Тайна из тайн - Браун Дэн

"Мрачновато. Но завораживает."

"Это наука, Роберт. Конечно, проблема оргазма в том, что он невероятно быстротечен. Через несколько секунд экстатического освобождения от всего ваш разум возвращается в тело, воссоединяясь с физическим миром со всеми его неизбежными страданиями, стрессами и чувством вины." Она улыбнулась. "Вот почему мы хотим повторять это снова и снова. Оргазм перегружает нервную систему... и освобождает разум. Почти как эпилептический припадок."

Лэнгдон никогда не ассоциировал оргазмы ни со смертью, ни с припадками, и подозревал, что отныне эта мысль будет возникать у него в самый неподходящий момент.Спасибо на добром слове.

"Вообще-то..." — Кэтрин наклонила голову. — "Меня осенила странная мысль."

Похоже, это у тебя часто...

"Лаборантка Гесснер, — сказала она, глядя на него. — Ты говорил, эта девушка страдает эпилепсией? И лежала в психиатрической клинике?"

"Именно."

Кэтрин нахмурилась. "Тебе не кажется странным, что ЦРУ позволило бы Гесснер нанять неквалифицированную русскую пациентку с психическим расстройством? Ладно, признаю, Саша работает в Бастионе креста на подсобной должности, но всё равно — допускать русскую с больным мозгом к исследованиям Гесснер, которые, как я поняла, имеют какое-то критическое значение для "Порога"... Не кажется ли тебе это неоправданным риском?"

"Не вижу никакого риска, — возразил Лэнгдон. — Саша выглядела совершенно стабильной и явно не питала тёплых чувств к своей родине. Мне кажется, Гесснер взяла её из сострадания."

Кэтрин громко рассмеялась. "Роберт, ты восхитителен. Наивный, но восхитительный. Бригитта Гесснер — не хочу говорить плохо о покойных — была самовлюблённой эгоисткой и безжалостной дельфиной. Если она наняла необразованную русскую пациентку в свой ближний круг, значит, у Саши есть нечто, в чём Гесснер нуждалась."

"Ну, тогда я понятия не имею, что именно."

"А у меня есть догадка, — оживляясь, сказала Кэтрин. Глаза её загорелись. — Я вдруг подумала о том, что писала в своей рукописи."

"Именно?"

"Ты глубоко скептически настроен к дальновидению, — повернувшись к нему, продолжала она, — но если "Порог" хоть как-то связан с этим... тогда эпилепсия Саши делает её ценной."

"Каким образом?"

"Подумай! Основной навык человека с дальновидением — способность выходить за пределы тела. Но органические внетелесные переживания встречаются крайне редко, и мало кто может их испытывать."

Лэнгдон вдруг понял, к чему она клонит. Эпилептические припадки описывались как мирное "отделение" от физического тела — по сути, кратковременное нетелесное сознание.

"Внетелесные опыты, — продолжила Кэтрин, — у эпилептиков происходят естественным путём. Их мозг уже приспособлен для такого... значит, люди с эпилепсией куда легче овладевают техникой дальновидения."

"Ты серьёзно считаешь, что Саша Весна — медиум-шпион на службе ЦРУ?.." "А почему нет?"

"Потому что я с ней общался. У неё брелок с безумным котиком! Она беззащитная душа."

"Беззащитная?!" возразила Кэтрин. "Ты сам сказал, что она ударила человека огнетушителем!"

"Технически да... но это было для защиты..."

"Роберт, возможно, Саша и не занимается дальновидением сама, но Гесснер могла изучать мозг эпилептиков, чтобы понять, что именно делает их восприимчивыми к внетелесным опытам. Доступ к данным о неврологических особенностях такого мозга вполне мог быть критически важен для программы, работающей над отделением разума от тела."

Интересная мысль, подумал Лэнгдон, особенно в свете того, что Саша рассказала ему сегодня утром. "Я забыл упомянуть, что Гесснер привезла в Прагу ещё одного пациента с эпилепсией из той же клиники — до Саши. Его звали Дмитрий, он был русским. Ему сделали такую же операцию, и он тоже вылечился."

"Это значимый факт", — сказала Кэтрин. "Трудно поверить, что Бригита Гесснер вытаскивала эпилептиков из психиатрических лечебниц и лечила их за собственный счет, чисто из добрых побуждений."

Лэнгдон вынужден был согласиться — это действительно не в её характере. Более того, он теперь понимал, что подопытный, взятый из России— вероятно, при содействии ЦРУ — в Европе остался бы совершенно незамеченным.Призрак в Праге.

"Давайте на минуту предположим, — сказала Кэтрин, — что Гесснер набирала этих эпилептиков как испытуемых для "Порога". Это объясняет, почему она держала Сашу при себе."

"Чтобы наблюдать за ней."

"Именно. Дать ей несложную работу, квартиру, немного денег. Проще простого."

"Пожалуй…"

"А Дмитрий? — спросила Кэтрин, когда они приблизились к парку Фолиманка. — Где он сейчас? Остался в Праге?"

"Саша сказала, что он вернулся в Россию после того, как Гесснер его вылечила."

"Я в этом сомневаюсь. Возможно, так Саше сказала Гесснер, но если ЦРУ извлекло испытуемого из психиатрической больницы, вложилось в него, сделало участником сверхсекретной программы… неужели они просто отпустили бы его домой? В Россию?"

Верное замечание,подумал Лэнгдон, ускоряясь на открывшемся перед ними участке дороги. Он слегка вытянул шею, пытаясь разглядеть, что ждет впереди.

Если повезет, ответы мы получим очень скоро.

Вход в "Порог" был уже близко.

ГЛАВА 88

У здания посольства США сержант Кёрбл стоял на тротуаре, зябну в парадной форме, высматривая приближающийся автомобиль. Когда же он наконец заметил посла, то с изумлением увидел, что она всего в десяти ярдах от него.

Она пешком?! Одна?!

— Я знаю, Скотт, прости, — сказала она, поравнявшись с ним и стремительно пройдя мимо. — Мне просто нужен был воздух.

— Где ваш автомобиль?!

— Всё в порядке. Правда. Идемте за мной.

Уже два года сержант Кёрбл возглавлял охрану посла Нагель, но никогда не знал ее беспечной или капризной — или непостоянной. Смерть Майкла Харриса явно потрясла её до глубины души.

Поднявшись по лестнице в кабинет посла, Кёрбл ждал, пока Нагель скинет пальто, схватит бутылку воды и затем, к его удивлению, начнёт печатать на компьютере, тщательно сверяясь с бумагой, извлеченной из кармана пальто. Наконец, компьютер издал звук отправки письма.

Ваш атташе мертв, а вы рассылаете письма?

— Хорошо, Скотт, — сказала она, обращая к нему всё своё внимание. — Я надеюсь, конверт чист?

— Полное сканирование, — заверил он, пропустив конверт через все процедуры проверки безопасности для входящей почты. — Посторонних веществ нет. — Он достал конверт из внутреннего кармана и положил перед ней.

Нагель подняла его. — Корзинка с котятами?

— Мэм?

— Убийца написал мне на бумаге с котятами?! — Она ткнула пальцем в логотип с корзинкой котят на конверте.

— Да, мэм. Он взял бумагу из квартиры мисс Весны. Она, кажется, любит кошек.

Нагель схватила нож для вскрытия писем и аккуратно провела лезвием под швом конверта. Затем она извлекла лист такой же бумаги, сложенный пополам.

Сержант Кёрбл не видел, что было написано в письме, да и реакцию посла разгадать не мог. Но текст был явно короткий.

Через мгновение после прочтения она положила письмо текстом вниз на стол и подошла к окну. Минувших десяти секунд в тишине хватило, чтобы она обернулась к Кёрблу.

— Спасибо. Мне нужно побыть одной.

ГЛАВА 89

Вход в "проект реконструкции" убежища Фолиманка находился точно там, где указал посол Нагель — в промышленной части города, между железнодорожными путями, оживленной улицей и юго-западным углом парка Фолиманка.