Тайна из тайн - Браун Дэн

Совещания преподавателей,подумал Лэнгдон, часто ловивший себя на том, что слушает музыку с улицы, пока коллеги обсуждают учебные планы.

"Привыкание — ещё один вид фильтрации", — продолжила Кэтрин. — "Повторяющиеся сенсорные сигналы блокируются мозгом настолько эффективно, что вы буквально перестаёте слышать гул кондиционера или чувствовать очки на носу. Этот фильтр настолько мощный, что мы можем искать по всему дому очки, которые буквально перед глазами, или телефон, зажатый в руке".

Лэнгдон кивнул. Он не ощущал часов Mickey Mouse на своем запястье уже десятки лет.

Концепция "фильтрованной реальности", знал он, была повторяющейся темой в древних писаниях. Индуистская Веданта, вдохновлявшая таких великих физиков, как Нильс Бор и Эрвин Шрёдингер, описывала физический разум как "ограничивающий фактор", способный воспринимать лишь часть универсального сознания, известного как брахман. Суфии называли "разум" завесой, скрывающей свет божественного сознания. Каббалисты описывали клипот разума как препятствие, отсекающее большую часть света Божьего. А буддисты предупреждали, что эго — это ограничивающая линза, заставляющая нас чувствовать себя отделёнными от вселенной — универсума, то есть "всего как единого целого".

"А современная нейронаука", — продолжила Кэтрин, — "теперь выявила конкретный биологический механизм, посредством которого мозг фильтрует входящие данные". На её губах промелькнула лёгкая улыбка. "Он называется ГАМК. Гамма-аминомасляная кислота".

"Ясно". Лэнгдон вспомнил, что большая часть научной работы Кэтрин в аспирантуре была посвящена нейрохимии мозга.

"ГАМК — замечательное соединение, химический посредник в вашем мозге, играющий критическую роль в регуляции мозговой активности. Но, вероятно, не так, как вы подумали. Конкретно, ГАМК — это тормозящее вещество".

"То есть оно угнетает мозговую активность?"

"Именно. Оно фактически снижает нейронную активность и ограничивает общую работу нейронов. Иными словами, ГАМК отключает части мозга, чтобы отфильтровать избыточные сигналы. В самом базовом понимании, фильтрация ГАМК гарантирует, что мозг не перегружается избытком информации. В радио-аналогии ГАМК подобна тюнеру, ограничивающему приём одной частотой, блокируя десятки других".

"Пока всё логично..."

"ГАМК действительно привлекла моё внимание несколько лет назад", — продолжила Кэтрин с энтузиазмом. — "Я прочла, что мозг новорождённого содержит невероятно высокий уровень ГАМК, отфильтровывая всё, кроме того, что находится прямо перед лицом. Поэтому новорождённые практически не осознают детали в другом конце комнаты. Эти фильтры работают как тренировочные колёсики, защищая развивающийся ум ребёнка от избыточной стимуляции. По мере взросления уровень ГАМК постепенно снижается, и мы воспринимаем больше мира, обретая более широкое понимание".

Завораживает,подумал Лэнгдон. Он всегда предполагал, что узость восприятия младенца обусловлена просто плохим зрением.

"Тогда я начала исследовать дальше", — сказала Кэтрин, — "и обнаружила, что у тибетских монахов во время медитации также наблюдается исключительно высокий уровень      ГАМК.      Медитативный      транс,      по-видимому,      вызывает      всплеск      этого тормозного нейромедиатора, который почти полностью останавливает нейронную активность, по сути отрезая внешний мир от мозга в состоянии глубокой медитации".Неуловимое пустое сознание, подумал Лэнгдон, знакомый с целью медитации, но никогда не знавший её химического механизма. Буквально отгородиться от мира... вернуться к чистоте младенческого ума.

"Предположу, результаты не были шокирующими", — сказала Кэтрин, — "но они подали мне идею — концепцию человеческого сознания как сигнала... поступающего в мозг через серию ворот".

"Ворот, которые решают, сколько мира впустить".

"Точно, и примерно полтора года назад, во время дальнейших исследований ГАМК, я наткнулась на нейронаучную статью... написанную Бригитой Гесснер".

Да, конечно, подумал Лэнгдон, именно это побудило Кэтрин пригласить её выступить в Праге.

"Статья Гесснер", — рассказала Кэтрин, — "была о чипе против эпилепсии, который она изобрела: он мог предотвратить надвигающийся приступ, активируя естественную реакцию ГАМК, буквально 'успокаивая' нервы. В этом была логика. Как оказалось, эпилепсия часто связана с опасно низким уровнем ГАМК — естественного тормозного механизма мозга. При его недостатке мозг перегружается, нейроны начинают бесконтрольно активироваться, и в конце концов...

"Происходит приступ."

"Да," — сказала она, отхлебнув глоток Kofola. "Электрический хаос эпилептического приступа — полная противоположность сосредоточенной пустоте ума монаха в медитации; припадки связаны с нехваткой ГАМК… а медитация — с её избытком. Я и раньше всё это знала, но её работа напомнила мне, что после эпилептических приступов часто наступает приятный восстановительный период, известный как постиктальное блаженство — состояние мирного расширенного сознания, сопровождающееся всплесками чувства единства, творчества, духовного просветления и внетелесных переживаний."

Лэнгдон вспомнил свой недавний опыт с Сашей, а также описания, данные бесчисленными эпилептиками-визионерами в истории.

"И вдруг я задалась вопросом," — продолжила Кэтрин, — "как мозг эпилептика может так быстро переходить от бури приступа… к миру постиктального блаженства."

Лэнгдон пожал плечами. "Полагаю, естественный всплеск уровня ГАМК… усмиряет бурю?"

"Отличное предположение — я тоже так думала — это называется ребаунд-ингибицией, и это действительно происходит, но не сразу. Как выясняется, сначала происходит кое-что другое. Мозг перезагружается. Вся система выключается. А когда включается обратно, делает это постепенно… выигрывая время для восстановления уровня ГАМК, включения фильтров и защиты бодрствующего мозга от перегрузки информацией."

"Похоже на то, как мы просыпаемся утром… открываем глаза медленно, чтобы дать зрачкам время сузиться и отфильтровать часть утреннего света."

"Точно! Только в этом случае мы никогда не видим настоящего утреннего света, потому что, пока мы просыпаемся, кто-то одновременно задергивает плотные шторы на окнах, чтобы мы не увидели, что на самом деле снаружи."

"И этот кто-то, я полагаю, — ГАМК?"

"Именно. ГАМК обычно закрывает шторы вовремя, до того как наши глаза откроются. Но если время нарушено и шторы не закроются достаточно быстро..."

"Мы мельком видим внешний мир."

"Да," — улыбнулась она. — "И, судя по всему, он прекрасен. Нефильтрованная реальность. Постиктальное блаженство. Чистое сознание."

Удивительно,подумал он, задаваясь вопросом, не являются ли некоторые из известных в истории "озарений" результатом временного сбоя… момента, когда дверь в реальность оказалась случайно приоткрыта.

"Чем больше я думала о ГАМК," — сказала Кэтрин, — "тем больше понимала, что ГАМК — это ключ, который я искала…"

"Ключ к…?"

"Ключ к пониманию сознания!"— воскликнула она. — "У людей невероятно мощный ум, но у нас также есть чрезвычайно эффективные фильтры, предотвращающие перегрузку информацией. ГАМК — это защитная завеса, которая не позволяет нашему мозгу воспринимать то, что мы не в состоянии переработать. Она ограничивает, насколько расширенным может быть ваше сознание. Именно это химическое вещество может быть причиной того, что люди не способны воспринимать реальность такой, какая она есть на самом деле."