Возвращение в Полдень - Филенко Евгений Иванович

Кратов перелез через борт платформы, успокоил дыхание и пробрался сквозь свежие наносы к панели управления. «Мастера на вас нет, Санти, раздолбай вы этакий…» Увиденное ему не понравилось.

Во-первых, панель, заиндевелая и мертвая, выглядела доска доской. На такой только салат шинковать да орехи колоть. Не верилось, что как-то можно было привести ее в чувство.

Во-вторых же, и при опущенной защите должно было сохраняться слабое защитное поле, выполнявшее функцию, по ироническому замечанию инженера Мадона, противомоскитной сетки. От снегопада оно тоже неплохо предохраняло, но отнюдь не препятствовало движению массивных материальных тел, например взрослых мужчин в скафандрах высшей защиты. Теперь поля не было. Как не было и никаких причин, по которым Белоцветов или тот же Мадон вдруг решили его отключить. Скорее всего, они о таком даже не задумались бы. Между прочим, командирская платформа хотя и маячила поодаль с поднятой по всем правилам защитой, но признаков изолирующего поля над нею также не наблюдалось. Здесь явно усматривалась длинная рука чуждого происхождения, не исключено, что суставчатая, многопалая и даже чешуйчатая. Тех же Всадников Апокалипсиса. В том, что защитные поля им не понравились, большого сюрприза не было. Может быть, в какой-то момент они гасили всё подряд без разбору.

Управлять гравитационной платформой – невеликое искусство, вряд ли намного сложнее какого-нибудь плоддерского «корморана». Или того же миди-трампа класса «анзуд», последнего корабля, в кресле которого Кратов находился в качестве пилота. Конечно, присущего Белоцветову шика достичь не удастся, но стронуть с места эту махину он в состоянии.

Однако вначале предстояло поднять на платформу еще одного пассажира.

Взбадривая себя разнообразными мобилизующими мыслями, Кратов попытался перемахнуть через бортик так же лихо, как это получалось у Белоцветова, но зацепился ногой и рухнул в снег плашмя. «Никто не видел», – поспешно успокоил он себя. Поднялся, выдернул из снегового плена Мурашова (невозможно было убедить себя в том, что перед ним не сам Мурашов, а некий неодушевленный предмет, каковой впредь надлежит именовать «телом Мурашова») и, поражаясь тому, какой же он легкий, с трех попыток втолкнул на платформу. Вскарабкался следом – это оказалось не в пример труднее. Снова отдышался. Расчистил панель управления. Белоцветов и Мадон выкроили однажды пару часов и преподали ему самые азы обращения со всезащитным транспортом. Сущая ерунда для звездохода в отставке. Основной пафос уроков заключался в следующем: «Запустите инициализацию систем и в дальнейшем следуйте велению сердца!»

Что-что, а запускать инициализацию Кратов выучился на совесть. Процедура сводилась к одной тактильной директиве, в которой задействованы были обе руки. Ничего сложного для гуманоида с полным комплектом конечностей. Для гуманоида с дефицитом конечностей (мало ли как все обернется, жизнь есть жизнь…) существовала, впрочем, команда голосом, кодовая фраза на базовом интерлинге. Такая вот незатейливая защита от дурака неземного генезиса. От умников защиты по понятным причинам не существовало.

«Надеюсь, они не угробили тебя, подружка».

Уже вослед этой мысли он подумал, правильно ли адресоваться в женском роде, да еще в такой интимной форме, к серьезному тяжелому механизму на гравитационном приводе. Но затем счел, что архелон, как ни крути, всего лишь черепаха, хотя бы даже ископаемая и гигантская. И не следует ему окончательно сходить с ума, заискивая перед транспортными средствами.

9

Чтобы выполнять тактильную директиву на поверхности, более сходной с разделочной доской, требовалось некоторое психологическое усилие.

Еще труднее оказалось ожидание результата.

«Сосчитайте до десяти, Консул, и свершится чудо», – помнится, обещал Мадон, когда проводил общий инструктаж.

Кратову показалось, что за то время, пока он считал про себя до десяти, на Таргете могли бы воцариться динозавры.

Он уже готов был малодушно выкрикнуть заветную кодовую фразу.

Но чудо действительно свершилось.

Разделочная доска осветилась изнутри, между делом отобразила логотип какой-то компании, очевидно, имевшей касательство к изготовлению начинки «архелона», а затем поверхность ее из тусклой и неживой сделалась бархатно-черной в серебристой сетке с обозначениями секторов. Теперь это была настоящая сенсорная панель, бери и управляй.

Все же земная техника давно слыла образчиком надежности и стрессоустойчивости, взять и прикончить ее не так просто.

Иными словами, ему снова повезло.

Он избежал неведомой участи, ускользнув от белых ловцов с их сетями.

Он нашел свой рациоген на корабле, что был скорее жив, чем мертв, хотя и вряд ли годился для перемещений в межзвездном эфире, не говоря уж об экзометрии.

И, наконец, в его распоряжении оказалась вполне дееспособная гравитационная платформа в полном снаряжении. Но это было ожидаемое везение.

И такое с ним тоже случалось.

…Когда впереди тупик, позади бездна, некуда податься, не на кого рассчитывать, кроме самого себя, некого позвать на помощь, кажется, что весь мир против тебя, ни единого шанса на победу, ни спрятаться, ни укрыться, сверху ливень, снизу пламя, разверстые пасти со всех сторон, а у тебя из всех видов оружия лишь голые руки и плохо соображающая голова…

…И вдруг со скрежетом раздираются свинцовые завесы отчаяния, в прореху бьет солнце надежды, отовсюду, словно грибы после дождичка, лезут откровения, прут возможности, и в глухом тупике обнаруживается потайная дверь без замка…

Недобро улыбаясь, Кратов поднял полную защиту.

«Вы упустили свой шанс добраться до меня, – подумал он, обращаясь к безликой, непонятной силе, что вступила с ним в противостояние. – Моя очередь, мой ход, мой шанс. И уж я-то до вас доберусь, будьте покойны».

Невидимый и неощутимый купол изолирующего поля отделил пространство кабины от снегопада. Бесшумно всплыли броневые плиты и сомкнулись над головой. Вспыхнул свет, зашипели насосы подачи воздуха. Кратов запустил систему вентиляции, которая мигом втянула и отправила за борт скопившийся в кабине снег. Горячие волны высушили избыток влаги. Датчики жизнеобеспечения показали комнатную температуру и полный комфорт среды обитания. Можно было избавиться наконец от надоевшего скафандра…

С этим Кратов не спешил.

Откинув шлем и сняв перчатки, он попытался запустить тотальное сканирование. Это удалось далеко не сразу, его учителя подобным хитростям большого внимания не уделяли. Несколько команд, очевидно бессмысленных, ушли в молоко – панель либо не реагировала вовсе, либо с издевкой высвечивала шкодливые рожицы: верно, те, кто разрабатывал интеллектронную начинку платформы, мнили себя записными остроумцами. Хорошо, что по незнанию он не умудрился запустить какую-нибудь, черт ее знает, процедуру самоуничтожения… как говорили в подобных случаях в училище Звездной Разведки, которое он оканчивал в прошлой своей жизни, «вызвать дьявола».

В той же самой жизни он слыл редкостным упрямцем… да и в новой, ксенологической, впрочем, тоже.

С десятой примерно попытки у него все получилось.

Открывшаяся на экране видеала карта честно отразила все артефакты в пределах досягаемости локаторов. В центре картинки темной блямбой расположился «гиппогриф». Под ним отчетливо различались контуры платформ и две призрачные фигурки в скафандрах: одна, «С.W. Kratov PASS», светилась живыми травянисто-зелеными красками, а другая, «R.Al. Mourashov PHYS», выглядела бледно-серой тенью, и только маячки горели одинаковой неоновой бирюзой. Кратов увеличил масштаб сканирования в надежде зацепить хотя бы краешком скрытый за горизонтом видимости «Тавискарон». Или, чем черт не шутит, наткнуться на самих нежданных визитеров. Увы, без результата.

Без особой цели Кратов погонял по видеалу картинку. Просто так, осмотреться.

И не сразу сообразил, что вот уже с полминуты безотчетно пялится на маячок третьего скафандра.