Последний корабль - Пономарёва Светлана Викторовна

— Мама, предать друзей означало бы предательство всего человечества! Люди должны были узнать правду! Это еще и мой журналистский долг. Правительство отправило космическую станцию на добычу так называемых полезных ископаемых, которые на самом деле уничтожают здоровье людей. Эти руды не из нашей системы, они токсичны для человеческой ДНК. Если добычу и использование руды не остановить, человечество постепенно вымрет.

— Дорогая, да какое тебе дело до всего человечества?! Эти люди, за которых ты так страдаешь, даже не знают о твоем существовании. Они живут в свое удовольствие, не обращая внимания на то, что творится за пределами их маленьких жилищ.

— А ведь в этом виноваты домашние ядерные станции, это из-за них электричество стало бесплатным. Борьба за выживание остановилась. Многие перестали развиваться и окончательно отупели.

— Вот бы и ты «отупела» как они, нашла бы себе мужа, спроектировали бы себе детей в Родильном Центре.

— В Родильном Центре! Все уже забыли, что детей когда-то рожали, берегли их. Теперь можно заказать ребенка без «отклонений», а искусственные гормоны, вызывая материнский инстинкт, позволяют матерям любить своих же собственных детей. Ты считаешь это нормальным?

— Кэти, не неси чушь! Раньше женщины вынашивали детей девять месяцев, мучились во время родов и даже умирали. Теперь всё цивилизованно.

— Эх, мама, хоть это странно звучит, но цивилизация привела к тому, что люди деградировали, неужели ты не видишь? Не нужно ничего делать, всё бесплатно. Если хочешь большего — образования, путешествий в другие звездные системы или натуральной еды — иди работать за кредитки. Не хочешь — синтетическая еда, одежда, лечение, — всё в свободном доступе. Даже климат по всей Земле выровняли: теперь он теплый, комфортный. Вот никто и не работает, не развивается, все стали одинаковые, разнообразие профессий уменьшилось, человечество живет в мире, созданном Департаментом Развлечений. А как иначе занять мозги людей, чтобы они не задавали лишних вопросов?

— Тише, он же всё записывает, — прошептала Эмма и боязливо покосилась в сторону робота-надзирателя.

— Мама, не волнуйся, все это я говорила на суде. Мне уже дали большой срок — десять лет. А за одно и то же преступление по закону нельзя наказывать дважды.

— Кэти, ты такая же упрямая и смелая, как твой отец. Я говорила ему, не нужно ехать в дальние колонии, там опасно. Но он думал больше о благе человечества, а не о собственной семье, хотел осваивать новые миры. Из-за этого мы поссорились, он в спешке уехал. Вскоре смерть нашла его в одной из шахт Ро Эридана. Как жаль, что я так и не успела сообщить, что простила его. Зато у меня есть ты, его продолжение. В Родильном Центре, видимо, не могут полностью зачистить человеческую природу и убрать «неудобные» гены. Несмотря на то, что твой отец родом из бывших австралийских территорий, его дальние предки из Шотландии, а шотландцы — свободолюбивая нация, много лет они боролись с англичанами. Вот и волосы твои рыжие, огненные, кожа белая, как снег на вершинах гор, а глаза цвета озер Шотландии. Жаль, что такая красавица проведет десять лет неизвестно где.

«Свидание заканчивается», — вклинился в их разговор робот-надзиратель.

Мама рванулась к дочери, но робот Циклоп сверкнул красным глазом и преградил ей путь:

— Прямые контакты с осужденными запрещены!

— Я просто хочу обнять ее! — возмутилась Эмма.

— Прямые контакты с осужденными запрещены! — равнодушно повторил робот.

— Мама, не трать силы, это бесполезно, они же бесчувственные!

Кэтрин резко встала, направилась к выходу. В дверях она обернулась. Мама тихо плакала. Кэтрин лихорадочно искала слова утешения, но все, что приходило в голову, звучало неубедительно:

— Раньше люди сидели в тюрьмах в гораздо более суровых условиях. Была даже смертная казнь. Сейчас же двадцать второй век, гуманизация наказаний. Десять лет пролетят, я вернусь к тебе! Жди меня и не плачь!

— Осужденная Дуглас, проследуйте на тестирование, — робот-надзиратель безучастно прервал Кэтрин.

Двери закрылись. Мама осталась в комнате для свиданий. Двери будто разделили жизнь Кэтрин пополам. Сердце бешено стучало, ком, подступающий к горлу, перекрывал воздух. Кэтрин судорожно вдохнула. Ей так захотелось сесть на колени к маме, как она часто делала в детстве, когда была сильно расстроена. В те моменты мама гладила ее по голове и пела песню о котике, который пришел к Кэт и принес пирогов и молока. А сейчас она осталась наедине с неизвестностью и жутким чувством одиночества, которое не могли унять вдруг нахлынувшие слезы.

Она шла по длинному серому коридору, шаги робота-надзирателя позади нее монотонно выстукивали ритм, гулким эхом отскакивая от потолка и стен. Робота всегда можно отличить по шагам — слишком они четкие, одинаковые по силе звука. Раньше Кэтрин не замечала этого, но, когда попала в предварительную тюрьму, эта особенность роботов адски раздражала.

— Осужденная Дуглас, остановитесь! Посмотрите на биометрический сканер слева от вас, — безжизненный голос робота-надзирателя остановил ее перед большими прозрачными дверями. Сканер идентифицировал их. Двери открылись. Женщина с приятной улыбкой шагнула навстречу.

Гл а в а 2

ИНИЦИАТИВА НАКАЗУЕМА

Кабинет психолога — единственное место в предварительной тюрьме, лишенное серого цвета. Постоянно включенная голограмма видов природы отвлекала мозг и переносила в другой мир, отличный от сжатости пространства камеры. Кэтрин любила здесь бывать.

— Добрый день, Кэти, — ласково проворковала женщина. — Я доктор Миранда Огава. Насколько помню, в последний раз мы встречались, когда я проводила тестирование на твою вменяемость перед судом?

Кэтрин кивнула в ответ.

Миранда была родом из бывших японских территорий. Маленький рост, почти детская фигурка, тонкий точеный нос на круглом, как луна, лице, идеальная гладкая кожа делали ее моложе своих лет. Образ дополняли густые, черные, но наполовину покрытые сединой волосы. Как известно, серебро в прическе выдает либо возраст, либо говорит о жизненных испытаниях. Кэтрин гадала, что стало тому причиной, но стеснялась спросить ее. В первый раз, когда она увидела Миранду, Кэтрин даже вздрогнула, так сильно ее молодое лицо не соответствовало паутине седых волос. Но потом она привыкла, хотя часто ловила себя на мысли, что за узкими веками Миранды прячется какая-то тайна. За ее мягкими манерами чувствовался жесткий характер, за широкой улыбкой — грусть одиночества, а за милым личиком — несгибаемая воля.

— Какую голограмму включить: лес, поле, океан? — поинтересовалась Миранда.

— Океан точно не надо, еще насмотрюсь, — сострила Кэтрин. — Давайте поле.

— Робот, голограмму поля! — приказала Миранда.

Комната вмиг наполнилась зелеными красками: нежная трава покрывала всё вокруг, разнообразие цветов — одуванчиков, клевера, ромашек — заставило Кэтрин втянуть носом воздух. Ароматы поля медленно поползли вниз из микроскопических отверстий в потолке. Кэтрин закрыла глаза, наслаждаясь запахом цветов и трав.

— Как хорошо! — произнесла она. — А где же птицы?

— Звук тоже включить? — спросила Миранда. — Полагаю, он будет мешать нам разговаривать.

— Пожалуйста, звук тоже.

— Робот, включить звук, — распорядилась Миранда, — только потише.

Где-то за спиной Кэтрин пролетела, ухая, сова, а справа разошелся трелями соловей. Она опустилась в мягкое кресло, ловя последние моменты уходящей от нее цивилизации.

— Итак, Кэти, — Миранда взяла электронный блокнот, — по правилам я должна объяснить: тебе необходимо пройти психологическое тестирование, которое помогает сортировать осужденных перед отправкой в Девонский период. Сначала я задам несколько вопросов. Твой приговор десять лет относительного лишения свободы, верно?

— Да, верно.

— Ты понимаешь, что на базе в прошлом вас будет только четверо?