Только он теперь зияет чёрной пастью, полной золы и обугленных остатков последних дров. На полке всё ещё стоят потускневшие от времени бронзовые часы, навечно остановившиеся на без пяти двенадцать.
Вдоль стен выстроена мебель, накрытая некогда белыми чехлами. Надеюсь, хоть что-то уцелело и не прогнило за время отсутствия хозяев. Всё же сидеть на скрипучих досках удовольствие не из приятных.
- Брось, Вика, - уговариваю себя, пытаясь найти в этом печальном зрелище хоть что-то позитивное. - Зато крыша цела… вроде бы. И дыр нет в полу.
Со стороны распахнутой входной двери мне чудится мимолётное движение, но я решаю сосредоточить всё внимание на осмотре дома, и вскоре уже могу сформулировать для себя первые впечатления.
Первый этаж состоит из большой гостиной, не менее просторной кухни, встретившей меня грудой разбитой фарфоровой посуды. Почти треть пространства занимает печь, очень похожая на русскую, что до сих пор можно встретить в глубинках.
На самом верху замечаю несколько чугунных ёмкостей, которые могу использовать под кастрюли, но сначала их надо хорошенько отмыть и прокалить в печи.
Нетронутыми остались широкий дубовый стол и буфет. Дверцы распахнуты, обнажая взгляду целёхонькие полки. В углу примостилась деревянная бадья, которую я тут же определила для мытья посуды.
Когда таковая у меня появится.
Следующие десять минут у меня уходят на осмотр помещения под кладовую, забитое разным ненужным хламом. Нахожу дверь в полу, и едва не прыгаю от радости, обнаружив пустой ледник метра два в глубину и немногим больше в ширину.
Сложнее всего подниматься по лестнице на второй этаж. Перила опасно шатаются, норовя сломаться под моей рукой. Ступеньки угрожающе трещат, и мне приходится проверять их на прочность, прежде чем перенести свой вес и опробовать следующую.
Однако это определённо того стоит.
Передо мной небольшая комнатка, похожая на малую гостиную. Из неё по разным сторонам идут три двери. Наверное, в гостевые комнаты. При моём появлении пыль поднимается в воздух и напрочь забивает нос.
- Апчхи! - оглашаю пространство, прикрывая рот ладонью. - Да что ж… Апчхи!
Чуткий слух улавливает снизу какой-то шорох, но я списываю всё на ветер, струящийся в распахнутую дверь.
Толкаю ближайшую ко мне створку, и готова прыгать от радости.
Вот это красотища!
Передо мной небольшая светлая комнатка - мезонин с двумя кроватями вдоль обеих стен, широким окном и узким выходом на крохотный балкончик.
Матрасы истлели, постельного белья нет, но это неважно! День в самом разгаре: успею что-нибудь придумать, но ночевать я буду здесь.
Дух захватывает, когда я ступаю по тёплым, нагретым от солнца доскам. Белые кружевные занавески почти не тронутые временем, и если их как следует отстирать - придадут неповторимый уют! Одну кровать можно перетащить в другое помещение, а вместо неё поставить письменный стол.
Сердце щемит от нежности и трепета. Глаза пощипывает от слёз, и я уже готова отправить письмо с благодарностью лорду Эллерингу за то, что сослал меня подальше от своей тиранической персоны и молоденькой любовницы.
В душе крепнет уверенность, что всё непременно будет хорошо!
Однако стоит мне подойти к окну и взглянуть во двор, как я вижу в саду целую группу деревенских, что взволнованно переговариваются между собой и указывают пальцами на крыльцо.
- Ну что, Вика, - пытаюсь улыбнуться, но в груди царапает коготками недоброе предчувствие. - Пойдём знакомиться с соседями?
Глава 15
Обратно я спускаюсь быстрее, чем поднималась. Ступеньки хоть и скрипят, но честно выдерживают мой небольшой вес.
Надо будет обязательно укрепить лестницу, иначе как выбросить весь хлам?
Искренне верю, что со временем обживусь и вдохну в усадьбу новую жизнь.
Сердце ёкает, когда я вижу пугало у двери. Ветер повернул его боком, и складывается впечатление, будто длинная конечность тянется ко мне.
Обманчивая игра воображения.
До ушей доносятся взволнованные голоса, среди которых слышен громкий шёпот:
- Совесть заела, наверное.
Торопливо разглаживаю подол, стряхивая попавшую на него пыль и чёрную гирлянду паутины. Растягиваю губы в приветливой улыбке, хотя сердце колотится от волнения и предательски мокнут ладони.
Первое впечатление, оно ведь главное. Не опростоволоситься бы при местных.
- Здравствуйте! - восклицаю, выйдя на покосившееся крыльцо, и рука сама тянется к наклонившемуся столбику, ощерившемуся острыми клыками древесины. - Меня зовут Виктория Эллеринг, но вы можете звать меня просто Виктория. С этого дня я живу…
Осекаюсь, видя вытянутые лица деревенских. Передо мной с десяток разномастных лиц - мужские, женские, кто-то постарше, кому-то на вид едва исполнилось тридцать.
Молодёжи нет.
- Явились - не запылились, - фыркает дородная дама в сером платье, поверх которого красуется видавший виды передник. Круглое лицо кривится в презрении, брови выгорели на солнце и их почти не видно.
- Простите? - слегка теряюсь. Делаю глубокий вдох, пытаясь собраться с мыслями и унять дрожь в коленях.
- Неужто малец вырос и женился? - недоверчиво тянет сухой старичок, чьё лицо похоже на печёное яблоко. - Кажется, будто вчера носился босоногим сорванцом.
Малец?
Это он про Эйвара?
Знал бы он, во что превратился “босоногий сорванец”.
- Зачем вы здесь? - резко спрашивает дородная дама, делая шаг вперёд.
Не знаю, что ответить и теряю драгоценные секунды. Кажется, всё сложнее, чем я себе представляла.
- Ваша семья бросила нас на произвол судьбы!
- Мы остались без защиты, без надежды!
- Уезжайте, леди Эллеринг, и чтоб ноги вашей здесь не было!
Мои робкие попытки объясниться тонут в гуще голосов. Женщины стараются особенно рьяно: потрясают кулаками, а кто-то и скалкой, с которой слетают белые крохи муки.
Боязливо делаю шаг назад, но спина будто натыкается на невидимую преграду. В горле камнем стоит плотный ком от того, что я вижу их отчаяние и боль.
Какая защита?
Почему их бросили?
Разве так можно?
Вскидываю руки и прочищаю горло. Не знаю, что натворила семья Эйвара, но я обязана убедить их, что я на их стороне. Что я такая же изгнанница и готова работать наравне со всеми.
- Прошу вас, дайте мне слово! - говорю громко, тщательно контролируя свой голос, чтобы он звучал уверенно. - Я впервые прибыла в Змеиную Пасть и намерена остаться здесь надолго. Простите, но я не знаю предысторию и лишь несколько дней назад узнала о существовании этого места. Поэтому очень надеюсь на ваше милосердие!
Толпа постепенно стихает и начинает недоверчиво перешёптываться. Дородная дама запальчиво выкрикивает:
- Толку от ваших слов? Вы долго здесь не продержитесь! Это место проклято! И род Эллеринг к этому причастен!
Обвожу взглядом их лица, видя смесь скептицизма и единственного проблеска надежды в блёклых глазах сухого старичка.
Иду ва-банк. Всё или ничего.
- Мне нужна ваша помощь, - продолжаю я. - Я хочу возродить усадьбу, но одной мне не справиться при всём желании. Дайте мне шанс доказать, что я достойна вашего доверия!
Повисает тяжёлая пауза. По спине стекает холодный пот. Собравшись в кружок, жители тихо совещаются, а потом дородная дама делает шаг вперёд.
Глава 16
Ожидание сводит с ума, а женщина, видя моё волнение, нарочно оттягивает время.
- Гнать бы вас в шею, леди. Вот честно, - устало произносит она, не испытывая пиетета перед власть имущими в моём лице.
Точнее, в лице леди Эллеринг. А я понимаю, что в ней говорят бессилие и опустошённость. Словно день за днём жители Змеиной Пасти ведут борьбу с чем-то неизведанным и неизменно терпят поражение.
От её тона внутри всё скручивается в болезненный узел, и я судорожно подыскиваю верные слова, но, как назло, ничего не идёт в голову.
