Хозяйка усадьбы "Детское счастье" (СИ) - Клэр Диана

Когда-то очень давно я читала в одной статье по психологии, что часто мы сами ограничиваем себя, сами подрезаем себе крылья. Своими сомнениями, страхами, постоянными рефлексиями. И тогда мне врезалась в память одна фраза:

Если хотите чего-то достичь, не бойтесь. Не сомневайтесь, а действуйте. Не бойтесь чужой критики! Чаще всего, вы и есть свой самый жестокий и безжалостный критик. И, увы, далеко не всегда справедливый.

Так что я решила перестать постоянно грызть себя и просто жить. Так, как чувствую. Тем более, что у меня, кроме как копаться в себе, было достаточно других проблем, которые надо было срочно решать. Где брать продукты? Сколько они стоят? Где брать дрова? И где можно продать украшения и платья?

Разогретое масло задорно зашипело, и я принялась ловко выливать на сковороду небольшие кружочки. По кухне поплыл аромат жареного теста, приправленный едва уловимой, нежно яблочной кислинкой.

Няня с наслаждением потянула носом.

- Ты просто волшебница! - она достала из буфета две тарелки и две чашки. А потом залила в чайничек с мятным чаем горячую воду. - Когда ты готовишь, кажется, будто ты колдуешь. Вот даже словно искорки у тебя из-под пальчиков сыпятся.

Я пристально посмотрела на свои пальцы. Никаких искорок не увидела, но в памяти в который раз всплыли многочисленные похвалы, которые я получала еще в своём мире. Слова "волшебница", "просто чудесно" далеко не один раз слетали с губ тех, кого я одаривала своими кулинарными экспериментами.

Может, это моя магия? И я обладала ею еще тогда? Но как такое возможно? Хотя...

Услужливая память начала подсовывать мне картинку за картинкой.

Вот я леплю пирожки для соседей. Молодые, симпатичные, удивительно добрые люди. Только детей нет. Врачи вынесли однозначный приговор - бесплодие... А я леплю и мысленно молю судьбу подарить им малыша. А через три месяца Лизе - так звали соседку - внезапно удается забеременеть.

А вот я ставлю в духовку целый противень булочек с маком для сиротского дома. Того самого, ребят из которого я встретила на улице. А в голове лишь одна мысль: пусть ребята найдут родителей! И, как бы невероятно это ни звучало, но директриса этого детдома, с которой я продолжала общаться вплоть до попадания в другой мир, через месяц позвонила мне и с радостным изумлением сообщила, что такого количества усыновлений у них за всю историю еще не было!

А вот я иду в гости к родителям одного очень проблемного ученика. Двойка за двойкой, отношения дома ужасные. По сути, ребенок абсолютно неуправляемый... В сумке у меня пакетик с ореховым печеньем, а в мыслях: он же хороший мальчик, ему просто необходима родительская любовь, поддержка и вера в себя. Через полтора месяца Илюша получил свою первую четверку. А его мама позвонила мне и дрожащим от радости голосом поведала, что у них начали стремительно налаживаться отношения. И что они теперь проводят вместе много времени.

Картинки проносились в моей голове одна за другой... И все они были пропитаны ароматом сдобы, корицы, печеных яблок. Неужели это всё тоже было магией? Моей магией?

- Детка! Пригорит! - голос Ханны заставил меня встрепенуться и вынырнуть из глубокого колодца воспоминаний. Тесто на самом деле уже начинало дымиться.

Я торопливо перевернула оладушки. К счастью, они не успели пригореть!

- Ханна, давай тарелку! - скомандовала я, когда и вторая сторона подрумянилась.

Сняла сковороду с плиты, взяла лопаточку и... моя рука замерла в воздухе. Со стороны окна послышался негромкий шорох. Потом что-то щелкнуло, брякнулось, и тоненький голос приглушенно запищал:

- Ай! Дурень! Ты что, удержать не можешь?

Глава 17

Мы с Ханной удивлённо переглянулись. Затем я тихонько поставила сковороду на стол и, приложив палец к губам, почти бесшумно подкралась к окну.

Кто бы это мог быть?

Одна из створок была приоткрыта, и я осторожно выглянула наружу.

- Ой! - на меня испуганно уставились два огромных, серых глаза.

Чумазые щечки, белокурые, заплетенные в две тоненькие косички кудряшки, вздернутый носик и передние зубки "набекрень". А еще темная родинка над глазом, похожая на муху.

Передо мной на земле, прямо в пыли сидела девочка лет пяти, не больше. На малышке было серое, пошитое из грубой ткани, довольно бесформенное платьишко, похожее, скорее, на мешок.

Рядом с ней стоял, виновато понурив голову, худенький, бледный, вихрастый, темноволосый мальчик лет десяти-одиннадцати. Одет он был в светло-зеленые, потертые штаны, на которых виднелись следы неумелых попыток зашить многочисленные дыры, и грязно-белую рубашку, которая была ему явно велика.

- А кто это тут у нас? - я распахнула обе створки и высунулась наружу.

- Тетенька, мы не хотели, - лицо мальчугана побелело еще сильнее, а в темно-карих глазах отразился испуг. - Мы просто мимо проходили... и случайно. Мы уже уходим.

Он решительно протянул руку всё еще сидящей в пыли и смотрящей на меня восхищенными глазами малышке.

- Давай, Муха, поднимайся! Идём!

- Не хочу, - жалобно заныла девочка. Слёзы брызнули у нее из глаз и потекли по грязным щечкам, оставляя на коже светлые борозды. - Тут так вкусно па-а-ахнет!

- Подождите уходить, - торопливо вмешалась я. - А вы вообще чьи? Где ваши родители?

- Ничьи, - буркнул мальчишка. - Мы свои собственные.

Я обернулась и вопросительно уставилась на Ханну. Та в ответ лишь пожала плечами.

- Так, - я решительно посмотрела на малышей. - Я пока ничего не поняла, но давайте вы для начала зайдёте в дом. Поверьте, есть оладьи куда приятнее, чем их нюхать!

Оба ребенка уставились на меня с таким изумлением, что у меня защемило сердце. Очевидно, они не привыкли к такому обращению, и всё происходящее казалось им каким-то абсурдным сном.

- То есть вы хотите сказать, что мы можем попробовать эти... кругляши? - неуверенно уточнил мальчик, на всякий случай оглядываясь на густые заросли крапивы и, похоже, прикидывая путь к отступлению.

- Ну да, - я энергично закивала и заулыбалась, пытаясь растопить лёд недоверия, сквозящий во взгляде обоих детей.

Первой сломалась девочка. Вскочив на ноги, она бросилась к входной двери.

- Ханна, отопри дверь, пожалуйста, - бросила я через плечо, продолжая смотреть на всё еще сомневающегося мальчугана. - Ну что ты? Заходи! Поверь, я тебя не обижу. Ты ведь любишь сладкое?

Паренек коротко кивнул.

- Ну так отлично! - моя улыбка стала еще шире. Мне просто кровь из носу необходимо было заставить этого похожего на загнанного зверька малыша поверить мне! - А нам с Ханной как раз не хватало веселой компании! А тут вы появились! Ну разве это не чудно?

Недоверие в темных глазах сменилось осторожным интересом, а потом напряженные черты худенького личика расслабились, и на тонких, потрескавшихся губах появилось некое подобие улыбки.

- Ну вот и славно! - я едва сдержала вздох облегчения. Похоже, он мне поверил! - Тогда заходи! Я еще две тарелки достану. И две чашки! Молоко любишь?

Паренек еще раз кивнул и быстрым, почти бесшумным шагом направился за девочкой. Походка у него была настороженной, чуть дерганной, от чего мальчик немножко напоминал хорька. Впечатление это усиливалось его чрезмерной худобой.

Замок входной двери щелкнул, и уже через секунду в прихожей послышались торопливые шажки детских ножек. Подбежав к кухне, девочка недоверчиво замерла на пороге.

- Точно можно? - едва слышно уточнила она, окидывая восхищенным взглядом сияющую чистотой комнату. Глаза ее остановились на сковороде, и в них появился голодный блеск. Казалось, она гипнотизирует сковородку, боясь, что та сейчас возьмёт и исчезнет.

- Можно, - рассмеялась я. Потом подошла и, обняв ее за плечи, мягко усадила на скамью.

В этот момент в двери показался ее приятель. Тоже окинул кухню восторженным взглядом, словно это была какая-то заморская диковинка. Потом тихо прошмыгнул внутрь и уселся подле своей подруги.