PATI, но её в сумке Саши не было.Просто помогите ей пережить приступ.

"Всё в порядке, — прошептал Лэнгдон. — Я с тобой".

Держа голову женщины в руках, он разглядел плохо сросшийся сломанный нос и алый шрам под подбородком — несомненно, следы прошлых припадков. Под густыми светлыми волосами виднелись и другие шрамы от подобных случаев.

Лэнгдона переполнила жалость.

Эпилептические припадки жестоко разрушали тело. Это не подлежало сомнению. Но, как ни парадоксально, их влияние на сознание исторически описывалось совершенно иным. Точнее, противоположным.

Кэтрин упоминала эпилепсию вчера в своей лекции как одно из естественных "изменённых состояний" сознания. Похоже, на МРТ припадки демонстрировали впечатляющую электрическую активность, схожую с галлюциногенами, околосмертным опытом и даже оргазмом.

Примечательно, что многие творческие гении страдали эпилепсией — Ван Гог, Агата Кристи, Сократ и Фёдор Достоевский. Русский писатель называл свои припадки "счастьем и гармонией, немыслимыми в обычном состоянии". Другие описывали их как "врата в божественное"... "блаженное освобождение разума от телесных оков"... и "потоки потустороннего творческого прозрения".

Эпилепсия часто появлялась в христианском искусстве, что неудивительно — многие библейские видения, экстазы и откровения удивительно точно описывают приступы. Это относилось к Иезекиилю, апостолу Павлу, Жанне д’Арк и святой Бригитте. На знаменитой картине Рафаэля "Преображение" The Transfiguration изображён мальчик в эпилептическом припадке — художник использовал это как метафору вознесения Христа.

В руках Лэнгдона Саша наконец перестала дрожать. Дыхание её выровнялось. Приступ продолжался около минуты, и теперь она обмякла, скорее всего, без сознания. Лэнгдон знал — нужно просто подождать... дать ей время вернуться.

Разглядывая беззащитное лицо русской женщины, он чувствовал себя дезориентированным из-за пугающего поворота утра. Ещё несколько часов назад он спокойно плавал в бассейне. Теперь сидел на полу частной лаборатории с двумя женщинами, которых не знал до вчерашнего дня — одна без сознания у него на руках, другая мертва в капсуле.

И самое тревожное... Никаких следов Кэтрин.

Лейтенант Павел нервно стоял в разрушенном входе бастиона, вглядываясь в двор в поисках капитана ÚZSI Яначека. Ещё несколько минут назад он видел его на краю утёса, разговаривающего по телефону. Теперь того нигде не было. Павел звонил ему дважды. Без ответа.

Яначек тоже исчез?!

Зато загадка исчезновения Лэнгдона теперь разрешилась. Незадолго до этого Павел обнаружил скрытый лифт за раздвижной стеной. Лифт требовал кода доступа, но проблема решилась просто — кто-то снизу, наблюдая за Лэнгдоном по камерам, должен был подняться за ним.

Исчезновение Лэнгдона подтвердило, что Соломон и Гесснер действительно внизу и ослушались прямого приказа капитана Яначека. Павел задавался вопросом, осознают ли американцы, насколько серьёзные неприятности их ждут.

Осматривая тайник, Павел услышал грохот в холле. Он сразу понял — это рамка двери, которую капитан хитро поставил у входа в подземелье как примитивную сигнализацию.

Соломон, Лэнгдон и Гесснер сбегают из лаборатории!

Павел уже достал оружие и выбежал из ниши, свернув в коридор. "Стоять!" — крикнул он на ходу."Стоп!"

Но там никого не было.

Разбитая дверная рама действительно валялась на полу, что означало, будто дверь открыли, и всё же, как ни странно, вестибюль был пуст.

Павел рванул к входу и выглянул наружу. Просторная площадка была безлюдной.Никто не может бежать так быстро.Стоя в снегу, Павел обернулся и посмотрел на дверь лаборатории, осознав, что звук, который он услышал, возможно, был не выходом кого-то из лаборатории… а входом.

Кто бы это ни был, у этого человека явно был биометрический доступ. Сотрудник лаборатории?По спине Павла пробежал холодный пот при мысли о том, как Яначек воспримет эту новость. Павел не только упустил Роберта Лэнгдона… он позволил кому-то ещё войти в лабораторию.

Глупая ошибка, Павел. Он велел мне оставаться здесь и охранять дверь лаборатории.