Последний корабль - Пономарёва Светлана Викторовна

— Это и про тебя, дедушка, ты тоже герой!

Две фигуры, старика и мальчика, шли по длинному прозрачному коридору Лунной космической станции. Над ними в черной пустоте висел голубой шар, окутанный серебристой россыпью звезд. Контуры континентов выглядывали из-под облаков, а синие океаны словно говорили: «В нас есть жизнь!»

«Какая же ты красивая, моя родная планета Земля! — подумал старик. — А ведь всё могло быть иначе: мы были на грани исчезновения и уже прощались с тобой навсегда. Но ты бы не заметила этой потери, оставаясь такой же прекрасной, но уже необитаемой до тех пор, пока другая цивилизация не нашла бы тебя и не назвала своим домом».

Гл а в а 1

ЭРА ХИЩНЫХ РЫБ

— Всем встать! Суд идет! — донеслось откуда-то сверху.

Девушка медленно встала, ноги не слушались. В центре тюремной камеры в прямом эфире появилась голограмма судьи:

— Подсудимая Кэтрин Дуглас, Верховный Суд Объединенной Земли признал вас виновной. И назначил вам наказание — десять лет относительного лишения свободы с отбыванием на базе-колонии в Девонском, четвертом периоде Палеозойской Эры^[1].

Кэтрин вздрогнула. Шок, конечно, но было наивно надеяться, что ее отпустят. За полгода в тюрьме, пока шло следствие, она уже смирилась с тем, что ее осудят и отправят на базу-колонию.

«Десять лет — это целая жизнь! — подумала Кэтрин. — Через десять лет мне будет тридцать пять! Молодость среди моллюсков, рыб и таких же осужденных. Стоп! Почему я на первое место поставила моллюсков, а не людей? Может потому, что моллюски не совершали преступлений и заслуживают большего уважения?»

Она представила себе берег бескрайнего океана, там еще все спокойно, еда валяется под ногами. Из всех опасных сухопутных хищников только перемещенные люди. Но морские обитатели в панцирях и раковинах не догадываются об этом, выставляя свои маленькие скользкие тела загорать под ласковое палеозойское солнце.

«Вот моллюски удивятся, когда станут ужином для кого-то покрупнее», — подумала Кэтрин. Собственная шутка про моллюсков показалась ей глупой и жестокой, как и ее приговор. Она криво усмехнулась.

Голос судьи вернул ее к действительности:

— Подсудимая, что вы там улыбаетесь? Повторяю, вам понятен приговор?

— Да, Ваша честь, — очнувшись пробормотала она.

Голограмма судьи исчезла. Кэтрин где-то читала, что до Вирусной войны суды проводились в специальных залах, куда мог прийти любой человек. Но вскоре люди перестали интересоваться судьбой других, и подобная практика прекратилась. Сейчас тебя судят прямо в тюремной камере, просто на время она превращается в «зал судебных заседаний».

Через несколько дней ее и еще трех преступников посадят во Временнóй корабль — машину времени и отправят на четыреста миллионов лет назад. Она будет жить на берегу океана, наслаждаясь видами доисторической Земли. На базе нет роботов, люди живут как в прошлом, сами себя обслуживая. Это и есть цель перевоспитания преступников — вырвать их из привычного ленивого мира. К сожалению, она ничего не умеет делать своими руками, но на таких базах созданы прекрасные библиотеки, где есть книги обо всем. Она, конечно же, научится.

Кэтрин с тоской оглядела свою камеру: окон в ней не было, искусственный свет сочился прямо из стен, унылый серый цвет которых проникал в каждый уголок не только камеры, но и ее мозга. Серым было всё: стол, кровать, даже потолок. Иногда Кэтрин казалось, что она видит серые сны. Вот уже полгода она находилась в этом мрачном кубе, лишь изредка выходя на прогулку, на свидания с мамой и адвокатом. Полгода без своего СИС-браслета^[2] — вот главная пытка. Зато она читала книги из тюремной библиотеки, не бумажные, их давно никто не печатал, а голографические.

Она привыкала к чтению.

— Зеркало! — приказала Кэтрин.

Одна из стен тут же засветилась, и она увидела всклокоченную измученную девушку в сером комбинезоне.

— Да, Кэтрин, выглядишь ты ужасно, — вслух произнесла она.

Полгода в одиночке не прошли даром, она часто разговаривала со своим отражением.

Кэтрин, конечно, лукавила, она была симпатичная и совсем не ужасная: среднего роста, немного полновата.

В целом обычная девушка, но взгляд ее цеплял похлеще любого якоря — он был прямой, твердый. Когда Кэтрин отстаивала свою точку зрения, ее губы сжимались в полоску, а брови сходились «молнией».

«Ты как огонь! А с огнем шутки плохи!» — так говорила ее мама. Сходство с огнем подчеркивала копна ярко-рыжих волос, доставшихся Кэтрин от отца. Цвет волос сразу делал ее центром внимания. Особенно это помогало в ее журналистской работе: на пресс-конференциях Кэтрин всегда замечали и запоминали не только по хлестким неудобным вопросам, но и по яркой внешности.

Мама Кэтрин хотела сделать дочь копией своего мужа. Используя его ДНК-материал, сначала генетики Родильного Центра произвели на свет маленькую клетку, затем поместили ее в уютную стеклянную сферу, откуда через девять месяцев извлекли громкоголосую рыжую девочку. К сожалению, Кэтрин видела своего отца только на голограммах, он погиб в дальних колониях Ро Эридана^[3] за два года до ее рождения. Но в этих голограммах Кэтрин видела свое отражение, она была действительно копией отца!

Пискнул электронный замок. В камеру вошел робот-надзиратель. Его безжизненный низкий металлический голос идеально вписывался в общую атмосферу чего-то чужого и мрачного, свойственную всем предварительным тюрьмам Объединенной Земли:

— Осужденная Дуглас, вам предоставлено последнее личное свидание с родственниками.

«Какой же ты страшный!» — в который раз подумала

Кэтрин, незаметно поглядывая на него. Она никак не могла привыкнуть к внешности роботов-надзирателей. На свободе людей обслуживали андроиды — человекообразные роботы, которые по виду ничем не отличались от людей. А в предварительной тюрьме внешний вид был не важен, роботы выполняли лишь функции охранников. У них не было имен в отличие от андроидов, сотрудники тюрьмы называли их просто «роботами», а если в комнате их было несколько, тогда по номеру, выбитому на груди.

Корпус робота-надзирателя был железный, ноги приводились в движение шарнирами и часто неприятно скрипели. Универсальные руки выполняли роль обычных конечностей, а при необходимости железные кисти сворачивались, превращаясь в стволы лазерных пулеметов. Голова с откидной крышкой для «мозга» больше напоминала череп. Единственный глаз на лбу постоянно горел красным цветом, и когда робот говорил, он мигал, будто пытаясь выскочить из железной глазницы.

Кэтрин прозвала его Циклопом не только за это, но за высокий рост и крутой нрав: роботы-надзиратели, вопреки главному закону робототехники не причинять вред человеку, были запрограммированы на уничтожение убегающих заключённых. Хотя применять оружие им приходилось редко: глядя на этого Циклопа-Франкенштейна, отпадало всякое желание бежать.

— Осужденная Дуглас, выходите из камеры! — отчеканил робот-надзиратель, доставая наручники.

Кэтрин вышла, привычным движением протянула руки вперед. Наручники тихо щелкнули, обняв нежные запястья.

В зале свиданий была только Эмма — ее мама. Она одиноко сидела на сером стуле за серым столом, вся посеревшая, сломленная, вмиг постаревшая женщина с еще молодым лицом. Кэтрин села напротив, положив скованные наручниками руки на серую столешницу.

— Кэти, остальные не пришли, — мама виновато заглянула ей в глаза.

— Я понимаю, все меня презирают, ведь я теперь преступница.

Взгляд Эммы скользнул вниз, на наручники. Она нахмурилась:

— О, Кэти, почему ты не пошла на сделку? Тебя бы отпустили!

— Нет, мама, они требовали выдать других участников Сопротивления. Хотя я не знаю их настоящих имен, у нас только ники, но даже если б знала, всё равно не выдала бы друзей!

— Какие они тебе друзья? Нужно было сказать, что ты не имеешь к ним никакого отношения!