Старый грубый крест (сборник) - Биссон Терри

— Ладно, ладно, — сказала Хварлген. — Мы поняли суть. Давайте вернёмся к работе. Пойдёте ещё раз?

— Без лунни? — спросил доктор Ким.

— Почему бы нет?

— Потому что без видео или звукового изображения они являются нашим единственным подтверждением того, что здесь происходит какое-либо общение. Я знаю, что это ваш проект, Сунда, но на вашем месте я бы действовал более обдуманно.

— Вы правы. Уже почти пять часов. Давай дождёмся ужина и пойдём после него.

Я ужинал в одиночестве. Хварлген разговаривала по телефону, спорила с кем-то по имени Сидрат. Плакат на стене над её головой гласил: D=96. Голос Хварлген звучал сначала умоляюще, потом саркастично, потом снова умоляюще; я чувствовал, что подслушиваю, поэтому ушёл без кофе и пошёл в Восток один.

Доктор Ким спал. Тень лежала в своей чаше. Смотреть на это было завораживающе. Она лежала неподвижно, но, казалось, каким-то образом двигалась с огромной скоростью. Было темно, но я чувствовал свет, словно от звёзд, пробивавшихся сквозь тонкие облака. Мне захотелось прикоснуться к этому; я протянул один палец…

— Это вы, майор? — доктор Ким сел. — А где Сунда?

— Она разговаривает по телефону с каким-то Сидратом. Они спорят уже почти час.

— Он глава команды Q. Вероятно, он находится на Высокой Орбитали, ожидая прибытия Тени. Они собирают всевозможное причудливое оборудование. Они подозревают, что мы имеем здесь дело с каким-то видом антивещества, вот почему они не решаются перевезти его на Землю.

— Как, по-вашему, что это такое? — спросил я. Я пододвинул пластиковый стул и сел рядом с ним, глядя на звёзды сквозь прозрачный купол и тёмные листья магнолии.

— Я думаю, что это необычно и удивительно, — сказал доктор Ким. — И это всё, что мне нужно от жизни в данный момент. Я больше не пытаюсь понять или осмыслить вещи. Умирать — забавно. Ты впервые понимаешь, что не сможешь закончить Данте. Тебе нужно отказаться от этого. — Он сделал вдох «Умиротворителя». — Вы когда-нибудь задумывались, почему Тень выглядит моложе вас?

— У вас есть теория?

— У Роберта Льюиса Стивенсона была теория, — сказал доктор Ким. — Однажды он высказал предположение, что наш хронологический возраст — всего лишь разведчик, посланный впереди «армии» тех, кем мы себя чувствуем, которая всегда отстаёт на несколько лет. По вашему мнению, майор, вы всё ещё молодой человек; самое большее, вам за пятьдесят. Это образ, который Тень получает от вас, и, следовательно, образ, который он даёт нам.

Я снова услышал шипение его ингалятора.

— Я бы предложил вам, но…

— Всё в порядке, — сказал я. — Я понимаю, что являюсь подопытным кроликом.

— Ну что, парни, готовы? — спросила Хварлген, вкатившаяся через дверной проём. Настало время продолжать.

Пластиковый стул был на месте. Двое лунни поставили миску на стол. Остальные лунни вплыли внутрь, сели на кровати и столпились у двери. В 7:34 вечера Хварлген прочистила горло и нетерпеливо посмотрела на меня. Я стянул штаны, сел на стул и раздвинул свои старые иссохшие голени…

На этот раз, не поднимаясь между моих ног, Тень изогнулась в своей чаше и исчезла; движение было каким-то тошнотворным, и я поперхнулся…

И вот это случилось; он был здесь. Было ли это моим воображением, или мне просто так показалось, но Тень, казался более чётким и ясным, чем был? Казалось, от него исходило какое-то свечение. Он улыбнулся.

На этот раз Хварлген не стала ждать.

— Откуда ты? — спросила она.

— Не откуда. Протокол — откуда.

— Что тебе нужно?

— Корректировка протокола, — сказал голос. Теперь всё было так чисто, что я подумал, что это, должно быть, звук. Но я наблюдал за звуковыми индикаторами на видеомагнитофоне Хварлген, и там ничего не отобразилось. Как и прежде, голос звучал только в наших головах.

— Где Другие? — снова спросила Хварлген.

— Только протокол — «где», — сказал Тень. — Точка «где и когда».

Казалось, ему нравилось отвечать на её вопросы. Он перестал мерцать, и его речь теперь синхронизировалась с движениями губ. Его движения казались знакомыми: мягкими, грациозными. Я испытывал к нему определённую собственническую привязанность, зная, что это идеализированная версия меня самого.

— Чего они хотят? — спросила Хварлген.

— Общаться.

— Через тебя?

— Это сообщение положит конец протоколу. Подключение только однократно.

Тень смотрел прямо на нас, но не на нас. Казалось, он всегда смотрел на что-то, чего мы не могли видеть. Он замолчал, словно ожидая следующего вопроса.

Когда никто ничего не сказал, изображение начало исчезать, снова становясь похожим на призрак.

И Тень превратился в существо в чаше у моих ног. Оно казалось ещё более чётким, чем раньше. Я мог видеть звёзды за ним. Это было всё равно, что видеть отражение звёзд в бассейне, только у меня было отчётливое (и неприятное) ощущение, что я смотрю вверх. Я даже проверил рукой затылок.

Так было в первый день. У нас было три сеанса и Хварлген решила, что этого достаточно. Доктор Ким попросил нас присоединиться к нему для игры в четырёхмерную монополию. Он неровно дышал к игре за её крутые ипотечные ставки и ограниченное время на их погашение. Пока мы играли, лунни смотрели фильмы в Гранд Централе. Мы слышали выстрелы и блюграсс-музыку даже издалека, всю дорогу по соединительному переходу.

Следующее утро мы начали с неторопливого завтрака. Я всё ещё был на диете из лунных чипсов, но у меня всё равно не было аппетита. На плакате над кофеваркой было написано D=77.

— А сколько времени осталось до рассвета? — спросил я.

— Не знаю точно; но меньше семидесяти семи часов, — ответила Хварлген. Это не являлось проблемой. Несмотря на то, что Хоуболт больше не был защищён от воздействия окружающей среды в течение лунного дня, он был бы удобен для всех, кроме шести дней лунного «полудня», и, вероятно, был бы управляемым даже тогда, в чрезвычайной ситуации. Согласно плану Хварлген, А-Вот-И-Джонни должен был прибыть и забрать нас вскоре после восхода солнца.

Хварлген первой спустилась по трубе в лазарет, за ней последовал я, за нами лунни. В Восточном стоял аромат «Умиротворителя», указывая на то, что доктор Ким уже некоторое время не спит. Он попросил, чтобы ему разрешили задать один вопрос, и Хварлген согласилась.

Что касается меня, то я был просто нанятой задницей с дыркой. Я снял штаны, и чаша оказалась у меня между ног. Игнорируя меня (или делая вид, что игнорирует), Тень в чаше превратилась в ничто. На этот раз я не почувствовал тошноты. На самом деле, всё было красиво, плавно и быстро, будто нырок кита.

— Имеется ли сообщение для нас?

Это был вопрос Хварлген. Я оторвал взгляд от пустой чаши и увидел Тень, стоящую на другом конце комнаты — или на другом конце вселенной.

— Коммуникация.

— У тебя есть сознание?

— Протокол сознателен, а я являюсь протоколом.

— Кто с нами общается?

— Другое. Не «кто».

— Оно сознательно?

— Вы в сознании. Протокол является сознательным. Другое — это не строка гдекогда.

Последовало продолжительное молчание.

— Доктор Ким… — сказала Хварлген. — Вы хотели задать вопрос.

— Вы устройство Фейнмана? — спросил доктор Ким.

— Протокол состоит из двух устройств.

— Каково расстояние между ними? — спросил доктор Ким.

— Не расстояние. Петля гдекогда.

— А откуда берётся энергия?

Словно в ответ, Тень начал мерцать и исчезать, а я наклонился над чашей (хотя я больше не верил, что Тень была внутри меня). И, словно тёмный кит, вынырнувший на поверхность, Тень свернулась в своей чаше. Я удивлялся, как столь малое могло вместить в себя столь большое.