Министерство будущего - Робинсон Ким Стэнли

Я согласилась: хорошая идея.

– А наше министерство не могло бы выпускать карбон-койны? – спросила Мэри.

Я покачала головой.

– Для этого нужна способность выкупать койны по минимальной ставке, иначе люди в них не поверят. Нам не хватит резервов.

– У нас на зарплату и ту денег не хватает, – согласилась Мэри.

– Мы заметили, – пошутил Дик.

Я была рада, что план ему понравился.

Мэри объявила встречу законченной. «Подготовьте развернутое предложение, – распорядилась она. – Чтобы я могла показать его центробанкам и выступить в его защиту. Встречи с банкирами уже назначены. Посмотрим, что выйдет».

43

Я секрет на службе у всех. Сначала вы должны сосчитать все мои блоки и перевести их в знаки, которые меня не характеризуют. Блоки и знаки скованы цепью; с помощью знака, который меня не характеризует, вы можете открыть и прочитать то, что я в себе заключаю. В обмен на меня люди предоставят вам свои обязательства; если злоумышленник похитит меня у вас, вы сумеете найти меня и сообщить всему миру, где меня прячут. Я начинался как бессловесная фраза, ключ от любого замка; теперь же, отперев все парадные двери, я стал ключом, который запирает черный ход, дабы злоумышленники не могли скрыться с места преступления. Я ничто, благодаря чему происходит все. Вы обо мне не знаете, не понимаете меня, и все же, если вы ищете справедливости, я помогу вам ее обрести. Я блокчейн, я криптография, я шифр. Используйте меня.

44

Самый старый лед находится ближе к центру Антарктиды, между Трансантарктическими горами и хребтом Гамбурцева. Горы Гамбурцева почти такие же высокие, как Альпы, но полностью укрыты льдом; их обнаружили во время облета с помощью радара подледного зондирования. Между этим недавно обнаруженным хребтом и Трансантарктическими горами пролегает плоская равнина; покрывающий долину лед, по мнению ученых, не уйдет из нее по меньшей мере еще пять тысяч лет. Лед в других частях континента сползет в море через несколько десятилетий. Козырное место.

Понятное дело, что эта точка максимальной секвестрации углерода в ледяном покрове находится далеко от побережья, полярный ледниковый щит в этом месте имеет толщину три километра, то есть возвышается на эту величину над морем, потому как скальное ложе ледника находится чуть ниже уровня океана. Перекачка сюда морской воды потребует очень больших затрат энергии. И много труб. Посчитайте сами и увидите: вариант безнадежный.

Тем не менее нашлись люди, пожелавшие рискнуть. Смельчаки эти, похоже, не дружат с арифметикой, зато при деньгах. Главным представителем этого любопытного народца был русский миллиардер из Кремниевой долины, которому идея полива Антарктиды морской водой показалась настолько оригинальной, что он решил профинансировать эксперимент. Когда речь заходит об Антарктиде, негоже воротить нос от любых спонсоров. Я, по крайней мере, никогда не воротил.

И вот, когда в Южном полушарии еще стояло лето, целая эскадрилья частных самолетов вылетела из южноафриканского Кейптауна, где в аэропорту есть отдельная стойка с надписью «АНТАРКТИДА» (блеск!). Мы высадились на шельфовом леднике Фильхнера, вдающемся в замерзшее море Уэдделла. Разгрузились и оборудовали поселок из юрт, домиков «Джеймсуэй» и палаток, выглядевших совсем крохотными на безбрежном ледяном поле. Такими они, собственно, и были. Даже поселки для туристов у возвышенности Пайонир-Хайтс и на берегу Принцессы Астрид больше нашего. Однако наше стойбище служило пунктом доставки растущего ассортимента специализированного оборудования. Кое-что для операции выделила «Транснефть», российская государственная трубопроводная корпорация. Самую крупную установку – гигантский насос – на берег шельфового ледника Фильхнера доставил и путем замысловатой процедуры сгрузил большущий российский ледокол. Водозаборные трубы продели сквозь морской лед, а магистральные подсоединили к насосу и проложили в глубь материка поперек ледника Фильхнера и шапки полярного льда, мимо южного полюса, к Куполу Аргус – высшей точке Восточного антарктического ледяного щита. Купол возвышался над окружающей территорией, отчего по энергетическому эквиваленту не уступал горам Гамбурцева.

Энергию для насоса и подогрева трубопровода, чтобы в нем не замерзала вода, поставлял снятый с подводной лодки ядерный реактор – подарок российского ВМФ. Если операцию удастся осуществить, объяснил миллиардер своим людям в России, то она превратится в одно из крупнейших начинаний на планете. Санкт-Петербург будет спасен от затопления. Тот факт, что для успеха операции потребуется энергия десяти тысяч лодочных ядерных реакторов, очевидно, предпочли не упоминать. Ну и что? Метод же надо проверить?

Таяние льда на всех континентах поднимало уровень океана на 5 миллиметров в год, что, казалось бы, не так страшно, если не вспоминать, что всего двадцать лет назад подъем составлял 3 миллиметра в год и темпы таяния все время росли. Если текущая скорость увеличится вдвое, вода начнет прибывать с такой быстротой, что затопит береговые районы по всему миру, и эта новая катастрофа еще больше усугубит и без того шаткую экологическую ситуацию.

Многие сетовали, что в случае заметного увеличения темпов повышения уровня мирового океана все попытки откачивать воду в Антарктиде и других местах окажутся пустой затеей. Если уровень начнет подниматься хотя бы по сантиметру в год – что запросто может случиться, ха-ха-ха, – то объем лишней воды будет равен кубу с площадью основания размером с территорию округа Колумбия и высотой в два Эвереста. Чтобы перекачать такую уйму воды, потребуется больше труб, чем было выпущено за всю историю человечества.

Оппоненты или по крайней мере наш миллиардер возражали: раз будущие темпы подъема уровня океана пока неизвестны, вариант заслуживает право на жизнь. Операция позволит сравнить реальные затраты с моделями, а также покажет, как ведет себя вода, выпущенная с высоты на полярную ледниковую шапку. Как далеко она разольется, насколько повлияет на уже существующий лед и так далее.

Когда к насосу подключили первую магистраль и начали перекачивать воду на юг, мы сели в вертушки и отправились на передовой рубеж операции. Длинный перелет, и так каждую неделю. Трубопровод внизу выглядел черной ниткой, прилипшей к белому полотну.

– Все равно что сосать океан через соломинку и выплевывать воду на берег, – сказал я.

– Верно, – ответил кто-то. – Но когда соломинок десять миллионов…

– Нет, – возразил я. – Дурацкое сравнение. И все же благодаря ему мы сейчас здесь и, возможно, извлечем кое-какие полезные выводы.

– Тогда не называй его дурацким!

– Больше не буду. Мой рот – могила. Вы ничего не слышали. А если слышали, то я говорил не всерьез.

– Ну ты и хитрожопый, Гриффен.

– Эй! Прекрасный день в Антарктиде. Чего вам еще надо? – сказал я.

45

Мэри вылетела в Сан-Франциско, где Федеральный резерв США организовал встречу с представителями других крупных центральных банков. В Базеле ежегодно проводилось собрание представителей всех центробанков под эгидой Банка международных расчетов, однако эти встречи носили лишь формальный характер. Насущные дела обсуждались в других местах, поэтому когда Федрезерв США приглашал на консультацию, своих представителей присылали все центральные банки. Так случилось и на этот раз. Глава Федрезерва приняла Мэри и выделила ей окно в программе встречи. Появился шанс обратиться к банкирам напрямую, попытаться убедить их в пользе карбон-койна.

Перед совещанием Мэри заскочила на ежегодную конференцию негосударственой организации (НГО) «Калифорния, вперед» – по приглашению молодой женщины, однажды проходившей у нее стажировку. Мэри прошлась с Эстер по городским холмам Сан-Франциско до конференц-центра имени Джорджа Москоне. Утро выдалось бодрящим, холодно было почти как в Цюрихе, с добавкой морского воздуха и ветра. Или это, или что-то еще – может быть, холмы или особый свет – придавали городу ощущение необузданности и открытости, что делало его совершенно непохожим на старый степенный Цюрих. Мэри очень любила Цюрих, но город над заливом вызывал совершенно иное чувство – великолепия, он нежился в лучах ветреного тихоокеанского солнца и с каждым кварталом открывал новые панорамные виды.