Возвращение в Полдень - Филенко Евгений Иванович

Обычно он не звал его Консулом. Всегда строго-уважительно по имени и разделяя слоги отчетливыми паузами. Но что-то изменилось.

Неужели из-за фогратора?

Кратов посмотрел на оружие, нужда в котором, кажется, отпала. Хорошо лежит в руках. Держал бы так и держал… С невыразимым сожалением он спровадил «смауг» на пояс.

– Неужели нам удалось их напугать? – шепотом спросил Мадон. – Кто-то говорил, что с автоматами такое не прокатывает.

– Мы их не напугали, – сказал Кратов. – Они получили новую директиву.

Говорить про неслышимый стороннему уху гонг он не стал.

– От кого? – все же не сдержался Белоцветов.

– Скоро узнаем. Или не узнаем никогда.

«Конечно, узнаем, – уверил он себя мысленно. – Не бывает, чтобы автор столь эффектного трюка не вышел на поклон».

Теперь он шагал впереди всех, в руках ничего не было, голова гудела, в ушах стоял звон, но не тот, что раздражал все это время, а звенела мертвая, ничем не нарушаемая тишина. Почти такая же идеальная, как в лаборатории блажного доктора Стэплдона Кларка с погибшей станции «Тетра». Маскеры торчали безобидными истуканами, без намека на эмо-фон, отворотивши плоские слепые лица в сторону прохода к Инкубатору. Вот уже несколько минут оттуда никто не появлялся. Они беспрепятственно пересекли котлован и уперлись в отвесную стену, по которой следовало подняться и продолжать путь не сворачивая. А там уж куда ноги выведут.

– У кого-то есть гравиген? – спросил Кратов.

После короткой паузы Белоцветов поднял руку.

– Хозяйственный какой, – проворчал Мадон.

– Я тоже намеревался озаботиться, – сказал Татор смущенно. – А затем подумал…

– Неважно, – сказал Кратов. – Я подниму тебя, а инженеры сами разберутся.

– Прекрасная мысль, – сказал Татор с сомнением. – Если только хозяева не захотят избавиться от нас как можно скорее.

Кратов не успел потребовать уточнений.

– Глядите, Консул! – закричал Белоцветов, тыча пальцем.

Он обратил взор в указанном направлении.

«Что, так просто?!»

Кратов чувствовал себя обманутым.

Стоило ли пробиваться сквозь столько преград, блуждать и теряться, дивиться увиденному и непонятному, чтобы все закончилось паршивым порталом в стене?

«А нельзя ли, чтобы „просто“ было с самого начала?!»

Обширный проем в форме неправильного овала прямо в стене. Снежное поле и спутанные в радугу лучи нескольких солнц по ту сторону.

От них и впрямь стремились избавиться.

– Так и будем стоять? – недовольно спросил Белоцветов и неуклюжей трусцой устремился на свет.

Это могла быть ловушка. Или какой-нибудь неуклюже состряпанный мираж. Фантоматика в винтажном стиле.

Но это был всего лишь путь к свободе.

– Консул, что вы медлите?

Он действительно не спешил уходить. Оставались вопросы, требовавшие ответов. И он почему-то рассчитывал их получить.

– Куттер ждет снаружи, – сказал Кратов и показал куда-то в пространство. – В тесноте, да не в обиде. Если я не появлюсь в течение часа… ждать меня дольше не следует.

– Что за глупости! – сказал Татор возмущенно. – Неужели ты думаешь, будто…

– Это приказ генерального фрахтователя, – резко сказал Кратов.

– На который я, как командир корабля, плевать хотел, – энергично возразил Татор.

– Мы можем прибыть с подмогой, – неуверенно заметил Мадон.

– Черта с два, – свирепо сказал Белоцветов. – Мы погрузимся в куттер, как сельди в бочку, и в течение часа будем предаваться медитациям. Как вы и просили. А потом разнесем эту лавочку.

«И ведь разнесут, – подумал Кратов. – Наверняка у них в закромах сыщется что-нибудь посильнее моей игрушки. Это нехорошо. Но, наверное, оправданно».

– Надеюсь, до такого не дойдет, – сказал он вслух.

И шагнул назад, в пыльную мглу подземелья.

12

Громоздкая сутулая фигура маячила впереди. Поникшие плечи попеременно вскидывались в такт шагов, мощные, слишком длинные даже для такой махины ручищи болтались безжизненно, как парализованные. На разрывах сияющих разноцветных нитей вспыхивал ртутно-серебристый металл.

Они уже достаточно удалились от портала, который все еще маячил пятном света позади.

– Whither wilt thou lead me? – хорохорясь, спросил Кратов. – Speak! I'll go no further. [18]

Нелепая тень прекратила движение. Застыла, словно бы обдумывая услышанное. В ее позе, в согбенных плечах, одно выше другого, в понуро торчащих лопатках читалась неуверенность.

Медленно оборотилась.

Исполнила руками нечто вроде приглашающего жеста. И тотчас же на ближайшей стене возник и набрал силу светильник в форме кристаллической друзы. Свет был ровный, немигающий, желтоватого теплого спектра. Как раз на уровне головы, то есть метрах в трех над основанием подземелья. Грубые, будто высеченные каменным рубилом палеолитического скульптора, черты. Серая рыхлая кожа, вся в морщинах и складках. Куполообразный череп, сходный с поверхностью какой-нибудь безатмосферной планетки, и даже в таких же кратерах. Запавшие тусклые глаза. Просторные слоновьи уши.

Кратов, который все это время, как выяснилось, не дышал, с облегчением выдохнул.

Тахамаук. Все же тахамаук.

«Тахамауки – большие зануды и спесивцы, – вспомнил он собственные слова, – но так же, как и мы, ненавидят воевать и любят поболтать в хорошей компании».

Тахамаук сделал шаг вперед. Кратов невольно попятился.

– The very place puts toys of desperation, – сказал тахамаук тусклым шипящим голосом. – Without more motive, into every brain… [19] В том смысле, что это место не располагает к душевному восторгу. Но переговоры случались и в менее подходящих условиях. Не так ли, доктор Кратов?

– Не могу не согласиться, – промолвил Кратов. И, ведомый скорее интуицией, нежели точным знанием, добавил: – Советник Кьейрхида.

Серый гигант скорчил свирепую гримасу, которая с большой натяжкой могла бы сойти за улыбку.

– Советник Правящего дома Галактической Империи тахамауков Кьейтр Кьейрхида, – отрекомендовался он с намеком на поклон. – Все части моего имени и титула равнозначны. Из соображений экономии фонетических усилий можете обращаться ко мне: советник, Кьейтр, тахамаук, Серая Дылда, Heáh-torr… [20] неважно. Существует мало способов нанести ущерб достоинству тахамаука.

– Это последнее, что может входить в мои намерения, – уверил его Кратов.

– Или вот еще: патриций. Обычное обращение к малознакомому высокородному тахамауку. Не ошибетесь. Империя стоит так долго, что в ней практически не осталось персон низкого происхождения, и все они безумно гордятся своим социальным статусом.

Тахамаук снова замер в странной скособоченной позе. Тотчас же из полумрака белыми призраками возникли маскеры, числом не более дюжины. Двигаясь плавно, бесшумно и с неживой слаженностью, они несли на вытянутых руках большой овальный стол, отчего-то о пяти ножках. Тахамаук ждал. Установив стол между ним и Кратовым, маскеры канули во мглу и скоро вернулись, влача два старомодных кресла на полозьях, с высокими спинками из переплетенных прутьев, даже на вид жутко неудобных. Тахамаук сохранял свою дикую позу. И лишь когда на столешницу водружены были последовательно металлический светильник в виде дракона, изрыгающего из запрокинутой пасти необжигающее пламя, полупрозрачная емкость с темным опалесцирующим содержимым, два металлических кубка с гравировкой и какие-то серебряные шкатулки непонятного назначения, он вновь произвел могучими лапами знакомое уже мановение, «и шайка вся сокрылась вдруг». [21]

– Прошу вас, доктор.

– Благодарю вас, советник.

13

Старинная мебель, музейная посуда, безликая прислуга. Необработанные каменные стены и хруст щебенки под ногами. Пляшущие тени от светильников на плотных, как рукотканый холст, занавесях тумана. И лысый великан в одеянии, напоминающем трико из бегущей ртути, в кресле напротив. В этой картине было достаточно сюрреализма, чтобы затевать переговоры.