Возвращение в Полдень - Филенко Евгений Иванович

3

– Оставьте меня в покое, Феликс. Вы хотите, чтобы ваше пойло у меня носом пошло?

– И слышать не хочу. Когда вы последний раз гляделись в зеркало?

– Наверное, сегодня утром. Когда умывался.

– Это было вчерашнее утро. Вы потеряли контроль над временем, Консул. Прошло тридцать два часа с того момента, как вы на двух платформах выдвинулись к цели, сгинули там и оставили меня сходить с ума в этой жестянке.

– Благодарите индейских богов, что Татор вас не слышит.

– А вы благодарите своих монгольских богов, что унесли ноги из той мясорубки.

– Хотел бы я знать, отчего все так стремятся полагать меня монголом?

– Потому что у вас на лице написано: дай вам лошадку Пржевальского, кривую саблю и вольную волю, и вы кинетесь учреждать Монгольскую империю.

– Я давно уже сугубо мирный ксенолог и гуманист.

– Да, я своими глазами видел. Присобачь к вашему хваленому гуманизму добрый фогратор, и клочки полетят по закоулочкам. Мирный ксенолог с дымящимся стволом…

– Вздор, фогратор не дымится… Откуда вы знаете про Монгольскую империю?

– «Я строй их ратный разорву, как цепь, рекой бегущей станет эта степь…» [9] Ничего не напоминает? Я гуманитарий по первому образованию. Дипломированный историк, к вашим услугам.

– Постоянно забываю, что никто здесь на самом деле не тот, кем кажется.

– Вы даже не представляете, насколько.

Кратов сидел на диване в своей каюте, все в том же белом халате, стиснув бокал с апельсиновой дрянью для верности обеими руками. Он чувствовал себя расслабленным и легким, все заботы казались далекими, несерьезными, словно бы накрытыми колпаком из толстого стекла. Это было неправильно, потому что никуда они из его жизни не делись, а всему причиной было волшебное снадобье доктора Мурашова, употребленное намного более разумной дозы.

– К черту, – сказал Кратов сердито. – По каким-то непонятным соображениям вы, Феликс, изо всех сил стараетесь добиться от меня овощного состояния. Чтобы я торчал безвылазно в каюте, спал, ел и сосал это дерьмо. Не думаю, чтобы Роман накачивал всех своим коктейлем в таких количествах. Иначе мы никогда и никуда бы не долетели. И уж во всяком случае не выкарабкались бы с Тетры… Чего вы добиваетесь?

– Чтобы вы успокоились и прекратили делать глупости.

– Вы не понимаете…

– Это вы не понимаете. А я не понимаю, почему должен втолковывать опытному ксенологу азы его профессии.

– Вы что, ксенолог по второму образованию? – злобно осведомился Кратов.

– Нет, – терпеливо ответил Феликс Грин. – Я изучал ваш Кодекс о контактах в виде развлечения, как образчик реликтового социолекта, известного под ироническим названием «канцелярит». И кое-что отложилось в памяти. Так уж устроена моя память, что-нибудь да осядет от любого источника добротной информации.

– А потом вы щедро делитесь своими накоплениями, оформляя их в виде швейковских баек.

– Когда люди вокруг меня делаются чересчур серьезны и озабочены своими проблемами, мне становится невыносимо скучно.

– Я не позволю вам заболтать мои заботы, – сказал Кратов с раздражением. – Или утопить их в целебном сиропе. Если я и уснул на несколько минут…

– Вы проспали четыре часа, – пояснил Грин. – Выбрались из душа, накатили бокальчик целебного, как вы говорите, сиропа и рухнули на диван. Не скажу, чтобы я особенно возражал: ваша инертность позволила мне совершить массу полезных действий спокойно, не отвлекаясь на идиотские вопросы и безудержные позывы к активности.

Кратов ошеломленно повертел емкость с питьем в руках. А затем с отвращением сунул ее Грину.

– Больше ни капли, – заявил он. – Четыре часа! Я только на минуту смежил веки! Все это время Татор с ребятами…

– У вас есть план? – кротко спросил Феликс.

– Да, – сказал Кратов и свирепо оскалился. – Пойти и расстрелять к чертовой матери Всадников, что остались.

– Допустим, на какое-то время вы найдете выход своей негативной энергии. Что дальше?

– Это должно привлечь внимание их хозяев.

– С чего вы взяли, что не Всадники здесь хозяева?

– Не Всадники, – уверенно промолвил Кратов. – И не Белые Охотники, что напали на нас возле «гиппогрифа». Это всего лишь автоматы, и те и другие. Довольно примитивные, несмотря даже на то, что Охотникам удалось захватить Татора с инженерами и… нейтрализовать остальных. Всадники и того проще, это эмиттеры силового поля, глушилки на ходулях. Будь они сколько-нибудь интеллектуально сложны, то не подпустили бы меня к себе на опасное расстояние и уж, конечно же, укрылись бы от обстрела.

– Они и укрылись, – проворчал Феликс. – Откуда им было знать, что «Смауг Марк I» специально предназначен для того, чтобы разрушать изолирующее поле низкой и средней энергонасыщенности? Защиту корабля класса «анзуд» ему, понятное дело, не одолеть. Хотя… Видывал я цацки и почище, пусть не такие компактные и не сподручные. Заметили, как он к руке льнет? Что твой кот. (Кратов вынужденно усмехнулся.) Наверное, конструкторы отдельно и специально ломали голову, как бы сочинить такой приклад, чтобы с ним расстаться не хотелось. И думается мне, что это нехорошо, когда оружие само просится в руки, а потом с них сходить не желает. Как вы думаете, Консул? (Тот пожал плечами.) Взять, к примеру, какой-нибудь «протуберанс» из тех, что мы с вами прямо сейчас имеем на борту для защиты корабля от внешних угроз. Вы с вашей становой тягой его, пожалуй, что и поднимете, и Брандт поднимет… – Грин произнес это имя, не споткнувшись и даже глазом не моргнув, словно речь шла о ком-то в соседнем помещении, вполне живом и благополучном. – А вот в рабочее состояние вы эту махину приведете черта с два, не говоря уже о такой слабосильной команде, как я или тот же Мадон. Так вот, если малыш «смауг» по энергии своего импульса уступит «протуберансу», то ненамного. Это далеко не та безобидная игрушка, с какой вы, я полагаю, имели счастье развлекаться на заре невинной юности… – Он вдруг осекся, смущенно заморгал и спросил: – Что это я вдруг раззвонился?

– Вы сызнова сбились на свой обычный репертуар, – терпеливо сказал Кратов. – Ну, неважно… Так или иначе, Всадники вели себя пассивно, как автоматы по изготовлению сувениров. Или как удобные мишени для пристрелки фограторов нового поколения.

– Нулевой эмо-фон? – усмехаясь, уточнил Феликс Грин.

– Точно. А перед тем как на нас напали, мы все ощутили присутствие источников весьма насыщенного эмо-фона. Не уверен, что сумел правильно интерпретировать эмоциональный спектр, но наш непрошеный визит весьма раздражал тех, кто явился на Таргет прежде нас.

– И успел уже здесь обосноваться, – прибавил Грин.

– Да, металлосодержащие объекты под снегом, – кивнул Кратов. – Я думаю, ребят доставили именно туда. Это база, координационный пункт, ангар Белых Охотников и Всадников. И, вероятнее всего, посадочная площадка.

– Только не говорите, что хотите навестить врага в его логове…

– Это не враг, – сказал Кратов. – Во всяком случае, пока не будет доказано обратное. Были у меня минуты затмения, когда я думал, что все ж таки враг. Но теперь это позади.

– Чему я весьма рад, – ввернул Феликс.

– Происходит какое-то трагическое непонимание. И пока мы не вступим в контакт, оно будет лишь нарастать и множить неприятности.

– И вы со своим фогратором – одна из таких неприятностей, – напомнил Феликс.

– Сущий пустяк в сравнении с тем, что натворили они, – сердито проронил Кратов. – Им не следовало убивать Мурашова и Брандта. Звучит цинично, ненавижу такое говорить, но, когда мы окажемся за общим с ними столом, у нас будет очень сильная переговорная позиция.

– Если, конечно, вдруг не обнаружится, что Всадники тоже разумны, – сказал Феликс.

– Да, – неохотно признал Кратов. – Если вдруг не обнаружится что-нибудь этакое. Со мной уже…

Он оборвал фразу, не закончив. Феликсу вовсе не обязательно было знать о Псаммийском инциденте.