Вершители легенд - Тюрина Галина

– Значит, по-вашему, я – злой колдун и к тому же не человек. Королеву я околдовал, и собираюсь, официально женившись на ней, стать королём, а потом разделаться с ней как с ненужной более по-своему, по-чародейски, и продолжать далее сбор урожая женских сердец, а заодно и глупеньких душ их обладательниц? И во всё это вы серьезно верите, хотя эти выводы были сделаны с чужих умозаключений, а точнее с трусливых россказней и нелепых домыслов, основанных на невежественных кухонных сплетнях. Кстати, вы обмолвились, что я извёл вашего сына. Но ведь я совершенно сознательно пощадил его жизнь, а также жизнь его вассалов в смертельном бою, в то время как он со смехом и издевательским пари предполагал, сколько ударов понадобиться, чтобы меня убить, а потом сам вызвался со мной сразиться, и наверняка без содрогания отсёк бы мне голову, и в его глазах не промелькнуло бы и тени сожаления об отнятой напрасно жизни, будь я слабее него. Это он наговорил вам про меня небылиц, мучаясь ложным пораженческим стыдом и обидой на меня за то, что я оказался сильнее в открытом бою.

– Я подозреваю, что мой сын был очень самоуверен. Ему вскружила голову слава абсолютного победителя турниров. Он действительно бывает не сдержан на язык, заносчив и чрезмерно кичлив… – Герцог опустил голову. – Я был таким же в его годы. И в том, что ты победил его, я как раз тебя не обвиняю… У тебя было полное право убить его, и, честно говоря, я бы на твоём месте так и сделал… И в глазах моих не промелькнуло бы и тени сожаления об отнятой напрасно жизни… – Он совсем сник, повторяя эти почти стихотворные слова. – Ты лишил зрения моего единственного сына… Он теперь слеп как крот… Он в таком отчаянии, что не желает больше жить… Мой сын – калека!

Глаза герцога вдруг обильно увлажнились, рука схватилась за кинжал. Он вскочил из кресла, замахнувшись, и вдруг замер.

– Чуть выше и левее. Сердце здесь, в груди под курткой. И если это действие доставит вам хоть какое-то облегчение…

Принц Алек даже не шелохнулся и ни на волос не изменил положения рук и тела, чтобы хоть как-то избежать удара или обороняться. Он только посмотрел в глаза герцога открыто и спокойно, и рука, занёсшая над ним оружие, задрожала и медленно разжалась. Клинок выскользнул из ладони герцога и упал на ковёр. Герцог же кашлянул и опять опустился в кресло:

– Нет! – прошептал он. – Так нельзя…

– Видят звёздные боги: я не хотел, чтобы он ослеп, – задумчиво продолжал принц, как будто уже забыв об «убийственных» манипуляциях. – Немного не рассчитал удар. Ваш сын так меня разозлил своим легкомысленным поведением и особенно незаслуженными прилюдными оскорблениями в мой адрес, что я, признаться, вышел из себя… Непростительная оплошность, каюсь… Но может быть ещё можно всё исправить? Я попробую вернуть ему то, что так неразумно отнял. Он здесь, рядом? Отведите меня к нему.

Он стремительно встал и повернулся к двери.

Герцог тоже встал из хозяйского кресла и нечаянно поддел ногой злополучный кинжал…

Дорб Младший понуро сидел у окна на широкой скамейке, обняв обеими руками огромную лохматую псину, видимо свою любимицу. Он был в одной длинной рубашке и с повязкой на глазах, и выглядел уже совсем не такой неприступной «крепостью», как на турнире. Спесь и высокомерная надменность покинули его вместе с зеркально сияющими на солнце доспехами, крылатым шлемом и лазоревым плащом, скромно висевшим теперь в дальнем углу. На данный момент принц Дорб представлял собой обыкновеннейшего молодого человека, босоногого, встрепанного и не бритого уже по крайней мере дня четыре.

Герцог и принц Алек вошли в комнату и приблизились к нему.

– Это ты, отец? – спросил несчастный и протянул руку.

Собака глухо заворчала и, соскочив с лавки, устремила морду к принцу Алеку, имея первоначальное желание облаять чужака, но вдруг под его взором передумала, тихо заскулила, лизнула ему руку и прижалась к его ногам, заискивающе вертя обрубком хвоста. Принц Алек наклонился, погладив её по кудлатой голове, с его губ слетел еле слышный звук, напоминающий далекий громовой раскат. Собака, коротко рыкнув как будто в ответ, отбежала к скамье и замерла рядом с Дорбом Младшим в позе подчинения.

– Отец, ты не один? – Дорб схватил подошедшего герцога за руку, прислушиваясь и «озираясь» слепым лицом. – Кто с тобой? Шарка даже не гавкнула, только сбегала поздороваться…

– Привет тебе, славный принц Дорб, властитель Зара и Маринги, от того, кого ты опрометчиво назвал во всеуслышание колдовской тварью, выскочкой и прочая. Вот зашёл проведать великого витязя.

Голос принца Алека был тихим и даже ласковым, но произвёл на беднягу примерно такое же впечатление, как гром среди ясного неба на пугливого ребёнка. Принц Дорб сжался, закрывшись руками, его лицо мгновенно побледнело от почти животного ужаса:

– Боже милосердный! Отец! Зачем ты привёл его ко мне? Ведь это мой самый страшный враг, а я теперь беспомощен как младенец…

– Можешь не опасаться. Я пришёл сюда без злого умысла. Я просто хочу излечить тебя от слепоты, которой неумышленно одарил в поединке.

– И что же ты потребовал у моего отца за это? – Дорб Младший всё ещё заслонялся руками, которые начали заметно дрожать. – Конечно же ты хочешь забрать мою душу?

– У твоего отца я пока ещё не требовал ничего. – Принц Алек понимающе снисходительно улыбнулся. – С тебя же я хочу взять клятву более не рассказывать про меня небылицы и вообще быть воздержаннее на язык. А насчет души… Так знай, при жизни душа неотделима от человека, так что щадя жизнь – оставляешь её хозяину и душу, убивая – изгоняешь её навсегда, лишая привычного пристанища на грешной земле. Усвоив эту немудрёную истину, ты не будешь лишний раз хвататься за оружие по пустякам и особенно ради надуманного тщеславия, и бой ради боя утратит для тебя желанность, приобретя зловещий смысл никчемной душеотнимающей бойни. Надеюсь, ты уловил смысл моих слов, хотя бы в той мере, чтобы понять, что я вам не враг. Твой отец настолько мудр, что понял это очень быстро, не смотря на то, что ты успел заранее окружить мой образ жутким ореолом россказней про всяческие злые чары. Клянись, что более не будешь говорить дурного про людей ни вслух, ни шепотом, если нет достаточных доказательств этому!

– Клянусь.

Дорб Младший наконец убрал руки от лица и выпрямился, всё так же сидя на лавке.

– А теперь сними повязку. Посмотрим, что там с твоими очами. – Принц Алек успокоительно кивнул стоящему рядом герцогу и поднял обе руки к голове Дорба Младшего. – Я так и думал: глаза целы, да я их и не мог повредить. Наверное, ущемление нерва… – Принц коснулся головы больного обеими руками, но только самыми кончиками пальцев. – Не пугайся. Будет немножко щекотно… А потом увидишь свет.

Он приблизил лицо к лицу слепого, его кисти слегка напряглись, перебирая тонкими пальцами в волосах висков. Это длилось около минуты. Потом принц Алек убрал руки, выпрямился и сделал шаг назад.

– Ну? Что-нибудь различаешь?

– Я вижу… – прошептал Дорб. – Это чудо! Это колдовство! Ты – великий колдун!

– Опять двадцать пять! – Принц Алек возмущенно вздохнул (явно притворно) и весело улыбнулся. – Ты же обещал! Хотя теперь у тебя конечно есть кое-какие основания… Кстати, первое время ты будешь видеть немного смутно, глаза будут быстро уставать, образы слегка расплываться. Это ничего, просто ты отвык смотреть, дело в тренировке. Сильно пока зрение не перенапрягай. И советую не сидеть всё время в помещении, а погулять по свежему воздуху. Дня через два ты будешь видеть также хорошо, как и до злополучной драки.

Старый герцог обнял сына, потом низко поклонился принцу Алеку и опять закашлялся, хватаясь за грудь:

– Видят Боги, я благодарен за то, что сейчас сделал, пусть даже это не объяснить ничем, кроме колдовства. Теперь мне не страшно умереть.

– Вам об этом и думать-то ещё преждевременно, поверьте, уважаемый герцог. – Принц Алек взял его за руку, щупая пульс и очень внимательно глянул в глаза. – Ваш недуг конечно посложнее, чем слепота этого молодца, но и он вполне поддается излечению. И если вы не против, я мог бы помочь. Раз уж начал…