Противоположная сторона едва видна. Виктор, по-видимому, где-то там. И у него, вероятно, книга с ответами на некоторые вопросы.
Антон взглянул вверх. Даже сквозь мглу вращающаяся алая эмблема видна отчетливее некуда. Уж сколько лет… А у Антона от этого зрелища по-прежнему мурашки по коже.
Со вчерашнего дня похолодало. Похолодало настолько, что изо рта валил пар, и порывы сырого ветра, как остервенелые гарпии, хватали его и как будто хотели утащить ввысь, к неприступному бастиону облачной тверди. Сегодня там неспокойно.
Случайные прохожие… Пустые лица, выгоревшие глаза. Люди, похожие на сухие прошлогодние листья, шуршащие по асфальту. И кажется, будто им только и надо, что забиться по щелям или сгрудиться у стены, смешавшись с другим сором, и чтобы ветер наконец оставил их в покое…
…Метрах в двадцати стоит сотрудник Службы общего контроля. На нем громоздкий шлем, придающий ему вид пришельца из старых фильмов. Автомат в руках. Готов стрелять в любого, кто побежит?..
— Мужчина, зайдите. Документы готовы, — раздается сзади. Антон возвращается в магазин.
30 апреля, 20:48. Виктор В
После утренних событий Виктор проспал полдня. А проснувшись и утолив голод, сел дочитывать «Astrum Coelestis». Для вдумчивого чтения двух неполных дней не хватило, но в том, что он успел прочесть, чуялся какой-то подвох. Возникало подозрение, что разные части книги писали совершенно разные люди. Стилистика оставалась более-менее неизменной, а вот оценки одних и тех же явлений в начале и в середине друг другу противоречили. Возможно, за годы, проведенные за решеткой, автор полностью пересмотрел свои убеждения — на радость тюремщикам… Однако то, что Виктору когда-то доводилось слышать про это произведение, и то, что он только что прочел, различалось принципиально.
И все же слишком многие описания из «Astrum Coelestis» отчетливо перекликались с тем, что видел или о чем, по крайней мере, рассказывал Антон. Можно, конечно, допустить, что он шизофреник, и все это — галлюцинации. Антон и сам себя в этом подозревает. Но когда одно и то же видят уже два человека, не знакомых друг с другом по причине того, что их даты рождения разделены ровно столетием, это уже повод задуматься…
…В том числе и о том, а не доводилось ли Антону когда-либо читать эту книгу. И потом, быть может, будет нелишним поговорить с Прометеем или даже лучше с Маркизом. Тот вообще ходячая энциклопедия во всем, что касается эзотерики, хотя, кажется, склонен воспринимать Либенарца всерьез…
Как бы там ни было, сейчас нужно добраться до места встречи с Антоном.
На Паноптикуме много камер. Скорее всего, большинство из них не работают, но тем не менее надо смотреть в оба и быть готовым скрыться из виду при малейших признаках интереса со стороны «соколов». Воздух «пропитан» тревогой… Что-то происходит. Или еще нет?
30 апреля, 20:57. Антон М
Ветер. Очень сильный ветер. Низкие, торопливые тучи, в которых утонул шпиль башни Паноптикум. Эмблему на его вершине видно отовсюду, вопреки всем законам физики и оптики. Неважно, что гласят эти законы. Каждый должен видеть эту эмблему. Каждый. Всегда.
Вавилон, самый высокий твой зиккурат достиг — таки зенита, и теперь это ты — Град Небесный. Место хрустальных дворцов заняли стеклянные небоскребы, неприступная стена твоя — дым, и не имеешь ты нужды ни в солнце, ни в луне для света своего, на то есть зарево пожаров и уличные фонари. Lepaca Babilim! [14]
Огромная дымная фигура с антропоморфными очертаниями вздымается над Башней, застилая полнеба. Торжествующе выкидывает вперед левую руку и совершает ею широкое круговое движение, как будто повелевая самому времени бежать по кругу…
— Вот ты где! Эй, что с тобой?.. Ты меня слышишь?
— А? А, да, привет. Извини, засмотрелся. Посмотри на небо.
— Да, похоже, буря собирается… Слушай, я только что был около выхода на Южный. Автобусов, про которые ты говорил, нигде на площади нет. Выход перекрыт, и там толпа «соколов». И, кажется, их все больше становится, — сказал Виктор.
— Та-ак, — пробормотал Антон, оглядываясь по сторонам. — И вон там их тоже с десяток. К чему бы это?
— Понятия не имею. Ничего не слышал. Но если что, у нас будут проблемы. Отсюда особо некуда деваться.
— Нет, подожди, — звенящим от напряжения голосом ответил Антон. — Вон там в ста метрах — арка, сквозной проход. Если через заборы перемахнем, сможем уйти во дворы.
— Хорошо, пошли… — Виктор бросил короткий взгляд в сторону. — А точнее, бежим. Быстро и молча!
Все сотрудники Службы общего контроля на площади разом вдруг повыхватывали резиновые дубинки и бросились избивать всех, кто попадался им на пути.
30 апреля, 21:00. Саранча
Давно уже Дормин не испытывал такого кайфа. Нанося беспорядочные удары налево и направо, он ревел и хохотал, тем громче, чем слышнее были крики его жертв.
Шум и крики прорезал громкий треск из множества громкоговорителей, развешанных по всей площади. Затем отовсюду разом послышался властный баритон:
— Внимание! В связи с повышенной угрозой общественных беспорядков Служба общего контроля проводит профилактические мероприятия. Если вы находитесь в зоне профилактики, неукоснительно выполняйте распоряжения офицеров Службы. Не пытайтесь сопротивляться. Не пытайтесь скрыться. Повторяю! В связи с повышенной угрозой общественных беспорядков Служба общего контроля проводит профилактические мероприятия…
Около стены лежали несколько человек — с ними профилактическая работа была, похоже, проведена основательно. Один приподнял окровавленную голову и слабым голосом произнес:
— Всё… правильно… С нами… иначе нельзя…
— Козел, — тихо и внятно ответил ему Виктор. Сам он уже схлопотал по ребрам — не сильно и без последствий: вовремя упал на землю и сгруппировался.
Где Антон? Они почти преодолели те спасительные сто метров, когда их буквально смело стадо перепуганных клерков, за которыми с веселым гоготом неслась туча черной саранчи…
…Вон он. Увернулся от одной дубинки, перепрыгнул через другую, бежит к злосчастной арке. Быстрее, парень, быстрее. Там уже скрылись двое или трое. Похоже, двое «соколов» заметили брешь… Виктор поднимается и тоже бросается бегом. Саранча летит наперерез.
…Какой-то щуплик красиво навернулся через вовремя подставленную Дормином ногу и шикарно шлепнулся на мостовую всем телом. Сержант отвернулся было, но вдруг понял, что уже где-то видел сбитого с ног. Тот самый, который толкался! Расплывшись в кривой улыбке, Дормин подошел ближе. Лягушонок без особого успеха попытался подняться. А вот тебе пинка: лежать! Э, да это же один из тех троих… стоп, их велено брать всех четверых разом. Троих он видел, а кто четвертый? А, какая разница. Дормин понял, что не может отказать себе в удовольствии, и ухватил дубинку сразу двумя руками.
Виктор добежал до арки первым. Черные с палками должны были быть еще далеко, а Антон — совсем рядом, но когда он обернулся, оказалось, что все наоборот. Перед тем, как его самого сбили с ног, Виктор успел увидеть, как над пытающимся подняться Антоном навис верзила в форме, как с деловитой обстоятельностью палача поднял над собой дубинку и в следующий миг обрушил ее на голову лежащей жертве.
* * *
И страж у врат искал меня
и все, кто был одной с ним тайны причащён,
глумились надо мной.
Лишь на тебя мне уповать, о Горний Свет,
явись и в милосердии своем спаси меня!
Чтобы не стал я частью этой Тьмы;
даруй мне силу видеть и сквозь дым,
сквозь ненависть, и бедствия, и гнет…
услышь меня…
