Последний корабль - Пономарёва Светлана Викторовна

— А нам что делать? — спросил Сэм.

— Сэмуэль, ты купец? — переспросил Ной. — Будешь со своими слугами-земледельцами помогать мне закупать зерно, еду, семена и животных. Господь повелел взять на ковчег каждого животного и его пару. А девушка, — он указал на Кэтрин, — пусть помогает женщинам на кухне.

Шли дни. Строители закончили смолить корабль. В нем не осталось ни единой щели, за исключением большого окна на верхней палубе: оно требовалось для подачи воздуха в ковчег — люди и животные должны дышать. Система вентиляции в ковчеге была идеальной: из окна вниз спускались трубы, они составляли единую сеть и разносили свежий воздух по всем уровням корабля. Через другие трубы, которые наоборот тянулись снизу вверх, отработанный воздух выводился обратно в окно, очищая внутреннее пространство корабля. Эрнесто предложил немного улучшить конструкцию верхнего окна: устроить двойной люк, как у космической станции. Он также разработал механизм для отвода воды от этого люка, чтобы ковчег стал более защищенным.

Работа кипела. Каждый день из городов Междуречья приходили караваны навьюченных ослов с продуктами и клетками птиц, стада животных заполонили дороги. Ковчег был продуман до мелочей: он состоял из четырех палуб, разделенных на отсеки. Таким образом сохранялась жесткость конструкции. Палубы соединялись между собой вертикальным туннелем с лестницей. Верхняя, четвертая палуба, предназначалась для людей, здесь находился запас продуктов, семян для будущих посевов. На третьей палубе располагались клетки с птицами, на второй — более тяжелые животные, такие как козы, овцы, волы. Наконец, на самой нижней стояли бочки с пресной водой и кормами для животных.

Подобное расположение было не случайным: Ной не мог допустить, чтобы судно перевернулось, поэтому для баланса самое тяжелое было помещено вниз. Но даже этой массы по подсчетам Эрнесто не хватало, поэтому они закупили базальтовые плиты, в них просверлили отверстия, через которые продернули толстые веревки. Эрнесто планировал разместить плиты вдоль обоих бортов — так они должны были стабилизировать корабль от гигантских волн и спасти его от стихии.

— Поднимайте плиты наверх! — командовал Эрнесто, стоя на крыше ковчега.

Рабочие вместе с ним схватили веревки и потянули вниз. Скрипнули блоки, веревки натянулись, как тетива.

— Раз! Два! Три! — кричал им Эрнесто. — Теперь опускаем.

На крыше показалась Кэтрин. Было жарко, белая туника Эрнесто резко контрастировала с его оливковой кожей, мускулы напряглись от работы, черные кудри развевались на ветру. Сейчас он напомнил ей статую греческого бога Зевса, голограмму которого она видела в детстве на уроках истории. Кэтрин поймала себя на мысли, что ей приятно смотреть на него. Почему-то в этот миг она захотела, чтобы он просто подошел и обнял ее. «Так, Кэтрин, еще не хватало влюбиться в этого Эрнесто. Он же несерьезный, муж из него будет никудышный, — отговаривала себя Кэтрин. — Стоп! А почему я думаю о нем как о муже?»

— Эрнесто, — позвала она его, — уже полдень, пора обедать.

Он обернулся, улыбнулся ей и помахал рукой. В этот момент одна из плит накренилась, слегка задев Эрнесто, но этого «слегка» хватило, чтобы сбить его с ног. Эрнесто упал и ударился головой о деревянную балку.

Кэтрин кинулась к нему.

— Эрнесто, ты живой? — рыжая копна волос склонилась над ним.

— О! Сюда пожаловала не только вторая луна, но и второе солнце, — сказал Эрнесто, намекая на цвет волос Кэтрин.

— Ну, раз шутишь, значит живой!

— Лучше так перефразируем Декарта: «Шутишь — значит существуешь»^[38], — юмор даже в такие минуты не покидал Эрнесто. — А где сейчас находится моя голова?

— У тебя на плечах и у меня на коленях! — ответила Кэтрин.

— А что, мягко, мне нравится.

— Эрнесто, если бы тебя не стукнула плита, я бы тебя сейчас сама стукнула!

— Плита оставила на мне повреждения?

— К счастью, нет, но надо быть осторожнее! Вчера я встретила двух путников — супружескую пару не из наших мест. Мужчина был сам не свой, его жена чуть не лишилась чувств. На такой жаре любому станет плохо.

— Да это я не из-за жары, просто отвлекся. На тебя засмотрелся.

От слов Эрнесто щеки Кэтрин стали такими же красными, как и ее волосы. Она в шутку толкнула его в плечо:

— Издеваешься? А я, между прочим, испугалась! — Ты правда за меня испугалась?

— Конечно, я думала эта громадина убила тебя!

— Милая Кэти, — Эрнесто взял ее руку, — если кому-то суждено погибнуть, этого не избежать. Чтобы мы ни делали, как бы ни старались предотвратить неминуемое, оно обязательно произойдет. Так что с этими путниками?

— Ничего. Я передала женщине воду, они отдохнули и пошли дальше. Любопытно, но лицо мужа показалось мне знакомым. А ты, Эрнесто, вот никогда бы не подумала, что ты фаталист и философ.

— Философ не философ, а Декарта читал!

— Эрнесто, ты невыносимый, ты меня постоянно смешишь!

— Может, мне просто нравится, как ты улыбаешься!

— Ну всё, ты меня достал, пошли обедать. Все уже собрались.

Пока они спускались вниз, мысли в ее голове путались. Постоянные шуточки Эрнесто выбивали ее из колеи, и она не понимала, когда он шутит, а когда говорит серьезно. «Неужели он мне не безразличен? — спрашивала себя Кэтрин. — А Эрнесто? Что он ко мне чувствует? Вот сейчас он взял меня за руку, разве это не знак симпатии? Хотя Эрнесто не какой-то стеснительный юноша, а взрослый мужчина, Инженер. Неужели он стал бы играть со мной в «прятки»? Однако он только что признался, что ему нравится моя улыбка. И потом, он один называет меня Кэти, все остальные как-то официально — Кэтрин. Кажется, я потихоньку влюбляюсь. Может, стоит как-то намекнуть ему? Так, Кэти, остановись! Перестань себя накручивать! Не хватало еще строить глазки какому-то Эрнесто».

Когда они подошли к шатру Михаила, все уже были внутри. Теперь бывшие пассажиры Временного корабля и не вспоминали, кто из них преступник, а кто — элита современной Земли. Они крепко подружились за полгода, которые провели вместе на строительстве ковчега. Анри, к счастью, так и не «начистил морду» Сэму, как много раз обещал, и вспоминал о своих угрозах с улыбкой.

— А вот и Кэтрин! — сказал Михаил. — Эрнесто, почему так долго? У вас роман?

Кэтрин смутилась. Эрнесто это заметил и поспешил ответить:

— Капитан, я приложился к базальтовой плите головой, неспециально! А Кэти меня героически спасла.

— Надеюсь, плита получила по заслугам?

— Так точно, капитан, Кэти ее наказала, оставила без обеда!

— А нам без обеда оставаться не стоит, — смеясь ответил Михаил. — Вот, налетайте, «щи да каша — пища наша», — сказал он уже по-русски.

— Михаил, что ты сейчас сказал? — спросил Вэй.

— Это по-русски, пословица такая. Правда, щей тут нет, но ячменная каша стабильно каждый день.

— Кэтрин говорила, что ты царю русскую сказку рассказал, когда лечил Мириам, о чем она? — спросил Вэй.

— Вы не поймете, — отмахнулся Михаил.

— Переведи на планетарный, — попросил Вэй.

— Это невозможно, смысл теряется.

— А ты попробуй, — Вэю очень хотелось послушать сказку.

— Вы будете смеяться.

— Не будем, — хором ответили друзья.

— Ну хорошо, — начал Михаил. — Посадил дед репку.

— А что такое репка? — спросил Анри.

— Ну вот, я же говорил, не поймете. Это что-то вроде маленькой тыквы или картошки. Выросла репка большая-пребольшая, стал дед репку из земли тянуть. Тянет-тянет, вытянуть не может.

— Начало интригующее, — пошутил Эрнесто.

— Эрнесто, вы все обещали не смеяться, на самом деле сказка о серьезных вещах. Так вот. Позвал дед бабку на помощь. Тянут, вытянуть не могут, потом позвал внучку, потом Жучку.

— А Жучка это кто? — спросил Вэй.

— Это собака.

— Почему нельзя сказать «собака»? — спросил Вэй.

— Потому что рифма теряется.

— Какая рифма? — не мог понять Вэй.

— Внучка и Жучка. Ну так вот, — продолжал Михаил. — Не могут они вытянуть репку, зовут на помощь кошку. И все вместе пытаются вытянуть репку. Но безрезультатно.