Системный Кузнец. Трилогия (СИ) - Мечников Ярослав

Замолчал, переводя дыхание. Старик всё смотрел, практически не мигая, сложив костлявые пальцы в замок у подбородка.

– И ещё, – сказал уже тише, но с нажимом. – Если я всё‑таки могу потребовать… да, именно это слово, ведь мне понадобилось много сил, чтобы получить ту сталь… если я могу потребовать свои слитки, прошу… отдайте их. Может быть, у вас есть какие‑то запасы, которые вы можете выделить мне в счёт того долга. Хочу сделать из них что‑то очень хорошее. А мальчишка… лучше оставьте его – не потому что настаиваю, кто я такой в конце концов, чтобы указывать вам что делать? Он – обычный, бесправный сирота, как и я, и ему будет лучше со мной, а не с вами, и вы это прекрасно знаете.

[Способность «Холодное Пламя» активирована. Ваша Огненная Ци интуитивно вплетена в энергию звука. Убедительность речи временно увеличена.]

Почувствовал это в тот момент, когда говорил. Слова, хоть местами и были сказаны коряво, несли не только смысл, но и какую‑то внутреннюю теплоту – не обжигали, а проникали сквозь броню цинизма старого Борга и согревали того изнутри, что‑то в нём меняя.

В комнате повисла тишина. Чувствовал давящее напряжение взгляда наместника, но я сказал всё, что хотел, и теперь не понимал, как дед отреагирует.

Глаза его сощурились, старик задышал глубже и громче.

– Какая речь… – проскрипел Борг ехидно. – Прямо как у столичных господ – никак не глупее. И условия мне ставишь… и льстишь…

«Дышать, Дима. Дышать,» – приказал себе. Ещё один глубокий вдох. Выдох. Ни в коем случае нельзя вестись на провокации – ещё ничего не решено.

Наместник долго смотрел на меня, и в тишине, казалось, можно было услышать, как скрипят шестерёнки в хитрой голове.

– Значит… – сделал паузу, – я могу передать Главе, что ты готов пройти нашу проверку?

Дед сказал это тихо, почти небрежно, но от слов похолодело. Какую ещё проверку? Я только что прошёл у Обелиска. Что ещё может быть?

– Конечно, – ответил, стараясь, чтобы голос звучал простодушно. – Любую проверку, которая вам понадобится.

Борг молчал, упираясь подбородком в скрещенные кисти. Опустил взгляд и о чём‑то напряжённо думал. Тишина затягивалась.

– Уж больно ты сладко поёшь, щенок, – произнёс он, поднимая тёмные, ничего не выражающие глаза. – А я такое за версту чую. Но, с другой стороны…

Старик встал, вновь сложил руки за спиной и принялся отмерять шагами комнату, глядя себе под ноги.

– Пришёл сам… выложил всё как на духу… Даже если где‑то и приврал, но готов сотрудничать. Хочешь ковать, как сам говоришь… – сделал паузу, шаги замедлились. – Знаю, что ты хотел быть охотником, как твой отец – все в деревне это знали. И если бы у тебя и вправду проснулся Дар Огня… ты бы уж точно мечтал не о том, чтобы прозябать в грязной кузне. Что‑то здесь не сходится…

Дед размышлял вслух, и я улавливал в его словах неподдельное замешательство – Борг пытался сложить головоломку, в которой не хватало деталей.

– Но Торгрим… – он начал было и тут же осёкся, будто осознав, что говорит вслух то, что не предназначалось для моих ушей.

Наместник некоторое время помолчал, медленно расхаживая по комнате.

– Так и быть, щегол, – сказал дед, вдруг остановившись и повернувшись ко мне. – Так и быть. Хочешь ковать? – хищная улыбка тронула гнилой рот.

– Да, – твёрдо ответил ему. – Хочу.

– Хорошо. Я передам Главе всё, что ты сказал. А пока – свободен.

– Насчёт Свена… – тут же вклинился, пока старик не передумал.

– Делай, что хочешь, – небрежно махнул рукой. – Раз плотник считает, что ты достойный преемник этого алкаша, можешь с ним работать, мешать не стану. – Сделал паузу. – А насчёт болванок, что сгинули с караваном… Они сейчас в шахтёрском лагере – целы. Ты их получишь, как только мы наладим поставки.

Я кивнул.

– Хорошо, господин Борг. Спасибо.

Наместник коротко и властно указал головой в сторону двери – разговор окончен.

Тут же встал и, не медля больше ни секунды, покинул помещение.

Когда вышел на улицу, почувствовал себя измотанным до предела. Подавлять Огненную Ци было так трудно, что приходилось напрягать все мышцы живота, держа ту в узде. Сделал ещё один глубокий вдох прохладного воздуха и медленно выдохнул, отпуская накопившееся напряжение.

Правильно ли поступил, что вёл себя именно так? Не знал. С одной стороны, достиг цели – получил отсрочку и свободу действий. С другой – прогнулся под этого отвратительного человека. Но был ли у меня другой выход? У меня ещё не было ни влияния, ни полноценной силы – ничего.

Побрёл вниз по улице, погружённый в мысли, не замечая ничего вокруг.

Где‑то на середине пути тишину вечера разорвал пронзительный визг.

Тот донёсся откуда‑то из леса, за деревянными стенами частокола. Ему тут же ответил второй, третий… целый хор чудовищных криков – визг падальщиков.

Отразился эхом от крон деревьев, ударился о соломенные крыши домов, ворвался в уши каждому человеку, и деревня замерла. Видел, как лица людей искажаются от ужаса, слышал панические вдохи.

– Ах!

Жители оборачивались, всматриваясь в сторону леса. Женщины инстинктивно хватали детей, прижимая к себе.

Все мысли мгновенно оборвались, я замер на месте и превратился в оголённый нерв, прислушиваясь к угрозе, которая пришла за нами из тьмы.

В деревне повисла гнетущая тишина, которую разрезали высокочастотные крики тварей, шастающих где‑то там, в лесу. Были ли они у самого частокола? Или дальше, в глубине чащи? Понять сложно. Писк распространялся на километры, проникая не столько в уши, сколько прямо в мозг.

– Твари… Твари… – доносился со всех сторон испуганный шёпот.

Мужчины крепко сжимали кулаки, но в глазах читалось то же самое, что у женщин и детей – ужас перед неминуемым.

– А охотников‑то нет! – выкрикнул кто‑то истерично. – Ушли! Бросили нас!

Люди выходили из хижин, всматриваясь в темнеющий лес. Другие судорожно забегали внутрь, запирая двери на все засовы, словно деревянные халупы могли спасти от насекомоподобных тварей.

На самом деле, вдруг понял, что, наверное, никто из них, кроме меня, и не видел этих существ вживую. Люди не знали, чего боятся, и от этой неизвестности картина, которую рисовало их воображение, ещё больше пугала.

Я обернулся. Из каменного дома, как сурок из норы, вышел даже Борг – старик хмур и напряжён, но за привычным фасадом читался страх и растерянность, тот бросил на меня колючий взгляд, а затем тут же отвернулся, уставившись за границу посёлка, в сторону огромных вековых сосен.

И тут раздался ещё один отвратительный визг, на этот раз так близко, что от звука с верхушек ближайших деревьев с паническим шелестом сорвалась стая чёрных птиц и взмыла в вечернее небо.

Медленно пошёл вниз, в сторону ворот. Там, у основания холма, уже собирался отряд ополченцев – мужчины молча сжимали копья. На вышках, что располагались по периметру, стражники с предельным напряжением всматривались в лес, вжавшись в деревянные ограждения.

Даже звери, что вечно шастали по улицам Оплота: куры, псы, кошки – замерли, окаменев. Наконец, один из псов, что был недалеко от меня, не выдержал и пронзительно залаял, вторя крикам существ в лесу. Тут же подбежал мужик с седой бородой и со всей дури пнул собаку тяжёлым сапогом. Пёс взвизгнул, замолчал и, поджав хвост, юркнул под ближайшую телегу.

– Духи предков, помогите… Отведите беду… – прошептала рядом какая‑то женщина.

Следом за ней увидел, как волна шёпота стала распространяться по толпе – люди прикладывали руки к губам и начинали говорить что‑то очень тихо. Шёпот десятков голосов превратился в звук, похожий на шелест листвы перед бурей. Даже суровые мужчины‑ополченцы подхватили древнюю молитву.

Память Кая подсказала – руны. Те, что были выбиты на частоколе, на дверях домов охотников, даже на некоторых старых деревьях по периметру Оплота – это защитные руны. Те активизировались, когда жители деревни вместе обращались к тысячелетней силе предков и духов‑защитников, и сейчас происходило то самое таинство.