Возвращение в Полдень - Филенко Евгений Иванович

Кратов сидел в кресле с бокалом прохладительного в руке. Перед лицом его медленно вращалась свинцово-серая сфера с иссеченным для наглядности ломтем, демонстрировавшим внутреннее устройство самого большого космического корабля в истории.

– Кристаллы ядра и есть та интеллектронная начинка, что принимает управляющие директивы экипажа и приводит эксаскаф в движение. Как мы помним, не так давно экипаж корабля составляли полтора миллиона психически неуравновешенных гуманоидов, одержимых весьма причудливыми фантазиями. Такое наверняка дезорганизовало бы суперкогитр планетарного ядра, не обладай он основательными процедурами «защиты от дурака». Что и позволяло планете сотнями лет оставаться на стабильной орбите. Хотя временами она все же откликалась на всеобщий призыв к Огненному Очищению и меняла Солнечное и Лунное полушарие местами. Но теперь на борту корабля находится вменяемый, согласованно действующий экипаж, и это внушает надежду, что кризисов управления более не предвидится.

То, что обыкновенно образует у планет естественного генезиса мантийные слои, отделяющие ядро от литосферы, в нашем случае представляет собой уникальную квазимагматическую среду. Она сейсмически нейтральна и сочетает защитные функции с транслирующими. Ее губчатая структура сходна с головным мозгом человека, но, разумеется, этим сходство и ограничивается, дабы не ввергнуть никого в грех планетарного панпсихизма. Механизм передачи сигналов от управляющего центра к эффекторам происходит не по выделенным каналам, через условные аксоны к дендритам по синаптической схеме, а путем его распространения в этой губчатой структуре, где она неустановленным образом распределяется по адресатам. Чтобы прояснить картину до конца, потребовалось бы подвергнуть планету аутопсии, что интересам проекта «Белая Цитадель» отнюдь не отвечало. Кроме того, сквозь губчатую среду проходят шахты теплоотводов, которые в нашем случае выглядят и ведут себя, как вулканические жерла. Собственно двигательная секция, то есть механизмы активного управления гравитацией, средства интеллектуального маневрирования, интеллектронный кластер – все это сосредоточено в ядре планеты, защищено мощной оболочкой из реформированного углерода и для исследования практически недоступно. Предполагается, что оболочка имеет двойное назначение и помимо защитных функций служит усилителем управляющих сигналов. Некоторые агрегаты и механизмы темного назначения расположены в той же губчатой мантии, они также неплохо изолированы от несанкционированного доступа. Обитаемые полости обильно и бессистемно распределены по всей внутренней структуре планеты, начиная от оболочки ядра до литосферы. Они соединены туннелями и шахтами, кое-где носящими следы утилитарной обработки для перемещения пассажиров.

В памяти Кратова возникли самовскрывающиеся провалы посреди травяных полей… бесконечная винтовая лестница, по которой они с ксенологом Биссонетом совершали нисхождение в недра планеты вслед за Видящими Внутрь… подземные камеры, где ждали ловушки и сюрпризы, по большей части неприятные: нефтяные озера, смертельно опасные биомеханические стражи, свежие костища… И Мерцальники, в чьей неразумности Кратов даже сейчас, вопреки заверениям иовуаарпов, не был убежден.

– Можно утверждать, – заключил Эйб, – что управление «Гарпуном» носит преимущественно интуитивный характер.

– Мы оседлали «Летучий Голландец», – иронически констатировал Кратов.

– Да, – согласился Эйб. – Но нам удалось завладеть штурвалом и поднять паруса.

– Где мы сейчас находимся?

– Вот здесь. – Участок серой сферы сделался прозрачным, внутри него вспыхнул уютным розовым светом крохотный шарик. – Сто пятнадцать миль до поверхности. А вот здесь размещается экипаж. – Сфера поворотилась другим боком, в ее глубине осветилась голубым чечевицеобразная каверна. – Пять тагонараннов в экзоскелетах. Чтобы управлять планетой, нужен очень внушительный экипаж. Для справки: рост тагонаранна, если бы ему пришла фантазия выпрямиться, составляет восемь миль. В экзоскелете он дотягивает до восемнадцати миль и становится планетарным объектом. И звездолет начинает прислушиваться к его приказам.

– Интересно было бы знать, кто управлял этим кораблем до нашего прихода, – сказал Кратов.

– Полтора миллиона психически неадекватных гуманоидных существ, – не запозднился Эйб.

– Это трудно называть осознанным управлением. Скорее, корабль потакал их капризам.

– А есть разница?

– Еще и какая!

– Да, – сказал Эйб, – пожалуй, вы правы, Консул. Вероятно, самый первый экипаж состоял из весьма представительных персон. Во всех смыслах. Вопрос, куда они исчезли.

– И другой вопрос, почему никто до сей поры не думал над этим.

– Думали, и наверняка. Но ничего полезного не надумали и забросили это занятие.

– А вдруг они еще здесь? – оживился Кратов. – Вдруг где-то в недрах планеты, хотя бы даже в самом ядре, куда никто не заглядывал, находятся хозяева корабля. Например, в гибернации. И проснутся в самый ответственный момент.

– Умеете вы озадачить, Консул, – проворчал Эйб. – Кстати, хотите познакомиться с экипажем?

– Еще бы! – сказал Кратов. – Давно пора.

– Но предупреждаю, не рассчитывайте на беседу. Тагонаранны не обладают речью в традиционном представлении. Они общаются при помощи модуляций естественного магнитного поля. Без обид, Консул, но вы для них всего лишь странный безгласный пассажир, временами производящий акустические колебания непонятного назначения.

– А вдруг возникнет ситуация, когда я должен буду вступить в контакт с экипажем?

– Не возникнет, – уверенно сказал Эйб. – А если возникнет, то это будет означать, что экипаж потерял управление эксаскафом и никакими разговорами делу уж не помочь. Не станете же вы с ними трогательно прощаться!

– Черт с вами, Эйб. Давайте познакомимся хотя бы нечувствительно.

– Не питайте иллюзий, Консул. Тагонаранны даже не догадаются, что вы удостоили их своим вниманием. Они выше этого во всех смыслах.

Серый шар уплыл в дальний угол помещения, его место занял большой экран. Кратов невольно подался вперед.

– Но ничего не видно! – сказал он досадливо.

– Тагонараннам не нужен свет, – сказал Эйб. – Возможно, в инфракрасном спектре будет нагляднее.

Сквозь серую пелену барельефом проступили очертания массивной, словно бы оплывшей под собственным весом фигуры в грубых доспехах. Видна была лишь верхняя часть, но и этого достаточно было, дабы ощутить запредельность, хтонизм, родственность с монументальной архитектурой, нежели с живой материей. Безликий бронированный сфинкс, но во стократ больше любого скульптурного аналога, сидел, покойно уложив чудовищные лапы на скальные выступы, заменявшие ему подлокотники.

– Морфологически тагонаранны относятся к вертикальным квазигуманоидам, – пояснил Эйб. – Да вы сами знаете. Технически же это ходячие горы.

– Воображаю размеры их спасательных капсул, – пробормотал Кратов.

– Для тагонараннов капсулы не предусмотрены, – сказал Эйб. – Только для пассажира.

– Но это ненормально! – опешил Кратов. – А если что-то пойдет не так?

– Дорогой Консул, – проникновенно сказал Эйб. – Вы буквально зациклены на нештатных ситуациях. Недолго и беду накликать! Если что-то пойдет не так, спасательные капсулы не понадобятся никому. Даже пассажиру. Это не более, чем элемент психологической поддержки. Не притворяйтесь, будто не знали. Капсулы хороши лишь в субсвете…

– …а в экзометрии либо иной метрике, не говоря уж о Базовой Матрице, толку от них, как от детского надувного круга. Все равно ненормально.

Эйб отозвался коротким смешком.

– Кстати, Консул, вы не пробовали вести дневник? – спросил он вне всякой связи с предыдущей темой.

– Пробовал. В глубокой юности. Но затем переключился на мемуары.

– Дневник – прекрасная основа для мемуаров. Ведь вы захотите однажды описать свои переживания в ходе этой грандиозной миссии?

В голосе Эйба ясно читалась ирония.

4

«Дневник так дневник.